Ира Брилёва - Приключения «Идиота»
Способ, конечно, варварский, но действует безотказно. Иногда никакая валерьянка не может справиться с современным урбанистическим стрессом. Так что, рекомендую.
Минут через двадцать мы вполне пришли в себя и могли спокойно обсудить все, что с нами произошло.
— Слушай, а чего мы вообще в баню поперлись?
Мысль была очень здравой и очень запоздалой.
— Не знаю. Решили же, что там будет удобнее, вот и поперлись.
Наш диалог звучал как-то несвоевременно — видимо, сказывалось расслабляющее действие алкоголя. И почему мы не задали себе этот вопрос, например, еще вчера утром?
— Слава Богу, что все обошлось.
— Угу. — Ленка смотрела на меня слегка осоловевшими глазами.
— Да, сегодня к шефу идти бесполезно. Меня до сих пор трясет. Придется завтра. — Я налила нам еще немного мартини. — Я думаю, нам сейчас надо поспать.
— Угу, — снова сказала Ленка, и я поняла, что мое предложение весьма своевременно — Ленка уже почти спала. Еще бы! Сначала такой стресс, а потом лошадиная доза мартини.
Я посмотрела на часы, но так и не разобрала толком — там было то ли шесть пятнадцать, то ли пять шестнадцать. Впрочем, мне сейчас было все равно.
Мы проспали как убитые до девяти часов утра. Проснувшись свежими и отдохнувшими, я и Ленка снова могли радоваться жизни. Горячий душ, хороший черный кофе и бутерброды с семгой — что еще нужно двум молодым женщинам для счастья! Не считая, конечно, разгадки Достоевского.
После завтрака мир показался нам еще прекраснее, чем он был до этого.
Часы показывали половину одиннадцатого и уже вполне можно было звонить шефу — мой бывший офис начинал трудиться с десяти часов утра.
— Алле, Владимир Петрович, это я, Татьяна.
Голос на другом конце телефонной линии обрадовано заурчал.
— Привет, привет, путешественница. Как отдохнула?
— Все замечательно, куча впечатлений. Владимир Петрович, я хотела бы с Вами встретиться и обсудить одно интересное дело. Можно я подъеду в офис в течение ближайшего часа, или мне записаться на прием у секретаря?
Шеф расхохотался.
— Не говори глупостей, конечно, можно. Ты же знаешь, что тебе все можно. Ради тебя я отложу любую, даже суперважную встречу. Тем более, что твое предложение звучит очень заманчиво. Слушай, а зачем в офис. Давай сегодня вместе пообедаем. И ты сможешь изложить мне свое дело в непринужденной обстановке? Как тебе мое предложение?
Предложение мне понравилось. И, в конце концов, я больше не его секретарша, а частное лицо, пусть мужик за мной нормально поухаживает.
Мысль о моем замужестве слабо пискнула у меня в голове — ах, да, ухаживать, вроде, уже поздновато.
Но мое дело не терпело отлагательства. Обед, так обед. Согласна. Мы договорились встретиться через два часа в центре, и я побежала краситься и приводить в порядок голову. Во всех смыслах.
Ленка решила ждать моего возвращения у меня в квартире. Видимо, ей здесь понравилось. Я ее понимала.
Я вошла в ресторан и сразу увидела шефа. Он сидел за столиком у окна, и, заметив меня, встал и пошел мне навстречу.
— Господи, никогда не думал, что ты можешь так похорошеть меньше чем за месяц, — сказал он, целуя мне руку и помогая устроиться за столом. Знал бы он!
— Я тоже рада вас видеть, тем более, что своим отдыхом я целиком обязана вам.
— Может, мы уже можем перейти на «ты», — мягко попенял мне он. — Ничем ты мне не обязана. Мне приятно, что тебе понравилось.
Так, непринужденно болтая, мы выпили аперитив, съели по салату «Цезарь» и плавно перешли к мраморной свинине. Я ее не люблю, но заказала из чувства солидарности — это было любимое блюдо шефа.
Подождав, пока я доем мясо, шеф наконец сказал:
— Давай, рассказывай, что у тебя приключилось. — Мой шеф всегда был неглупым человеком. И почему он не в моем вкусе?
— Вы знаете, приключилась со мной одна невероятная история.
Мой рассказ занял минут пятнадцать, и шеф меня ни разу не прервал. Только иногда желваки на его скулах начинали слегка двигаться.
Я рассказывала о своих приключениях почти правдиво, опуская лишь самые романтические места типа ночного катания на яхте с оркестром, или купания в утреннем море и завтрака с креветками. Такие подробности показались мне лишними. Но о своем замужестве мне умолчать не удалось. А как я еще могла объяснить шефу, что я вообще делаю во всей этой истории? Я постаралась рассказать об этом максимально сухо и по-деловому. Но желваки на его скулах заходили с такой скоростью, что я даже испугалась — а по адресу ли я обратилась?
Я, как могла, постаралась объяснить ему суть своего поступка, и так долго и упорно доказывала необходимость этого, что он смягчился.
