Юрий Рытхэу - В долине Маленьких Зайчиков
За столом у окна восседал завхоз колхоза Геллерштейн. Позади него высился внушительный сейф, запертый на простой висячий замок. Никому еще не удалось заглянуть в него: какие секретные документы держал в нем колхозный завхоз, оставалось для всех тайной.
Ринтытегин о чем-то оживленно разговаривал с Елизаветой Андреевной, Наташа Вээмнэу и Сергей Володькин листали новые журналы.
– Вот тебя-то мы и ждем! – обрадовался Ринтытегин, увидев в дверях Праву, и сразу же приступил к делу.
– Мы тебе поручаем стойбище Локэ, – сказал он, – ты историк – тебе и карты в руки…
– Но, – попытался возразить Праву, – у меня нет опыта…
А у кого из нас он есть? Спроси любого сидящего здесь – кому раньше приходилось сталкиваться с таким необычным моментом?
– Дело не в моменте…
– Ты не спеши отказываться, а послушай. Ты учился побольше всех нас, не считая Володькина. Значит, тебе надо дать работу по твоим знаниям… В этом деле требуется человек, который может работать без оглядки назад… Извини, Праву, может быть, туманно говорю… Тут нужно найти главное, за что бы ухватить стойбище и вытянуть его из той жизни. А я, честно сознаюсь, не знаю, с чего начать. Сложное дело… Подумай. Не спеши.
– А как же красная яранга? – спросил Праву.
– Летом там все равно делать нечего, – успокоил его Ринтытегин. – Стада далеко. Обслуживать поселок будет пока Володькин. Пусть приведет в порядок клуб… А ты, Праву, думай…
– Мы разрабатываем план строительства на этот год, – обратилась к Праву Елизавета Андреевна. – Нужно ли учитывать жителей стойбища Локэ? Или лучше повременить? Как ты считаешь? Тракторист Мирон Стрелков уже проложил трассу от строящегося комбината к нашему поселку, со дня на день начнут возить стройматериалы…
– Я не знаю, – замялся Праву. – Но, мне кажется, об этом все время надо думать: они будут жить с нами.
– Значит, нужно строить и для них?
Вместо ответа Праву только пожал плечами. Он думал о другом. Если он согласится, с чего в самом деле начать, за что ухватиться? Потом вспомнил, как спешил сюда из Ленинграда, как чуть не заблудился, отправившись в стойбище Локэ, и о том, что увидел там. И ответил:
– Я согласен, но работать придется всем.
Ринтытегин улыбнулся:
– Конечно, будем помогать! Это дело для нас всех близкое и ответственное. Но нужно, чтобы кто-нибудь его возглавлял. Тут нужна тонкость и политическая и человеческая.
– Разрешите мне сказать? – подняла по-ученически руку доктор Наташа Вээмнэу.
Праву удивленно поглядел на нее: ей-то что до стойбища? Но, слушая ее взволнованную речь, устыдился своего раздражения.
– Прежде всего нужно всех там осмотреть… – говорила Наташа. – Наверняка среди них есть много больных, нуждающихся в немедленном лечении. Здоровых детей изолировать от больных…
Ринтытегин заключил:
– Значит, на первом месте следующее: школа и медицинское обслуживание стойбища Локэ. Ищите в самом стойбище людей, которые пойдут нам навстречу. Такие люди есть, я в этом убежден…
Тут распахнулась дверь, и в комнату вбежал тракторист Мирон Стрелков.
– Что случилось? – встревоженно спросила Елизавета Андреевна.
– Там человек помирает! Женщина!
Ринтытегин попросил:
– Объясни спокойней. Где?
– Около источника горячей воды, – отдышавшись, сказал тракторист. – Там яранга стоит…
– Колхозники?
– Нет, вроде эти самые… – тракторист покрутил пальцами. – Дикие…
– Как они туда попали? – удивился Праву.
– Не знаю. Сколько раз я там проезжал, никого не видел. Женщина совсем белая…
– Это Росмунта! – закричал Праву. – С ними что-то случилось! Надо немедленно ехать!
– Поедем, – успокоил его Ринтытегин. – Вызовем вертолет из комбината.
Перед вечером Коравье услышал шум мотора. Он выбежал на берег ручья. Звук все нарастал и шел сверху. То и дело снуют разные чудовища. То на земле, то по небу. Только сегодня утром проезжал обратно тракторист. Заглянул в ярангу и, увидев больную Росмунту, о чем-то заговорил по-своему… Сочувствовал, должно быть… А потом побежал к трактору и укатил.
Коравье поднял голову, и глазам его представилось невиданное, летящее прямо на ярангу. Оно не было похоже на тех железных птиц, которые летали высоко в небе. Упругий воздух обдал пастуха. Он присел на землю и, превозмогая страх, пополз к яранге. Она качнулась, будто от сильного ветра. Чудовище повисло в воздухе, как бы раздумывая, куда опуститься: большие ноги с закругленными краями повисли над землей. Вздрогнув, они мягко коснулись тундровых кочек. Стих шум мотора. Открылась дверца, и на землю выпрыгнули люди. Один человек был в белом одеянии с маленьким черным ящиком в руке.
