Дафна дю Морье - Крестный путь
Все вперед и вперед, все время вверх в гору; все ближе и ближе храм Гроба Господня, и вот он уже возносит над Бэбкоком свой величественный купол. И наконец, последняя задержка — они во дворе базилики;[71] минута-другая — и монахини, и он сам, и православные священники через высокую дверь пройдут к месту последних Станций уже в пределах самого храма.
Именно здесь Бэбкок убедился — еще в монастыре Ecce Homo он испытал легкий приступ тошноты, — что с желудком у него происходит что-то неладное. Его пронзила резкая боль. Отпустила и вернулась вновь. Обливаясь потом, Бэбкок посмотрел направо, налево… и понял, что выбраться из толпы паломников невозможно. Пение не стихало, перед ним высилась дверь храма, и, несмотря на все усилия, он не мог вернуться назад — священники преграждали путь. Он должен идти дальше, должен войти в храм. Иного пути нет.
Храм Гроба Господня поглотил Бэбкока. Как сквозь сон различил он в полумраке уходящие ввысь своды, ступени лестницы, вдохнул запах множества человеческих тел и ладана. «Что мне делать? — в панике спрашивал он себя. — Куда идти?» А тем временем, усугубляя мучения Бэбкока, к его горлу подступал навязчивый вкус вчерашнего рагу из цыпленка. Спотыкаясь, пастор поднимался вслед за монахинями в часовню Голгофы.[72] По обеим сторонам от него высились алтари, его окружали огни бесчисленных свечей, кресты, обетные приношения — он ничего не видел, ничего не слышал. Он чувствовал только давление, распирающее изнутри его тело, и властный призыв кишечника, совладать с которым не могли ни молитва, ни воля, ни само милосердие господне.
Боб Смит вместе с Робином оказался позади православных священников и первым заметил признаки страдания на лице Бэбкока. Когда пастор, перед тем как его увлекли в храм, в последний раз опустился на колени, он был очень бледен и вытирал лоб платком.
«Ему, кажется, плохо, — подумал Боб. — Вот-вот потеряет сознание».
— Послушай, — сказал он Робину, — я немного беспокоюсь за нашего пастора. Пожалуй, нам не стоит терять его из вида.
— Правильно, — ответил Робин. — Почему бы вам не пойти за ним? Ему, наверное, неловко среди всех этих монахинь.
— Думаю, не в том дело, — сказал Боб, — по-моему, он заболел.
— Вероятно, — заметил Робин, — ему нужно в туалет. Откровенно говоря, я бы и сам не прочь.
Он огляделся в поисках места, где мог бы осуществить свое желание.
Боб Смит не знал, на что решиться.
— Может быть, тебе постоять здесь и подождать, пока мы вернемся? Конечно, если ты не горишь желанием осмотреть храм Гроба Господня.
— Совсем не горю, — сказал Робин. — Что там ни говори, я все равно не верю, что это то самое место.
— Хорошо. Тогда я попробую добраться до пастора.
Боб протолкался к двери и вошел в храм. Как и Бэбкока, его встретил полумрак, своды, поющие паломники, ступени и часовни в боковых приделах. Большинство паломников уже спустилось вниз, в том числе и монахини, за которыми по-прежнему неотступно следовали священники. Но Бэбкок, чья фигура так бросалась в глаза, когда он шествовал между ними по Via Dolorosa, исчез. Вскоре Боб разыскал его во втором приделе: пастор сидел на корточках, привалившись к стене и закрыв лицо руками. Над ним склонился ризничий, какой он национальности — грек, копт, армянин. — Боб не мог определить. Когда Боб подошел к ним, ризничий поднял голову.
— Английский паломник, — сказал он шепотом, — ему плохо. Пойду позову кого-нибудь на помощь.
— Не надо, — сказал Боб. — Я знаю его. Он из нашей группы. Я сам о нем позабочусь.
Он наклонился и коснулся плеча Бэбкока:
— Не беспокойтесь. Я с вами.
Бэбкок знаком попросил его нагнуться.
— Скажите, чтобы он ушел, — прошептал он. — Со мной случилась ужасная вещь.
— Да, — сказал Боб. — Понимаю.
Он сделал знак ризничему; тот кивнул и направился в другой конец придела задержать группу паломников, направляющихся в их сторону. Тем временем Боб помог Бэбкоку подняться на ноги.
— Такое могло случиться с каждым из нас. Эка невидаль! Помню, как-то раз на розыгрыше Кубка финала…
Боб не закончил — его несчастный спутник был слишком расстроен, он сгибался от слабости и стыда. Боб взял пастора под руку и помог ему спуститься по ступеням и выйти из храма.
— На свежем воздухе вам станет лучше, — сказал он.
Бэбкок шел, крепко вцепившись в Боба.
