Прийя Базил - Имбирь и мускат
— Я не смогу, — ответил он.
— Почему? Снова пойдешь в храм? — Гуру и не думал сдерживать свой сарказм.
— Я… я… начинаю работать на новом месте.
— В воскресенье?! — удивился брат. — Ха, он и вправду решил стать грантхи!
За столом раздались смешки. Краем глаза Карам заметил, что Сарна перестала есть и изумленно уставилась на него. Обычно она ужинала спешно, будто за ней кто-то гнался и норовил стащить тарелку. Видимо, за долгие часы на кухне она вкладывала в готовку столько сил, что на еду их уже не оставалось. Еще во время приготовления Сарна познавала суть продуктов, их душу, а вечером быстро запихивала в себя одну оболочку.
— Да оставьте ваши глупые шутки! — отрезал Карам. Смех тут же утих, хотя все за столом по-прежнему улыбались.
Гуру не удержался:
— Насколько мне известно, только священники работают по выходным.
Мандип гоготнул, младшие захихикали. Брови Персини взметнулись вверх, точно вулканы, которые вот-вот извергнут лаву.
— Ох-хо! А ну-ка прекратили смеяться над гурудварой! — Биджи подняла руку и голос.
Сразу же наступила тишина. Все виновато потупили глаза, а мать уставилась на Карама. Он жалел, что вышел из себя и рассердил Биджи. Теперь все внимание было обращено на него.
С деланной беспечностью он сказал:
— Не хочу вас расстраивать, но священником я не буду. Однако работу я действительно сменил. Какой смысл трудиться на правительство? Это тупик. Люди говорят, что будущее за хо-ло-диль-ным обо-ру-до-ва-ни-ем. — Карам произнес последние слова с таким выражением, словно говорил о новой золотой лихорадке или полете на Марс. Несмотря на это, его речь не произвела должного впечатления на семью. Карам почувствовал, что их гложет сомнение. У сикхов тогда еще не было холодильников, поэтому они даже не поняли, о чем он. Мандип и Гуру обменялись многозначительными взглядами. Биджи наморщила лоб, а Сарна схватилась за горло. Ожидания Карама оправдались — семья выступила против.
— Чтобы получить такую работу, надо много учиться, — спешно продолжал он. — Это очень сложно, надо штудировать физику, химию, различные процессы… чем я и займусь. Курс длится один год, потом я получу хорошую должность. Я уже записался, занятия начинаются через неделю. Так что я не поеду на пикник — завтра же вылетаю в Лондон.
На дальнем конце стола Сарна отодвинула от себя тарелку.
— В Лондон? — переспросила Биджи.
— Ты уезжаешь в Англию?! — Мандип чуть не выплюнул все, что жевал.
— Чтобы чинить холодильники? — проговорил Гуру с набитым ртом.
Фраза «чинить холодильники» расстроила Карама и поумерила его пыл. На какой-то миг он почти передумал уезжать, ведь в юности он мечтал стать инженером. Курсы механиков холодильного оборудования показались ему унизительным компромиссом. Что же тогда делать? Оставаться в Найроби нельзя, иначе ничего не изменится.
— Я буду не просто чинить холодильники, — наконец сказал Карам. — Конечно, сперва меня обучат техническим аспектам, а потом я смогу работать в торговле, сфере услуг или на фабрике. — Он с таким воодушевлением перечислял, словно каждое место было чем-то небывалым.
— Вот как… — Гуру вытер тарелку лепешкой.
— Да разве можно уезжать в другую страну на целый год?! — взорвалась Биджи. — Кто будет заботиться о твоей семье?
— Ну… Мандип и Гуру теперь оба работают. И Сукхи — отличный охотник, — ответил Карам, подумав, что мать имеет в виду всю семью.
— Ты муж и отец двоих детей! Нужно чтить свои обязательства!
— Я их чту! — настаивал Карам. Биджи намекала, что Сарна и двойняшки станут для семьи обузой. Как мелко с ее стороны говорить такое, ведь они с женой делают куда больше других! Неужели нельзя время от времени менять расстановку сил? Разве не для этого нужна семья? — В Лондоне у меня будет работа. Я не оставлю вас без денег.
— Твой Баоджи это не одобрит, имей в виду! — Биджи покачала головой. — Ты должен был сперва посоветоваться с ним. Хаи Руба, разве можно сообщать такие новости в последнюю минуту? — Она поглядела на Сарну, решив, что они с мужем сговорились. Но та побледнела, как простыня, Ее губы дрожали, а еда осталась нетронутой.
— Все произошло очень быстро. Решение надо было принимать немедля, поэтому я не успел ни с кем обсудить. — Карам посмотрел в тарелку. Он потерял аппетит.
Биджи не поверила ни единому его слову.