— Понимаете, я для себя решила, что как только я все разузнаю про эту книжку, я сразу уйду от Вадима. Мне чужого богатства не надо.
В этот момент я сама верила в то, что говорила.
Шеф смотрел на меня в упор долгим немигающим взглядом. От этого взгляда мне стало совсем неуютно, а я терпеть не могу неизвестности. Наконец он вздохнул и улыбнулся.
— Знаешь, что мне всегда в тебе нравилось?
Я понятия не имела.
— Твоя непосредственность. Это очень редкое качество. Особенно у женщин. Ты умеешь получать то, что тебе нужно, совсем не требуя этого. У тебя все получается как-то само собой. Обычно, все наоборот. Женщины или долго выпрашивают у меня то, что им нужно, чем страшно меня злят, либо придумывают какие-то хитроумные способы и комбинации для того же самого. А это еще хуже. Ты — другая. Ты идешь напролом, и даже не догадываешься об этом. Вот это я и называю непосредственностью. Но это, хотя бы, честно. А честность — тоже очень редкое качество.
Я сидела как школьница на уроке и внимательно слушала. Я сейчас не понимала, хвалят меня или ругают.
— Но то, что ты рассказала, очень интересно. И книжка тоже занятная.
Владимир Петрович взял в руки Достоевского и стал его внимательно разглядывать. Он внимательно изучил надписи на полях и взгляд его при этом стал очень серьезным. На изучение старинного фолианта ушло минут десять. Наконец он закончил и вернул мне книгу.
— Я кое-что понимаю в этом. Это действительно какие-то формулы. Я помню, мы что-то такое в институте проходили. Вот этот алгоритм мне знаком, но дальше — темный лес. Здесь специалист нужен. Я тут у знакомых про эти значки поспрашиваю. — Владимир в упор взглянул на меня, и я поежилась под его пронзительно-проницательным взглядом. А потом он добавил тоном, которым учителя отчитывают нерадивых школьников: — И про все остальное постараюсь выяснить. Твой муж, как ты говоришь, человек очень интересный и порядочный, но расспросить кой-кого все же не мешает. А тебе советую пока особо по улицам не расхаживать. Договорились?
Я кивнула. Мне было одновременно немножко стыдно за себя и жалко этого человека.
Я пришла к нему за помощью, я честно (или почти честно) рассказала ему свою историю. И он пообещал мне помочь. Взамен он не требовал ничего. Он просто ждал и надеялся, что я когда-нибудь приду к нему и скажу, что он самый лучший на свете человек. Но я знала, что ничего не смогу изменить в наших с ним отношениях. Получалось, что я просто им пользовалась, и от этого у меня на душе скребли кошки. Что-то часто я в последнее время стала использовать людей. Ох, нехорошо это! Но мне просто больше не к кому было обратиться.
— Ладно. Ты не расстраивайся. Жизнь — она штука длинная и непонятная. Я позвоню тебе на твой «секретный» телефон. И еще один вопрос. Ты можешь мне дать на время этого Достоевского?
Червячок тревоги шевельнулся в глубине подсознания.
— Нет, оригинал не могу. Я сегодня сделаю ксерокопию и завтра отдам. Ладно?
Почему я так ответила, я не знаю.
Он засмеялся.
— Вот муж узнает, что у тебя от него столько секретов, что делать будешь?
— Но я ведь ничего плохого не делаю, — слабо возразила я и закусила губу.
Ага, не делаю. Обедаю с посторонним мужчиной в ресторане, завела себе секретный телефон, и вообще, использую всех направо и налево. Красавица! Мне стало стыдно.
Слезы потекли у меня по щекам то ли от расстройства, то ли по-привычке, и, увидев, что я плачу, шеф слегка опешил.
— Эй, ты, детектив-любитель, кончай сырость разводить. Все скоро прояснится, и ты сможешь опять жить спокойно.
Я шмыгала носом, и официант, который как всегда не вовремя нарисовался около нашего стола, смотрел на меня, открыв рот от изумления. Я извинилась и вышла в дамскую комнату. Здесь я поняла причину изумленного взгляда официанта — моя косметика расползлась по всему лицу и смешалась разноцветными ручейками в самых неожиданных местах. Вот проклятье! И шеф молчал, что напротив него сидит такая кикимора! А может, это была его маленькая месть?
Я привела себя в порядок и вернулась в зал. Мой замечательный бывший шеф, воспользовавшись моим отсутствием, заказал мне целый Монблан восхитительного мороженого, похожего на нежно-розовое облако с гигантским салатом из бананов и клубники в кленовом сиропе. Фух! Это же мне калорий на год! Но отказываться было неудобно — человек старался, и я, беззвучно чертыхаясь, запихивала в себя кусочки этой розовой горы, не забывая при этом мило улыбаться. И когда я уже почти выбилась из сил, поедая этот гигантский десерт, сзади меня раздался низкий женский голос, который совершенно невозможно забыть или спутать с другим:
