Мария Елифёрова - Двойной бренди, я сегодня гуляю
— Видали? — Ори повернулся на кресле и стукнулся лбом о локоть Эрики, стоявшей позади. Исландка испуганно охнула, но стажёр только почесал ушибленное надбровье и тут же отвлёкся — он увидел подходившего к ним Лаи.
— Что-нибудь интересное? — спросил тот по-маорийски, привлечённый суетой вокруг реконструктора. Коннолли отодвинулся в сторону, чтобы не заслонять монитор.
— В некотором роде... Гляди.
Согнувшись и облокотившись на стол, Лаи чуть ли не минуту изучал то, что выдала им программа.
— Милая картинка, а? — с натужным весельем прокомментировала Лика. Барнардец выпрямился.
— Похоже на массовые уродства... Это те, которых мы откопали вчера утром?
— Они самые.
— А где находки вечерней смены?
— Ещё не препарированы, — ответил Ори, вставая из-за компьютера. — Вчера успели подготовить только утренние. А сегодня мы занимались в основном испытанием реконструктора. Вы можете сесть сюда, Виктор-миир.
Он почтительно указал Лаи на кресло, и старший из двоих барнардцев сразу же занял освободившееся место.
— Я не спросил, — сосредоточенно произнёс Лаи, покусывая губу и глядя в экран, — они все были с розами?
— Все, — сказала Лика. — У тех двоих, которых нашли Симон и Джеффри, на самом деле тоже были талисманы, только мы их поначалу не заметили. Камень по каким-то причинам растрескался, и они оказались расколоты на кусочки. Но потом, когда мы разглядели это крошево и собрали обломки, всё сошлось.
С помощью стила Лаи вертел изображения то так, то эдак, разглядывая их со всех сторон.
— Если бы только можно было узнать, что значит эта роза, — сказал он сам себе вслух. Затем спросил: — Патрик, это мужчины или женщины?
— По четырём образцам этого не узнаешь. Для определения пола выборка нужна как минимум на два порядка больше. Мы ведь не знаем их морфологии, тем более, — Коннолли оглянулся на монитор, — нормальной. А вообще, если хочешь знать, ящерицы могут быть и бесполыми.
— Загнул, — сказала Лика. — Теория интеллекта запрещает зарождение разума при бесполом размножении.
— Теория интеллекта запрещает существование разумных ящериц. А они перед тобой.
— Не путай факторы. Скорость обмена веществ — это одно. А генетическая монотонность — препятствие объективное, она мешает изменчивости вида.
— Каким бы способом они ни размножались, — меланхолично заметил Ори, — их это не спасло.
— Да уж... — Лаи положил стило на стол. — Честно говоря, я до последнего момента надеялся, что мы этого не увидим.
Он застыл в кресле, подперев кулаком подбородок. Левая рука его бесцельно расправляла на колене складку комбинезона.
— А что вы рассчитывали увидеть? — спросила Лика. — Мы же вымершую цивилизацию раскапываем, нет?
Она сказала это и тут же почувствовала, что пытается побороть собственный дискомфорт от того, что они обнаружили. Археологией она занималась уже десять лет и не раз вскрывала захоронения. Как все её коллеги, она привыкла воспринимать без лишних эмоций проломанные черепа и следы человеческих жертвоприношений. Но тут было нечто совсем другое, с чем ещё не сталкивался ни один археолог на Земле. Как будто в насмешку, кошмары из дешёвых антиутопий, над которыми давно было принято ёрничать, вдруг материализовались.
На лице Лаи проступила почти детская серьёзность.
— Вымереть можно по-разному. Хуже деградации ничего нет.
— Это потому, что мы закопались в древностях, — грубо сказала Эрика. Её глаза в этот момент были такими же чёрными и мрачными, как у Лаи. В который раз Патрик отметил про себя, что с их новым знакомым она разговаривает куда охотнее, чем со всеми остальными. — Эти наши дурацкие мыслительные установки... Мы воображали, что раз они древние, раз миллионы лет назад — то они были чем-то вроде ацтеков или крито-минойцев. Набедренные повязки и "полная гармония с природой"! — Эрика скривила рот. — А что у них могли быть ядерные бомбы...
— Вообще-то это ещё не доказательство, что у них были ядерные бомбы, — перебил её Коннолли. — Почему не космическая катастрофа? В эту версию всё тоже вполне укладывается.
— Ну вот! Ты хватаешься за любую соломинку, лишь бы отстоять теорию золотого века.
Коннолли не нашёлся, что сказать. И с чего это её так разговорило, изумлённо подумал он. Ори прислушивался к дискуссии с жадным любопытством.
— А что это — "теория золотого века"? — блестя глазами, спросил он. Странная усмешка возникла на губах Лаи.
— Вам разве не рассказывали про это на лекциях по земной культуре?
