Владислав Булахтин - Девушка, которой нет
Титов усадил непрошеных гостей на лавку перед давно остывшим пеплом. Девушки принялись стягивать ролики. Ленка не переставала сыпать вопросами:
– Неужели не кочегарите эту штуку, – ткнула она в камин, – темными зимними вечерами? Кстати, меня Лена зовут.
– Очень приятно. Как-то не приходилось…
– Зря. А это моя наперсница – Фея. Необычное имя, согласитесь. Папа шутил – мама смеялась. Оба любили чудеса и сказки. Дочка на радость генетикам появилась чересчур здравомыслящей. Любите и жалуйте. Только без криминала.
– Фея. Папа предложил – мама согласилась – я расхлебываю, – еще раз представилась Фея. – Мы вам штрудель принесли. – Она протянула хозяину красивую синенькую коробку с пирогом.
– Очень приятно. Ну, в смысле – и познакомиться, и за пирог. А меня Паша… Впрочем, вы же знаете. Я сейчас чай принесу.
Aerosmith: «Crazy»
Из кухни Паша вернулся очень довольным – он нашел тему для разговора:
– Между прочим, это квартира режиссера Туманова. Помните – «Алешкина любовь», «Ко мне, Мухтар!»?
Первой, как всегда, откликнулась Ленка:
– На Алешкину любовь я не особо надеюсь, а вот про Мухтара что-то слышала… Собачка? Советский Куджо?
Паша удивленно хлопал глазами.
– Не напрягайтесь, не видели мы этого кина. То, что товарищ Туманов – великий режиссер современности, мы проверим. Пока – достаточно одного вашего честного слова.
– Я не говорю, что он великий. Просто хороший режиссер. За стенкой кто бы вы думали жил?
Глаза Титова засияли, будто он сейчас скажет таинственное слово, которое сделает счастливым всех окружающих. Девушки выжидающе уставились ему в переносицу.
– Агранович! – торжественно произнес Паша.
Фея и Ленка недоуменно переглянулись.
Ленка, как яркий представитель молодого поколения, не стала лукавить и принялась бить наповал:
– Как бы вам деликатней-то изложить, уважаемый Павел Михайлович, проблемку нашу… Учтите, ни обидеть, ни подколоть вас – ни сейчас, ни в дальнейшем – у нас нет желания. Так вот: ни режиссера Туманова, ни почтеннейшего герра Аграновича мы действительно не знаем. Простите темных.
– Как же… – растерянно проговорил Паша. – Агранович. Евгений Данилович. Он про березовый сок написал: «Я в весеннем лесу пил березовый…»
– Чахлые русские деревья стараемся не калечить. Тем более сорняки-березы, занесенные к нам из капиталистической Прибалтики. Фея, – Ленка кивнула скупой на слова подруге, – пожизненный сторонник WWF.[8] Я – глубоко сочувствующая.
– Агранович песню к фильму «Офицеры» написал: «От героев былых времен…» У него Высоцкий тысячу раз гостил, – словно последний козырь, выкладывал Паша.
– Песенку эту мы слышали, – за двоих доложила Ленка, – к Высоцкому неравнодушны, но, вообще, вашими безграничными познаниями вы ставите нас в тупик. Ваш IQ раздражает наши эрогенные зоны. И мы еще больше глупеем.
Они сидели в нише перед давно остывшим камином, пили чай. Ленка кокетничала и хохмила. Фея молчала. Ей вдруг физически неприятна стала затаившаяся в углах тишина, напомнившая пыльное безмолвие жилища «просто Викентия», жалкое фиглярство Ленки…
Шутка. Приключение. Прикол. Как бы не так! Если раньше встреча с клиентом казалась смешной и волнительной, то теперь она поняла – финальный диалог о смерти, время которого неумолимо приближалось, будет оскорбительным и… лишним. Словно на глазах у этого восторженного ботаника она начнет царапать гвоздем почтенную старую мебель, выльет горячую воду из чайника на древний паркет или скажет, что и Туманов, и Агранович, возможно, никогда и не жили здесь. Вообще – не жили.
Это обязательно расстроит Титова.
Наконец, она решилась:
– Простите, но я должна вас перебить. Павел, у меня есть важное сообщение.
Ленка смотрела на нее, словно крутила пальцем у виска.
– Я вас слушаю, Фея, – сказал Паша и зачем-то важно кивнул головой.
– Паша…
Нет, так она не могла. Фея порылась в рюкзаке и достала письмо «просто Викентия». (Впервые подумалось: «Кстати, почему он „просто Викентий“? Может, фамилия ему не нужна?» – И откуда-то из глубоких слоев сознания прошелестел ответ: «Постепенно ты до всего додумаешься сама, девочка».)
– Так вот, послушайте, Павел…
Она читала заключение медэксперта, решение по уголовному делу в связи с автокатастрофой, в которой погиб Титов, состав присутствующих на похоронах, название ресторана, где отмечали поминки, фамилии тех, кто за последний год пришел на могилу Паши.