— Во всем виноват цыпленок, которого я съел вчера за обедом, — объяснял он. — Я специально не притронулся к фруктам и салату, как меня предупреждала мисс Дин. Решил, что цыпленок будет безопаснее.
— Не волнуйтесь, — утешал его Боб. — Это же от вас не зависело. Как вы думаете… худшее уже позади?
— Да… да, позади.
Боб огляделся. Робина нигде не было. Должно быть, он все же решил зайти в храм. Что же делать, черт возьми? Мальчишку нельзя оставлять одного, но и Бэбкока не бросишь. Ему снова может стать плохо. Его обязательно надо проводить до ворот святого Стефана и посадить в автобус. А за Робином придется вернуться.
— Послушайте, — сказал он, — мне кажется, вам необходимо поскорее вернуться в отель, переодеться и лечь.
— Как я вам благодарен, — пробормотал его спутник. — Ужасно благодарен.
Бэбкока уже не заботило, бросается он в глаза или нет. Даже если люди и оборачиваются и провожают его взглядами — какое это имеет значение? Когда они с Бобом возвращались по Via Dolorosa мимо тех же поющих паломников, туристов, крикливых торговцев овощами, луком, бараньими тушами, он уже знал, что воистину низвергся в самые глубины унижения, что через акт, свидетельствующий о слабости нашей плоти, претерпел такой стыд, какого не испытывал ни один смертный. Как знать, не стал ли жертвой подобного и Спаситель, терзаемый страхом, без помощи и сочувствия, перед тем как его пригвоздили к позорному кресту?
Первое, что они увидели, подойдя к воротам святого Стефана, была санитарная машина, которая стояла рядом с их автобусом. Вокруг машины толпились незнакомые люди, и бледный от волнения служитель уговаривал их разойтись. Боб сразу подумал о Джил. С Джил что-то случилось… Но тут из толпы, окружавшей машину, появился Джим Фостер; он был растрепан и слегка хромал.
— Несчастный случай, — сказал Джим.
— Вы сильно пострадали? — спросил Боб.
— Нет, нет, я-то в порядке. Попал в какую-то демонстрацию, но мне удалось выбраться. В машине мисс Дин. Она упала в сточную канаву, которую здесь называют купальней Вифездой.
— Боже мой! — воскликнул Бэбкок, глядя попеременно то на Боба, то на Джима. — Это я виноват. Бросил ее одну в толпе. Я не знал… Я думал, что она с кем-нибудь из вас. — Он было направился к машине, но, вспомнив о своем собственном состоянии, в отчаянии развел руками. — Я не могу к ней подойти. Я не способен встречаться сейчас с кем бы то ни было.
Джим Фостер, который все это время внимательно разглядывал Бэбкока, вопросительно посмотрел на Боба.
— Он не совсем в форме, — тихо сказал Боб. — Недавно там, наверху, в храме, ему стало плохо. Сильное расстройство желудка. Ему нужно немедленно вернуться в отель.
— Бедный малый, — вполголоса ответил Джим Фостер. — Какая неприятность.
Он повернулся к Бэбкоку:
— Послушайте, садитесь-ка в автобус. Я скажу шоферу, чтобы он отвез вас прямо в отель, а сам поеду с мисс Дин.
— В каком она состоянии? — спросил Бэбкок.
— Похоже, они не знают. Думаю, у нее просто шок. Когда тот парень-гид вытащил ее из воды, она была без сознания. К счастью, он оказался недалеко — на верхней площадке лестницы. Между прочим, ума не приложу, что случилось с нашими женами — Боба и моей. Они где-то в этом проклятом городе.
Джим решительно обхватил Бэбкока рукой и повел к автобусу. Просто удивительно, до чего чужая беда заставляет забывать о собственных невзгодах. Как только он, прихрамывая на правую ногу, вышел из ворот святого Стефана и увидел санитарную машину, то мгновенно забыл о своих страхах — он решил, что на носилках, которые несут санитары, лежит его жена Кэт. Но то была всего лишь мисс Дин. Бедная, жалкая мисс Дин. Слава богу, не Кэт!
Автобус с шумом тронулся с места, и в одном из окон проплыло бледное лицо несчастного Бэбкока, провожавшего Боба и Джима грустным взглядом.
— Ну, пастора отправили, значит, одно дело сделано, — сказал Джим Фостер. — Что за напасть, ничего себе положение! Как жаль, что с нами нет полковника. Его энергия нам бы не помешала.
— Меня очень беспокоит Робин, — сказал Боб. — Я велел ему дождаться нас с пастором у храма Гроба Господня, но, когда мы вышли, он куда-то делся.
— Делся? В этом столпотворении? — Джим в ужасе смотрел на Боба.
И тут, к своему несказанному облегчению, он увидел, что из ворот святого Стефана выходят его жена и Джил Смит. Он бросился к Кэт.