Коравье поднялся на ноги. Он уже стыдился своего страха и поглядел в сторону яранги: не видела ли его Росмунта? Жена выползла на порог, крепко прижимая ребенка и не отрывая глаз от приближающихся людей. Коравье подошел к ней.
Что будут делать приезжие? Может быть, они привезли еще еды? Только уж очень мал черный ящик, который держит человек в белом одеянии. Это женщина!.. А это Праву! Как может изменить человека одежда, к тому же чужая…
Праву подошел к Коравье.
– Мы узнали, что у тебя заболела жена, и привезли доктора. – Он кивнул на девушку в белом одеянии с черным ящичком в руках. – Пусть она посмотрит Росмунту. Она ничего плохого не сделает.
Коравье растерянно согласился:
– Пусть идет в ярангу, – и взял из рук Росмунты сына.
– Что с вами случилось? Почему вы ушли из стойбища? – спросил Праву.
– Мы не сами ушли, – коротко ответил Коравье, но тут вышла Наташа.
– Надо везти ее в поселок.
– А как же мы? – встревожился Коравье. – Я и мой сын?
– Хотите – вместе полетим? – предложил Праву.
Коравье пошел в ярангу. Наташа хотела последовать за ним, но Праву удержал ее за руку.
– Подожди, – сказал он.
Коравье долго не выходил. Даже Ринтытегин начал терять терпение.
Наконец Коравье появился. За ним шла Росмунта.
– Мы согласны, – тихо сказал Коравье. – Не знаю, есть ли у тебя жена и дети… Но Росмунта и наш сын – это все, что у меня осталось в этом мире. Если я их потеряю, мне нет смысла жить.
5
Праву сидел на кровати и чинил брюки, распоровшиеся по шву, когда он вчера выпрыгивал из вертолета. Напротив, на полу, на разостланной оленьей шкуре, спал Коравье. Он часто беспокойно вздрагивал во сне, с кем-то разговаривал и звал Росмунту.
Праву с улыбкой вспомнил, как летели Коравье и Росмунта на вертолете. Сначала оба зажмурились и долго не открывали глаз. Потом Праву удалось уговорить Коравье взглянуть на землю.
Любопытство пересилило страх. Коравье пододвинулся к окну и тут же отпрянул назад. Но люди, сидящие у круглых окошек, продолжали спокойно смотреть на землю.
Непривычно и странно выглядела тундра с высоты. Коравье не раз приходилось подниматься на высокие горы и с их вершин оглядывать открывающийся простор. Но то, что он видел сейчас с вертолета, мало походило на тундру с горной вершины. Там земля была неподвижна, а здесь она разворачивалась, открывая долины, маленькие ручейки, блестевшие на солнце озера. Все двигалось, казалось живым…
– Что ты там видишь, Коравье? – тихо спросила Росмунта.
– Землю, – ответил Коравье, не отрываясь от окошка. – Нашу тундру вижу…
Поздно вечером Праву зашел навестить Коравье и Росмунту в медпункте.
Росмунта лежала на белоснежной кровати. Ребенок был спеленат и спал. Коравье неловко сидел на стуле.
– Никак не могу найти удобное место – такое маленькое сиденье, – признался Коравье. – Не то что на земле или на полу – двигайся куда хочешь, пока не усядешься.
– Пойдем ко мне спать, – пригласил его Праву.
– А как же они? – показал Коравье на жену и ребенка.
– Я буду с ними, – сказала Наташа Вээмнэу.
Коравье помешкал, но тут подала голос Росмунта:
– Иди, не беспокойся о нас. Нам здесь хорошо. А утром приходи.
– Ладно, – со вздохом согласился Коравье и пошел следом за Праву.
Коравье с любопытством оглядывал нехитрые вещи, находящиеся в комнате. Особенно его заинтересовал бинокль Володькина. Он бережно взял его и, догадавшись о назначении окуляров, поднес к глазам, но сразу отшатнулся, быстро положил бинокль на стол и больше не прикасался к нему.
Праву устроил постели и спросил, где хочет спать гость. Коравье потрогал рукой пружины на кроватях и пожелал устроиться на полу. Он сам постелил себе оленью шкуру и, раздевшись догола, завернулся второй шкурой.
– А я давно привык спать по-новому, – как бы оправдываясь, сказал Праву, ложась на кровать.
– Трудно от привычек отвыкать, – понимающе кивнул Коравье. – Особенно человеку.
Праву пытался разговаривать с ним в темноте, но Коравье не отвечал, должно быть, уже спал.
Праву позавидовал ему. Сам он долго не мог уснуть. Мешали мысли и заботы. Но разве не было забот и самых разноречивых мыслей у Коравье? Однако пастух, наверное, знал, что раньше утра не жди удачной мысли, и поэтому самое лучшее – хорошенько выспаться. И Праву призвал свою волю, чтобы скорее уснуть.
