Сюсаку Эндо - Супружеская жизнь

Конечно, это мелочи. Но ведь вся жизнь складывается из таких мелочей. Разве дело только в пепле? Я во всём чувствую себя несвободным. Мне бывает ужасно неуютно среди этой твоей торжественной парадности.

Всем мужчинам дозволено в воскресенье поваляться, посмотреть телевизор, но я в таких случаях всегда вижу твоё осуждающее лицо.

Разумеется, вслух ты ничего не говоришь. Молчаливый упрёк — тонко придуманный тобой метод воспитания.

Однажды ты, как бы невзначай, сказала: — Знаешь, муж С. по воскресеньям посещал курсы английского языка. Теперь его посылают работать в Америку.

— Ну и что? — ответил я безразличным голосом. Мне очень хотелось тебя позлить.

Я с ужасом думаю: что, если ты станешь матерью, если родится ребёнок? Ты ведь отравишь ему существование. Не так сидит, не так стоит, не то делает. Ты заставишь его день и ночь заниматься, окончить с отличием школу, чтобы он поступил в лучший университет. Да ещё будешь считать себя образцовой матерью, не задумываясь о том, приятно ли всё это твоему ребёнку.

Мужчина ищет в жене вовсе не «спутника жизни» или «члена маленького коллектива», как ты выражаешься, — кстати, ты твердишь об этом на протяжении всего письма, словно никаких других отношений между мужем и женой нет и быть не может, — а дружеского участия, материнской заботы, ласки. Да, да, мужчине порой хочется, чтоб его просто по-матерински приласкали.

Напомню тебе один случай. Помнишь, я вернулся домой поздно ночью, пьяный. В тот день у меня на работе вышла неприятность. Тут была и моя и не моя вина. Я, конечно, не собираюсь обременять тебя разговорами о своих служебных делах. Скажу коротко: у нас тогда получилось перепроизводство. Накопилось много струн для роялей, и их надо было сбыть. А тут, на наше счастье, как раз подвернулся какой-то крупный торговец с Тайваня. Он согласился купить струны, и мне поручили вести переговоры. Я взялся за дело с рвением, но проклятый торговец за моей спиной договорился с другой фирмой и купил струны у них, на более выгодных условиях. Словом, нас обскакали.

Мне тогда здорово нагорело от начальства. Кому какое дело, старался я или нет. Сделка сорвалась, и виноват был я. Вот мне и досталось.

Я очень переживал. Места себе не находил. Жить не хотелось, так тошно на душе было. И вот один приятель решил меня утешить, завёл в кафе и напоил.

Возможно, с точки зрения идеальной жены, я проявил слабоволие, малодушие, недопустимую бесхарактерность. Но несчастному служащему хоть раз хочется как-то заглушить обиду, забыться.

Согласен, я виноват, — вернулся поздно домой и в нетрезвом виде. Но ты-то, моя жена, должна была хотя бы задуматься, что заставило меня напиться. Ты же знаешь: я не алкоголик, работу свою люблю. Значит, что-то меня вынудило напиться.

Я так ждал от тебя материнского сочувствия, точно был ребёнком, провалившимся на экзамене… И что же?

Войдя в дом, я увидел твоё чёрствое, недовольное лицо. Ты молча закрыла за мной дверь, молча налила мне чай и молча сидела рядом, пока я пил… Впрочем, нет, нет, не молча! Иногда ты оборачивалась и смотрела на часы, давая мне понять, как поздно я вернулся.

«Я не буду оправдываться, — прервал я тогда тягостное молчание, — знаешь, я допустил промах на работе, мне очень сильно влетело от начальства…»

Ты молчала. Я так ждал от тебя каких-нибудь ласковых, утешительных слов. Напрасно!.. Помню, мама меня как-то утешала, когда я остался без работы. Видно, подсознательно я ждал и от тебя такого участия… Вдруг ты испуганно спросила:

— Это может иметь дурные последствия?

— Как знать, — ответил я, неправильно истолковав твоё волнение. Мне показалось, что ты сочувствуешь мне. — Я нанёс большой урон фирме. Мне могут понизить жалованье.

— Понизить жалованье? — Но и тут я не до конца понимал твой испуг.

— Всё может быть. Но наградные, думаю, оставят.

— И на твоё повышение это может повлиять?

— И это возможно. Кто знает?

Ты крепко сжала губы и молча глядела в мою чашку. Потом вдруг вскочила с места и выпалила:

— Я изо всех сил стараюсь. Здесь нет моей вины. Это твоё дело.

Ты отчеканила это чуть ли не по слогам. И вышла.

Я долго сидел за столом, всё обдумывал твои слова. Они явились для меня неожиданностью.

«Я изо всех сил стараюсь. Здесь нет моей вины. Это твоё дело».

Что ты хотела этим сказать? Что ты образцово справляешься со своими обязанностями? Или что у тебя бы такого не случилось? Да, ты во всём непогрешима, а вот я… Меня не назовёшь образцовым мужем. Особенно после сегодняшнего случая. Я сплоховал на работе. Мне могут урезать жалованье, задержать моё продвижение по службе. И после всего этого я ещё посмел явиться домой пьяным, поздно ночью.