— Не помню, — сознался Ори и с обезоруживающей искренностью — его девичье лицо окрасил малиновый румянец — прибавил: — Я их обычно прогуливаю.
— Ясно, — констатировал Лаи, не обращая внимания на смешки Лики и Коннолли. — Видите ли, золотой век — это... гм... нечто вроде универсального мифа. В общих чертах, он заключается в том, что...
Он немного запнулся, подыскивая слова.
— В убеждении, что в некой достаточно удалённой от нас точке времени мир был устроен лучше, чем теперь. Или, по крайней мере, наблюдался в более чистом и неиспорченном виде. Я правильно излагаю, Патрик?
— Вполне, — ответил Коннолли. — Сделай одолжение, Вик, сбрось эти материалы в кабинет Носорогу. Пора показать ему это.
— Момент, — откликнулся Лаи, выбирая в списке адрес личного компьютера Мэлори. Отправив файлы, он снова повернулся к Ори. — Друг мой, а как же вы сдали зачёт?
Ори покраснел ещё больше и опустил длинные ресницы.
— Я его не сдавал.
— Вот это номер! — Лаи приподнял левую бровь. — Как вас в таком случае допустили на стажировку?
— Я... взломал пароль итоговой ведомости, — сконфуженно выговорил Ори. Тут уже покатились со смеху все, включая Лаи. Даже Эрика хрюкнула в рукав комбинезона.
— Так вы ещё и хакер! — застонал Лаи, утирая брызнувшие слёзы. — С ума сойти! Ничего, хоть краснеете, когда признаётесь — и то хорошо.
— Мэлори не говорите, — обеспокоенно сказала Лика по-английски, — узнает — на серпантин его порвёт.
Взгляд Лаи, адресованный ей одной, обжёг её, как жидкий азот.
— Вы плохо обо мне думаете, — по-английски произнёс он ледяным тоном. Затем снова перешёл на маорийский, и интонация его мгновенно сменилась: — Вам везёт, Амаи. Попробовали бы вы прогуливать мои лекции...
Он встал с кресла и снисходительно погладил Ори по плечу. Дверь лаборатории распахнулась, и на пороге появился Мэлори. При виде начальника экспедиции веселье тут же смолкло.
— Объясните, — коротко сказал Мэлори, подходя к их столу. Он застёгивал на ходу кнопки лабораторного комбинезона. Коннолли не сразу понял, о чём он.
— Объяснить — что?
— То, что я только что получил от вас по почте. Это результаты реконструкции?
— Именно.
— У вас есть какие-нибудь гипотезы?
— Только одна. Что это связано с катастрофой, разрушившей марсианские города, и что эти экземпляры относятся к стадии вымирания здешней цивилизации.
— Об этом я и без вас мог бы догадаться, — кисло сказал Мэлори. — Конкретнее?
— Конкретнее — мутагенный фактор Х, — осторожно проговорила Лика. — Вероятнее всего, радиоактивное загрязнение. Не исключён искусственный характер.
— Говоря попросту, Хиросима? — подытожил Мэлори.
— Вполне возможно.
У Мэлори заколотилось сердце. Правильно он сделал, что не стал торопиться с отчётами для Земли... Всё это следует попридержать, пока они не оформят всё должным образом. Не следует угощать за свой счёт любителей сенсаций.
— Вот что, — сказал он. — Подготовьте остальные находки. Сколько успеете до окончания смены. Проинструктируйте вечернюю смену, что делать. Нужна реконструкция всех образцов и по итогам — статистическая таблица. Чтобы всё было как в аптеке, ясно?
— Яснее некуда, шеф, — откозырял Коннолли. Мэлори кивнул, как ему самому казалось, ободряюще, развернулся и вышел из лаборатории. Лаи, как будто что-то вспомнив, последовал за ним.
Когда за ними закрылась дверь, остальные некоторое время медлили, прежде чем продолжить работу.
— Амаи, ты очумел, — сказал Коннолли. — Зачем было выкладывать всё о своих учебных подвигах?
— Не могу врать в его присутствии, — Ори указал глазами на дверь, и всем было понятно, что он имеет в виду не Мэлори. — Я ещё не настолько потерял уважение к себе.
— Придурок, — Коннолли обнял его за худенькие плечи. — Ты же болтаешь не только при нём. Я боюсь за твою бестолковую кудрявую тыкву, как ты не понимаешь?
На маори Патрик так же свободно сыпал просторечием, как и на английском, и слегка напуганный Ори плохо понимал его. Лика двинулась к ним.
— Вот, значит, какого мнения о нас Патрик, — желчно проговорила она. — Наш милый Патрик...
Эрика молчала, набычившись; взгляд её под редкими бровями был тяжёлым. Коннолли почувствовал себя неловко.