Следом наступило молчание. Тишина каждой следующей секунды становилась еще зловещей и мощней, наполняясь тяжестью предыдущих состояний.
Она почти заглушила голос «погребенного», когда он произнес:
– Я догадывался… что умер.
Но девушки смогли услышать. Они застыли в новой беззвучной паузе, как комары в янтаре.
Фее захотелось заорать, завизжать.
Ленка вновь доказала, что ее не зря взяли на дело. Она закашлялась, выдыхая из легких застрявшее безмолвие, и глубокомысленно изрекла:
– Я думала, по легенде это мы – звезданутые. Ошиблась я, граждане и гражданки. Каюсь – ошиблась.
Patrisia Caas: «Avec Le Temp»
– Давай на «ты», – предложила Фея. Впервые она созналась себе, что входит во вкус сложной загробной специализации, которую предложил ей «просто Викентий». – Так ты веришь, что зажмурился?
– А вы? – вопросом на вопрос ответил Паша.
Ленка изложила:
– Как талантливые сотрудники компании «Викентий Энтерпрайзерс», мы, конечно, уверены, что вам вскрыли пузо в третьем морге. Но как дети Перестройки и глобальных информационных катаклизмов, мы уже ничему, никому и никогда не поверим. – И шепотом добавила: – Даже тому, что показывают по телику. В целом развитие событий нас вполне устраивает. Мы побывали в классной квартире, у классного камина, классно поболтали, Феиной стряпни поели. Вы, Павел, классный парень. То, что вы не упорствуете в вопросе собственного упокоения, очень мило с вашей стороны. Очень мужественно, очень любезно. – Ленка ненаигранно волновалась; ей было неловко, что Павел оказался так сговорчив. – Вы только не переживайте. Морг, поминки, слезы родственников… С кем не бывает? Наверное, сейчас мы вас покинем. Вы не берите в голову. Словно нас не было. Коньячку выпейте, ножки попарьте…
– Павел, почему ты решил, что ты зомби? – перебила Фея.
– Я не зомби. Я не очень удачный пример неэффективности механизма смерти. Мне кажется, вас послали напомнить об этом сбое, о моей строптивости и нежелании следовать естественным природным закономерностям… Так?
– Не так! – ответила Фея. Ее потянуло на искренность, которой можно подцепить разгадку того, зачем Викентий продемонстрировал ей фотографию с ее молодым симпатичным личиком. Зачем это личико какой-то додик обвел траурным кругом? – Мы здесь деньги заколачиваем, ничего личного. Десять кило гринов за полчаса сделали.
Удивление на лице Титова не потянуло бы даже на полцента.
– Это не шутка. Как шутку мы воспринимали пресс-релиз о твоей кончине. – Фея помахала перед глазами Павла письмом Викентия.
Ленка глупо улыбалась и почесывала толстый живот, выглядывающий из-под короткой голубой майки. Титов упорно смотрел в пол:
– Мне кажется, и вас втягивают в невзрачную трясину, в которую уже обратилась моя жизнь.
Подтверждая его подозрения, в дверь настойчиво-протяжно позвонили.
Паша быстро зашептал:
– Думаю, подоспели ваши крутилы. Из «Викентий Энтерпрайзес». Давно их жду. Если вы пока не заодно с этими ублюдками, давайте я вас спрячу.
Оказалось, что ниша закрывается на манер пивного уличного ларька – широкие жалюзи от потолка до пола. Полутьму полосовал жиденький свет из коридора. Звук шагов Титова уплывал к входной двери.
– Ты боишься? – спросила Ленка.
– Нет. – Фея совсем не боялась; по душе хлестнула необъяснимая жалость – к себе, к Ленке, к Паше.
– Втыкаешь, что за ахтунг творится?
– Нет.
Девушки приникли к узеньким просветам.
Егор Летов: «Белое Безмолвие»
В коридор вошли двое плотных мужчин. Средний рост, серые костюмы, полосатые галстуки, обрюзглые лоснящиеся лица… Ни дать ни взять – чиновники, застрявшие на полпути к Олимпу.
– Павел Михайлович, Павел Михайлович, – укоризненно заворковал первый сразу после приветствий. – Мы снова к вам. Ждали?
Они протопали на кухню в полуметре от девушек. Мужики расселись за столом, Титов загремел посудой. Первый продолжал причитать:
– Мы же не будем скатываться до каких-то дурацких талонов на жизнь. Здесь не распределитель. Должна проявиться ваша добрая воля. Не цепляйтесь вы за свои магазины. Сдалась вам эта музыка…
Мужик долго и нудно уламывал Титова отойти от дел, употребляя сложносочиненные предложения, ни одно из которых не нравилось Фее.
– Павел Михайлович, вы один из немногих, кто понимает, что здесь происходит…