Вот что значила твоя фраза.

Сделка! Товарообмен! Мена! «Даёшь-берёшь!» Вот что такое для тебя союз мужчины и женщины. Я еле сдерживался, чтобы не сказать тебе это в лицо. И, стиснув зубы, мычал про себя: «Ох, не выдержу! Не выдержу!..»

Можешь на меня злиться, обижаться, но сначала выслушай до конца. Знаешь, в чём существо наших разногласий? В разном понимании семьи.

Ты пишешь своей кузине, семья, мол, — это союз мужчины и женщины, ведущих совместную жизнь. Про любовь ты говоришь как-то вскользь, мимоходом. Во всём ищешь выгоду! И вообще все твои рассуждения о браке подспудно носят какой-то меркантильный характер.

Мне это глубоко противно.

Я не понимаю такого отношения. Ты, конечно, станешь возражать… но напомню тебе одну историю.

Работал со мной в фирме некий Еситоми. Его понизили в должности и перевели в Кагосиму.

Еситоми работал неплохо, и человеком был не без способностей, но выслуживаться не умел, карьеры не делал. Его ровесники продвигались по службе, становились начальниками крупных отделов, а он всё оставался заведующим канцелярией.

Теперь Еситоми управляет филиалом фирмы в Кагосиме. Звучит солидно, но на самом деле это липовая должность. От него просто избавились. Дирекция долго не знала, куда его деть, и наконец отправила его в провинцию, в почётную ссылку.

Помню, я тогда рассказал тебе об этом. Ты бросила:

— Не хотелось бы мне быть на месте его жены!

Таков был твой вывод. Конечно, я тебя понимаю. Я даже тогда согласился с тобой. Представить тебя на месте его жены! Ужас! Ведь Еситоми ещё хуже меня — неприспособленный, безалаберный. Жена его, должно быть, не обрадовалась этому назначению. Ей, вероятно, было нелегко расставаться с Токио, ехать куда-то в глушь на всю жизнь.

Сначала в фирме очень жалели Еситоми. Потом успокоились. Забыли о нём. Люди обо всём забывают.

А потом, помнишь, у меня была командировка в Фукуока, это недалеко от Кагосимы. Я сразу вспомнил о Еситоми. У меня выдались два свободных дня, и я решил навестить его.

Кагосима стоит на берегу моря, под раскалённым южным солнцем. На горизонте виднеется остров Сакурадзима, из кратера вулкана медленно поднимается яично-жёлтый дым. Словом, лучшего места для отдыха не придумать.

Я без труда нашёл нужный адрес. Филиал фирмы оказался одновременно и квартирой Еситоми.

Хозяев я не застал дома. Мне сказали, что они на рыбалке и надо спуститься к реке. Я нашёл их на берегу. Они сидели рядышком, опустив ноги в воду, и следили за поплавками.

Это была умиляющая картина. Я не мог ею налюбоваться. Еситоми, видимо, почувствовал мой взгляд и обернулся. Он сразу узнал меня, и мы оба расхохотались. Жена Еситоми тоже обернулась и тоже рассмеялась.

На их лицах я не увидел ни тоски, ни скорби.

Я провёл у них весь день и вечер. Меня угощали свежими сасими из каракатицы, а жена Еситоми, женщина с кругленьким детским личиком, весело сказала:

— Мы так рады. Для нашего папочки лучшего места, чем Кагосима, не придумаешь. Здесь так тихо! Ни суеты, ни грохота. Если бы нам предложили вернуться в Токио, я была бы несчастна!

Она говорила искренне, лицо её светилось радостью.

Как видишь, она счастлива, живя в Кагосиме, и сочла бы за несчастье жить в Токио. Что ты на это скажешь? Еситоми слушал жену, посмеиваясь, и тянул кагосимское сакэ.

Я подумал — везёт же людям, и представил их сидящими там, у реки, потом вспомнил твои слова — «какое несчастье быть женой такого человека».

Должно быть, для тебя Еситоми — ничтожество. Он не делает карьеры, не поднимается по служебной лестнице, не старается повысить свой материальный и культурный уровень. Словом, пустое место!

А вот они счастливы. Счастливы, несмотря ни на что! Пускай Еситоми понизили в должности, пускай выслали в провинцию — они счастливы! И возразить тебе на это нечего!

Ты много пишешь ещё о том, что семья должна быть крепкой. И все твои идеи, собственно, порождены тем, что тебе хочется как-то «связать семью».

Я не спорю: тебе удалось скопить деньги на постройку комнаты для гостей. Теперь у тебя идея построить новый дом. Ну что ж, ничего дурного я в этом не вижу. Но подумай о другом. Тебя не смущает, что все твои идеи носят чисто меркантильный характер, точно в этом и заключается семейное счастье? Я не возражаю, приятно жить богато, не отказывая себе ни в чём, имея всё в достатке. Но разве только в этом счастье? Разве радуешься, только что-то приобретая? Нельзя во всём руководствоваться только материальной выгодой.