Денис Куклин - Могилы героев. Книга вторая
- Нина,- перебил ее Лапин.- Я хочу извиниться перед тобой. Прости.
И снова в воздухе повисло молчание. Нина, не мигая, смотрела на Лапина. На ее глазах медленно наворачивались слезы.
- Нина Викторовна,- Киселев подался вперед.
- Нет-нет, спасибо,- она с трудом проглотила тугой комок, застрявший в горле.- Все хорошо… теперь я могу увидеть детей?
- Значит, ты согласна?- Еще раз спросил ее Лапин, под ноги себе он уже не смотрел.
- Да, Борис! Да!
- Валерий Сергеевич,- сказал Лапин.- Будьте добры, проводите Нину Викторовну наверх.
Они одновременно поднялись. Лапин остался в кресле. Теперь он смотрел куда-то поверх головы Нины, и по его лицу невозможно было понять, о чем он думает. Нина сделала такое движение, словно хотела пожать ему руку на прощание, но передумала и вышла из кабинета.
Как только за ними закрылась дверь, до того флегматично прикрытые глаза Лапина широко открылись, он несколько раз натужно сморгнул и вытер уголки глаз. Сердце в его груди ныло, и в голове пульсировала острая боль, словно в нее воткнули вязальную спицу.
Когда Нина поднялась наверх, от волнения она уже едва держалась на ногах. И если бы не короткие реплики Киселева: "Сюда, Нина Викторовна!", "Это здесь, Нина Викторовна!", она с легкостью приняла происходящее за сон.
Поднявшись на второй этаж, она резко остановилась.
- Скажите, это вы посоветовали Борису встретиться со мной?
- Нет, что вы,- отозвался Киселев,- это его собственное решение. У вас есть еще вопросы ко мне?
- Да, последний. Куда идти сейчас?- Она не могла понять, почему до сих пор не увидела детей. Подумала даже, уж не под замком ли их держат?
- Прошу вас,- Киселев открыл перед ней одну из дверей.- Я оставлю вас наедине.
- Конечно,- кивнула Нина. Зашла в комнату и закрыла за собой дверь.
Наверно их первая встреча сложилась иначе. Но едва Нина увидела детей, потеряла сознание.
В себя она пришла через считанные секунды. Дети не успели ни испугаться, ни понять, что происходит. Ее появление для них тоже стало неожиданностью.
- Мама?- Недоверчиво спросила Аня.- Мамочка!- И бросилась к ней…
А Лапин в это мгновение глотал лекарства. Он ясно представлял происходящее в детской. Трудно сказать, что творилось в его душе, божился он в этот миг, проклинал себя и свою жизнь, или просто радовался счастью близких?
Киселев же, услышав звук падения, рванулся в детскую. Но за неплотно прикрытой дверью послышался возглас: "Мама? Мамочка!", и невнятный, быстрый женский говор. Валерий Сергеевич постоял, глядя на дверь, потом улыбнулся и спустился вниз.
Он сразу же прошел на кухню. Здесь было прохладно. На электрической плите сверкали стеклом и нержавеющей сталью кастрюли и сковороды со снедью. За длинным столом сидела пожилая кухарка в ярко-зеленом халате и чепце такого же цвета. Возле нее стоял миниатюрный радиоприемник и бормотал ласковым, обволакивающим голосом: "…Осуществляя транскрипции скрипичных концертов для клавира, Бах обычно ограничивался почти буквальным перенесением скрипичной партии в клавесинную с добавлением в левой руке басового сопровождения и тональной транспозицией произведения на тон ниже…"
- Здравствуй, Семеновна,- поприветствовал ее Киселев.- В филармонию поступать собираешься?
- Как там, Валера?- Необычайно богатым голосом отозвалась кухарка.
- Все хорошо. Все нормально. Чаем угостишь?
Кухарка проворно встала, и роста она оказалась богатырского под стать голосу.
Киселев сел за стол. Кухарка тотчас поставила перед ним стакан свежего душистого чая.
- Давай вот закуси пряничками мятными,- приговаривала она, выставляя туесок с пряниками.
- Спасибо,- Киселев с удовольствием отхлебнул из стакана.
- А может тебе медку положить?- Встрепенулась кухарка.
- Спасибо, не нужно.
- Ну и ладно. Я с тобой за компанию тоже чайку выпью.
Она вернулась на место. Из приемника доносились мощные переливы камерной музыки. Киселев поставил стакан на стол, взял его в руки и настроил на музыкальную волну.
- Исторический факт, Семеновна. Оказывается, в тех местах, где в девятнадцатом веке появились чайные, они повсеместно вытеснили кабаки. Водку народ начинал пить меньше. Вот ведь удивительная история.
