Георгий Ланской - Расслабься, крошка!
— У принца свой папа есть, — рассвирепел Боталов. — Не говоря уже о бабушке. А у меня сын один, и я должен думать, как он будет жить.
— Чего ты сейчас-то спохватился? — насмешливо спросил Егор. — Двадцать семь лет тебя не волновало, как я живу, а сейчас чего-то вдруг пробило на отцовскую заботу. Или куш жалко упускать?
Боталов зло засопел, но предпочел не отвечать.
Куш был действительно таким, что слюни бежали, как у голодного сенбернара. У красавицы Алины, девушки весьма достойной, но, увы, отнюдь не самой богатой, была двоюродная сестра. Нюточка Караулова, которая, напротив, красотой не блистала, да и по развитию до сих пор оставалась ребенком. Не будучи ни красивой, ни умной, пухленькая Нюточка, единственная дочь олигарха Юрия Караулова, была баснословно богата.
В глубине души Боталов сомневался, что ему удастся склонить сына к браку. После ужина сомнения трансформировались в уверенность.
Егор давно жил самостоятельно, зарабатывал приличные деньги и в отцовской поддержке не нуждался. Иногда, глядя на независимого сына, Боталов старался вспомнить: каким он был в детстве? Но ничего не получалось.
Егор был совсем маленьким, когда Александр Боталов развелся со своей первой женой — Викторией Черской. Последний их разговор состоялся в тесной кухоньке, где два человека свистящим шепотом бросали друг другу в лицо гадости, не заботясь о том, как больно ранят слова. Они прошипели друг на друга всю ночь и даже часть утра, а потом пошли на работу, одевшись молча, словно рядом не было ни души.
И только воздух, сухой, выжженный ненавистью, горел и плавился так, что его даже вдыхать было больно.
Днем они встретились в суде, где судья в бордовой мантии развела их.
Егор сидел в коридоре вместе с бабушкой, катал по скамейке машинку. Когда вылетевшая из зала Виктория схватила его за руку и потащила к дверям, Егор уронил машинку и потянул мать назад, но она не видела упавшую игрушку и все волокла его. Александр подобрал игрушку, догнал сына и сунул ее ему в руку. Егор улыбнулся и бросил машинку на пол — так ему понравилось, что отец ее поднимает. Александр снова подобрал машинку, а Егор, едва взяв в руки, снова бросил. Виктория наблюдала за этой сценой со странной гримасой: то ли ненависти, то ли презрения, и все дергала уголком рта, совсем как ее сын через двадцать с лишним лет…
Воспоминания о прошлом браке были гадкими, как жаба. Боталов тряхнул головой и торопливо сунул в рот сигару.
Нельзя думать о том, что случилось позже, через двадцать с лишним лет, когда Виктория потребовала возвращения блудного сына в родной Новосибирск.
Лучше смириться с этим скороспелым браком сына, чем вспоминать подробности смерти его матери. В голову услужливо полезли неприятные ассоциации: полупрозрачная бабочка, оголтело носящаяся вокруг фальшивого солнца, ведомая ей одной понятной целью…
Все-таки сын очень похож на Викторию, подумал Боталов с покорной обреченностью. Не внешне, нет. Тут, скорее, победили отцовские гены. Внутренний стержень был от Виктории — с ее ледяной холодностью, колючим презрением и вспышками ярости, уничтожающей все живое.
Или ярость — это отцовское?..
— И все-таки зря ты, — вяло предпринял он последнюю попытку. — Чем тебе Нюточка не невеста? Тем более с таким приданым.
Попытка была так себе, и Егор это моментально прочувствовал.
— Кому и кобыла невеста, — весело заявил он. — А жениться на этом бомбовозе, чтобы доставить тебе удовольствие, я не собираюсь.
Сравнение Нюточки с бомбовозом показалось Боталову забавным. Он фыркнул, повертел в руках сигару и сломал ее в пепельнице.
— Ладно, — махнул он рукой. — Женись на ком хочешь. Все равно тебя не переубедить.
В ночном клубе «Пурга» дым стоял коромыслом.