— Так вот почему ты уже несколько месяцев не бываешь дома? Не хотел с нами разговаривать? Отец не отпустит тебя. Он просто запретит ехать.
— Я должен! — воскликнул Карам и обеими руками уперся в стол, — Я уже заплатил за курс и купил билеты. Уволился с работы. Мне нельзя оставаться!
— Вон отсюда, все! — внезапно крикнула Биджи остальным сыновьям. — Уходите. Встретьте отца. — Ей не нравилось, что братья видят непослушание Карама. — А вы начинайте мыть посуду, — велела она Персини и Сарне. Никто не должен был знать, что ей допустимо перечить.
Когда все ушли, Карам еще молчал. Недовольство матери железной хваткой вцепилось в его совесть.
— Ты поступаешь плохо, очень плохо! О чем ты только думал? Это же несправедливо по отношению к нам! Ты просто обязан пересмотреть свои планы.
— Биджи, уже поздно что-то менять, — с трудом выдавил Карам: от страха перед матерью у него пересохло во рту.
— Это тебе так кажется! — отрезала та. — А я прекрасно вижу, что времени еще предостаточно.
— Я уже все оплатил. И я поеду.
— Да что с тобой стряслось?! — Биджи испытующе посмотрела на сына, который всегда был ответственным. — Тебе вдруг стало плевать на мнение родителей?
Карам промолчал, а мать, увидев его решимость, резко встала из-за стола.
— Объяснись с Баоджи! — велела она и ушла к себе.
Отец совсем ослаб. Артрит скрутил его руки и ноги, а из-за повышенного давления он старался не волноваться понапрасну. Только по наущению Биджи он решил образумить Карама. По правде говоря, Баоджи был не против, чтобы его старший сын получил образование, если это не повредит семье. Хотя Лондон был так далеко, а год — так много… Словом, Баоджи выразил свое недовольство. Карам продолжал настаивать, что выбора нет, а время пролетит незаметно. Отец почти сразу признал твердость сыновнего решения и собственное бессилие: пусть Биджи рвет и мечет, сам он слишком слаб для споров. К тому же ему хватило мудрости сообразить, что запрет не только не помешает сыну уехать, но и вызовет глубокий семейный разлад. Поэтому его вопросы становились все дружелюбнее, упреки короче, и Карам понял, что отец сдается. От этого ему стало не по себе. Хотя он своим решением и подрывал авторитет Баоджи, ему хотелось, чтобы тот сохранил достоинство. Баланс сил неминуемо менялся: сильная молодость подчиняла себе немощную старость.
— Значит, ты принял решение. Что же, теперь все в руках Вахегуру, — заключил отец. — И все-таки год — это очень долго,
Время было причиной и Сарниных слез. Ночью, когда все легли спать, она прокралась из комнаты, где спала вместе с Персини и малышами, Пхулвати и Джагпьяри, на кухню к Караму. Работа по дому и уход за детьми забирали у нее все силы и притупляли влечение, хотя она и скучала по близости с мужем. Кроме того, Биджи не одобрила бы ее ночных вылазок. Перед сном Карам подал ей знак прийти, и, зная, что его не будет целый год, Сарна забыла об усталости и приличиях.
— Дхарджи? — Ее голос пропитали слезы.
Карам встал и протянул руки навстречу ее дрожащему силуэту. Несколько часов кряду он прижимал к себе плачущую Сарну, а она все молила: «Не покидай меня. Ты не можешь так поступить. Почему? Целый год — это слишком долго! Не уходи. Прошу тебя!»
Карам не мог объяснить причины своего отъезда, равно как не мог утешить и ободрить жену.
— Я должен. Так будет лучше, — повторял он без конца, пока Сарна не оттолкнула его.
— Тогда езжай! Только не надейся, что все будет как прежде, когда ты вернешься! Одному Вахегуру известно, что с нами станется.
Карама утомили ее причитания. В каком-то смысле он даже обрадовался, что не сообщил новости раньше: вряд ли он смог бы несколько дней выслушивать мать и жену.
Когда Карам уехал, Биджи не прекращала осыпать Сарну злобными взглядами, будто обвиняя во всем невестку.
— Биджи, я понятия не имела, честное слово! — Сарна надеялась с ней подружиться, ведь они обе чувствовали себя преданными. Биджи не искала сочувствия, ей нужен был козел отпущения.
— Хорошенькая из тебя жена, раз муж даже не сказал, что уезжает на целый год! От такой и на другой континент сбежишь!
7
12 июля 1951 года
Милый Сардхарджи!
Тебя нет всего несколько недель, а у меня такое чувство, что прошли месяцы. Почему ты не пишешь? Ты ведь обещал сообщать о себе каждую неделю. Единственная весточка, которую я получила, была от Харнаама Сингха. Баоджи встретил его в гурудваре, и тот рассказал, что его сын ездил в Лондон и видел тебя в храме.