- Очень даже может быть!- В ответ энергично кивнула кухарка.- Чай он ведь тоже располагает к беседе. Только ведь у нас и чая-то хорошего нет. Вот, помню, раньше чай был исключительного аромата! Хоть и смеются что краснодарский чай – самый северный чай в мире!
- Н-да,- пробормотал Киселев и задумчиво посмотрел в свой стакан.
- Валера, что там все-таки происходит?- С интересом спросила кухарка.
Киселев пристально посмотрел на нее:
- Я так полагаю, что очень скоро ты и гостью будешь чаем поить.
- Слава тебе, Господи!- Семеновна истово перекрестилась.- Сколько уж можно ребятишкам без матери?.. Любонька женщина хорошая была, добрая,- она сделала какой-то незаметный, суеверный жест.- Но ведь они ее за мать не считали!
- Ты их родную мать видела?
- Нет, только на карточках.- Она имела в виду фотографии.- Что иногда жизнь вытворяет!
- Н-да,- кивнул Киселев и отставил чай в сторону.- Спасибо, Семеновна. Устал я сегодня что-то.
- Отдохнуть тебе надо бы, Валера,- кивнула кухарка, настраивая радио на любимую волну.
Нина провела с детьми весь вечер. И куда только подевались сумрачная хандра и истерия? Они смеялись, перебирали фотографии – дети за эти годы успели объездить полмира. Лапин так и не зашел в детскую, и о нем не вспомнили ни разу. Около девяти часов в детскую заглянула кухарка и пригласила их к ужину. Лапина за ужином тоже не было, и снова о нем никто не вспомнил.
Стол был заставлен сладостями. Дети пили газировку. Было шумно и весело. Но Нина все время помнила, что уже прошло пять лет. Она все время помнила об этом.
Примерно спустя час после ужина она собралась уходить. Но куда там! Дети уперлись, как пеньки – "Ты теперь будешь жить с нами", и точка!
- Аня, Павлик, давайте поговорим серьезно,- она заставила их сесть на диван, на мгновение задумалась.- Так уж получилось у нас с папой. Объяснять вам это, по-моему, не нужно. Но и сейчас не все так просто…- Они молча смотрели на нее большими темными глазами. Ее глазами.- У нас все будет хорошо,- Нина притянула обоих к себе.- Теперь у нас все будет хорошо.
7. Послание.
Начало зимы в Татске выдалось снежным. На обочинах уже громоздились сугробы в половину человеческого роста. Накатанная дорога блестела так, что глаза у Федора заболели, как только начались пригороды. Было около семи часов вечера, смеркалось. Федор позевывал и в разговоре с Леной в основном отделывался односложными восклицаниями. Она же напротив чувствовала воодушевление и прилив сил.
- А не переехать ли нам в Татск, милая моя?- Неожиданно для себя спросил он. Она даже онемела на мгновение.
На перилах бетонного моста мелькнул указатель на Лялино, поселок в который Нина перебралась из города. Федор посмотрел по сторонам и свернул на отворотку.
- Ну, мать, что скажешь?
Движение на дороге стало заметно интенсивней. На широкий хорошо освещенный тракт как в полноводную реку впадали ручейки легковых автомобилей.
- Что это ты вдруг?- Спросила наконец Лена.
- А что я?- Разговор у них получался интересный.
- Ты же летом рвался отсюда как безумный!
- То было летом.- Дорога нырнула в лесной массив.- Однако не далековато ли Нина забралась?- пробормотал Федор.
В темных небесах поднялся ветер, раскидал плотные облака, и над частоколом елей и пихт показалась холодная луна. Снег в лесу покрылся ровным синеватым блеском, и на миг Федору показалось, что среди деревьев бродят духи. Но вскоре мелькнуло вдалеке множество огней.
- Как красиво,- прошептала Лена. На его вопрос она так и не ответила.
Машины съезжали на отворотки. И когда они въехали на ярко освещенные улицы, попутчиков осталось совсем немного.
- Неплохо,- Федор разглядывал многоэтажные особняки, стоявшие по обеим сторонам дороги.
Буквально через секунду их обогнал внедорожник с тонированными стеклами, мигнул стоп-сигналами и резко затормозил, перегородив дорогу.
- Твою мать!- Выругался Федор, нажимая на тормоз.
Из джипа выскочил светловолосый мужчина в меховой курточке.
Начинается, с раздражением подумал Федор и тоже вышел из машины. Мимо них проносились машины. Некоторые давали короткий сигнал, но непонятно было, то ли водители выражали недовольство, то ли приветствовали незнакомца из джипа.
- Федор!- Голос у мужчины звенел от искренней радости, и его лицо показалось Федору смутно знакомым. Он подошел и крепко пожал ему руку.- Какая удача, что я вас встретил!
- Извините,- сказал Федор.- Мы знакомы?
