Мигель Сильва - И стал тот камень Христом
Никодим говорит:
— Если ты это знаешь, для чего творишь чудеса?
Иисус ему отвечает:
— Я тебе уже говорил, что они приносят облегчение скорбящим, и помогают спасать нечестивцев, и возносят имя Отца небесного, который превыше меня. Потому и творю их. А теперь скажу тебе, что самая чистая и стойкая вера та, которая рождается сама по себе и черпает из себя самой, без всяких чудодеяний, ее поддерживающих. Чудеса, сотворенные мною в Хоразине, Вифсаиде и в Капернауме, не умалят моего презрения к этим городам, которые поначалу отвергли меня без веры. Другие народы поверят в меня, хотя и никогда не увидят.
Никодим хранит молчание, ему уже нечего спрашивать. Вдруг Иисус ему говорит:
— Наступят времена, Никодим, когда эти вот чудеса, которые сегодня поражают людей и побуждают следовать за мной, обратятся в доводы для того, чтобы угонять овец из моей овчарни. Написано, что, когда Адам был изгнан из райских кущ, он ел полевые травы и носил звериные шкуры. Но прошли века, и человек стал готовить себе изысканные блюда, одеваться в роскошные одежды, строить великолепные дворцы и снаряжать большие корабли, которые везли его в далекие страны. Какие невероятные вещи он придумает завтра? Он будет усмирять бури своими руками, будет лечить болезни, от которых сегодня спасения нет; его голос покроет расстояния, подобно молнии; он будет парить на крыльях в воздухе, как птицы; невесомо плавать под водой, как рыбы. Мои чудеса, творимые верой и духом и удивляющие теперь, в иродианские времена, тогда будут казаться просто-напросто добрыми делами неученого пророка, и найдется немало таких, кто вспомнит об этом, чтобы посмеяться над царством справедливости, которое я возвещаю. Но истину говорю тебе, что они будут посрамлены, а слова Сына человеческого будут жить в веках, как соль морская.
Никодим не прерывает молчания и вскоре прощается с Иисусом. Восток уже начинает алеть. Один из апостолов, Симон Зелот, предлагает проводить Никодима до дому. Как и все ученики Иисуса, Симон Зелот с великим удовольствием говорит о чудесах Учителя и предпочитает помалкивать о его учении, в котором апостолы порой понимают не все, а бывает, не понимают и ничего. По дороге Симон Зелот рассказывает Никодиму историю о насыщении народа пятью хлебами и двумя рыбами. Законоведу не была известна та версия, что он услышал от Симона Зелота:
— Узнав о подлом убийстве Иоанна Крестителя, Учитель сел в лодку с нами, своими апостолами, и приказал Андрею плыть к Вифсаиде и выбрать там укромное место, пригодное для соблюдения нашего траура и для молений. Но люди из соседних деревень узнали о нашем прибытии и тащились за лодкой вдоль берега по зыбучим пескам, неся с собой своих больных, и пришли раньше нас к той бухте, которую Андрей выбрал для высадки. Учитель пожалел весь этот страждущий муравейник и все утро рассказывал им притчи, а вечером врачевал больных, пока не спустилась ночь, и тогда он сказал Филиппу: «Ты знаешь эти места, ты здесь родился, скажи, где мы можем купить хлеба, чтобы их всех накормить?» Филипп ему отвечает: «И двухсот динариев[31] не хватило бы, чтобы уделить им по куску; у нас у самих только пять ячменных хлебов и две сухие рыбы, это ничто для такого скопища». И правда, там собралось более пяти тысяч женщин и мужчин, которые валились прямо на песок, когда заходило солнце. Тогда Учитель обратился к ним, и велел встать в ряды по сто и по пятьдесят человек, и попросил каждого выложить свои припасы на зеленую траву у подножия ближайшего холма, и мы, его апостолы, пошли первыми и положили свои две рыбы и свои пять хлебов, и то же самое сделали разносчики и ремесленники со своими сумами с едой, и виноделы со своими мехами с молодым вином, и торговцы со своими коробами, полными съестного, и только сирые да убогие (а таких было большинство) не принесли ничего, потому что ничего не имели. Учитель поднял глаза к небу и благословил эту гору снеди, и мы стали делить пищу между людьми, и пять тысяч человек ели и насытились, да еще остатков мы собрали двенадцать коробов.
Говорит Никодим:
— Если верить тому, что ты рассказываешь, Симон, умножение хлебов и рыб, собственно говоря, не есть чудо, а невинная хитрость, всех уравнявшая. Не следует тебе, Симон, низводить чудеса Иисусовы до уровня хитростей. Царь Соломон прибегнул к хитрости, чтобы вернуть сына его настоящей матери и не дать восторжествовать лжи. Иосиф прибегнул к хитрости, чтобы истолковать сны фараона в пользу народа египетского. Но чудеса Иисуса никак не связаны со спасением единожды, а есть свидетельства спасительных намерений Господа Бога. Чудеса Иисуса сами по себе еще не спасение, но они предвещают спасение грядущее. Подумай хорошенько, Симон, а не было ли умножение хлебов и рыб новым предвозвещением о манне небесной, подобной той, которую Бог посылал израильтянам в пустыне? Подумай, не дал ли через Иисуса Отец небесный нам знать, что утолит голод самых разных народов на пиру в своем царстве?
Но ему не удалось убедить в этом Симона Зелота, который, прежде чем стать апостолом, был земледельцем в Хоразине.
Нагорная проповедь
Совсем недалеко от Капернаума возвышается холм, который рыбаки называют горой. С вершины видится голубая гладь озера и даже белое перышко парусника, скользящего по воде. С неба вонзаются в землю яркие лучи солнца, а порой вместе с ними падают нити нежданного дождика; солнце и дождь сплетаются в радужную сеть, которая ложится на луга прозрачной вуалью. Это спорят Дьявол и Дьяволица, говорит с крестьянским простодушием Иуда Фаддей.
Иисус, спускающийся сверху вместе со своими апостолами, и народ, поднимающийся из долины посмотреть на него и послушать, сходятся у подножия горы. Солнце победило дождь, или Дьяволицу, и землю кропят лишь отдельные капли, будто бы слезы ангелов. Иисус встает у высокого края косогора, как у перил над крутым обрывом. Внизу колышется многоцветное море одежд; никогда еще не собиралось так много народа у ног Назарянина.
И вот, звучно чеканя каждое слово и выдерживая паузы, Иисус начинает излагать свое учение:
— Вам говорилось, что бедные томятся в нищете во искупление проступков, свершенных ими самими или их предками, а я говорю вам: блаженны нищие, ибо ваше есть Царство Божие.
— Вам говорилось, что богатство — это награда свыше и дар заслуженный, вознаграждающий трудолюбца, а я говорю вам: горе богатым, ибо они уже получили свое утешение!
Вам говорилось, что плач — это излияние трусости, а печаль — прибежище тех, кто падает духом под натиском бед и несчастий, а я говорю вам: блаженны плачущие, ибо они утешатся.
Вам говорилось, что смех — это тайна утехи и выражение счастья, а я вам говорю: горе смеющимся, ибо будут они стенать и плакать!
Вам говорилось, что земля повинуется властолюбивым и острию меча, а я говорю вам: блаженны кроткие и униженные, ибо они наследуют землю.
Вам говорилось, что голод — это следствие лености и небрежности, а я говорю вам: блаженны голодающие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Вам говорилось, что пресыщение — это венец изобилия, а пиры — это праздник роскошества, а я говорю вам: горе тем, кто ныне пресыщен, ибо он еще познает голод!
Вам говорилось, что свершение мести — это долг и слава каждого обиженного, а я говорю вам: блаженны те, кто милосерд, ибо помилован будет; блаженны те, кто сердцем чист, ибо узрит Бога; блаженны те, кого зовут миротворцами, ибо они будут наречены сынами Божьими, и блаженны те, кого будут гнать и поносить за правду, ибо они войдут в Царство Божие.
В плотной толпе, оттеревшей их от оратора, где можно уловить лишь обрывки слов Иисуса, старый Иаков говорит садовнику Гамалиилу:
— Учитель предлагает нам бесконечные и всеобщие изменения. Он изображает человеческое прошлое как вечную битву между притеснителями и притесненными, и хочет идти во главе этого несметного полчища нищих, голодных, недужных, гонимых, и провозвещает царство, где они, люди последние, будут первыми.
Укрывшись за стволом старого дерева, книжник Елиезер шепчет на ухо Акипе, доносчику:
— Иисус Назарянин — лжепророк, который призывает восстать против Закона Моисея. Все слова его — камни, которыми он хочет вдребезги разбить таблицы Десятикнижия. Ослепленный гордыней, он хочет превратить этот маленький холм во второй Синай и провозгласить себя истинным пастырем народа Божьего.
Словно бы расслышав издалека его слова, Иисус говорит:
— Не думайте, что я пришел нарушить Закон или Пророков. Не исчезнет ни одна буква, ни один звук Закона, пока пребудут небо и земля, пока все не исполнится. Но если ваша приверженность вере не превзойдет приверженности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Божие. И еще говорю я вам, что часто вы убивали слово Божие, укореняя обычай, который передавался от отцов детям, из поколения в поколение. Но и воля Божья проявляется не в одних догмах Закона, а в знамении времени. Почему вы сами не судите, что справедливо, а что ложно? Узы любви людской крепче цепей всех законов, написанных рукой человека и алчущих заточить волю Божью в клетку, как соловья. И говорю я вам, что истинная суть законов — это свобода творить добро. Хотят, чтобы Сын человеческий не исцелял больных по субботам, словно бы праздность субботняя — мошна, полная запретов, а не время делать добро, как во все остальные дни. Суббота создана для человека, а не человек для субботы. Закон создан, чтобы спасать нас и освобождать нас, а не губить нас и подчинять нас. Самые главные из всех заповедей — это те, которые требуют, как эта: возлюби Бога превыше всего, а ближнего своего, как самого себя. Я пришел не нарушать ни Закона, ни Пророков, но я говорю вам, что Закон и Пророки одни имели силу до Иоанна Предтечи. Он принес новую благовесть о Царстве Божьем. Он возвестил о сотворении нового человека и о восходе новой жизни.