Селебрити все прибывали и прибывали, проходя по длинному коридору, уворачивались от нацеленных в голову камер либо, напротив, храбро бросались на них, как героический солдат на амбразуру. В лучах фонарей лица звезд получались одутловатыми, мертвенно-бледными и совершенно непривлекательными. Усталые журналисты с неумолимой жестокостью совали микрофоны в лица медиаперсон, норовя стукнуть по носу или зубам. Артисты щурились, таращили глаза от неожиданности, на радость караулившим тут же фотографам. Потом в желтых газетах появлялись ужасные снимки с не менее ужасными подписями: «Звезда сериала „Луч света“ явилась на показ в стельку пьяной!» А рядом перекошенное лицо несчастной звезды, которую только что шибанули по голове микрофоном. И поди потом доказывай, что таращился от боли, а не с перепою…
Впрочем, далеко не все звезды стремились что-то доказать.
Пишут — и ладно.
Неважно — что, лишь бы писали, пусть даже гадости!
Это двадцать лет назад состав эстрады был монолитно-неизменен, особенно если артиста любила партия. А сейчас партий много, артистов — еще больше, и все зубастые, как южноамериканская рыба пиранья, ам! — и нет конкурента. Выпадешь из обоймы, перейдешь в категорию сбитых летчиков, и куда потом? Сперва на телевидение — комментировать унылые сюжеты реалити-шоу, а потом и вовсе — в забвение. Вон, к примеру, Влад Голицын: уж на что был звезда, а прошло всего два года, и его уже не помнят, восхищаясь новым кумиром — Димой Беловым.
Белов на тусовку явился при полном параде. Он был настолько великолепен, что журналисты дружно шагнули к длинной ленте, отгораживающей их от звезд, по-гусиному вытянули шеи и оскалились микрофонами, протягивая их на недозволенную длину.
Глядя, как Димка улыбается в камеры и отвечает на дурацкие вопросы, Егор поморщился.
Он притащил Алину в «Пургу» в качестве компенсации за загубленный вечер. Алина упиралась, закатывала глаза и уверяла, что на сегодня ей уже хватит впечатлений, но Егор, загадочно улыбаясь, настоял на своем.
Алина долго смотрела на Егора оценивающим взглядом, а потом согласилась с формулировкой «чтоб прическа не пропадала».
В «Пургу» они заявились в «детское» время, когда вечеринка только раскачивалась, а самые важные и именитые еще не подъехали к входу в своих золоченых каретах. Скучавшие журналисты приободрились и бросились наперерез.
— Егор, представьте вашу спутницу! — заорал самый ретивый и замахал микрофоном перед лицом.
Егор ловко отмахнулся, подавив желание дать репортеру в зубы.
— Чего ты так зажался? — спросила Алина. — Ну, представил бы меня как-нибудь, делов-то.
— Не хочу я представлять тебя «как-нибудь», — криво улыбнулся Егор, сунул руку в карман и вытащил трепыхающийся телефон. — Димка звонит, приехал, наверное…
— Ну, представь не как-нибудь, — согласилась Алина, на всякий случай затаив дыхание.
— «Не как-нибудь» рано… Алло? Ты где?..
Пока он говорил с Димкой, Алина размышляла, что значат его слова, учитывая, что вчера он сделал ей предложение.
Весь день Егор пропадал на работе, потом заехал за ней, и они отправились на ужасный ужин к его папаше.
Там, за столом, Егор совершенно спокойным, даже несколько тусклым голосом объявил отцу, что намерен жениться. Взгляд, которым Боталов наградил Алину, был убийственным, но она выдержала. А после их долгого диалога на балконе Боталов вернулся присмиревшим. Она же продолжала бояться и боялась до тех пор, пока за ними не захлопнулась дверь.
Только тогда Алина выдохнула полной грудью.
Казалось, она должна была давно привыкнуть.
Вращаясь в той же самой среде, она не раз получала вполне серьезные предложения руки и сердца. Но все претенденты были либо состоявшимися мужичками неопределенного возраста с миллионом в кубышке, лысиной и пивным брюшком, либо инфантильными сыновьями менее удачливых бизнесменов, желающих влиться в отягощенное миллиардами семейство Карауловых. То, что Алина была не дочкой, а всего лишь племянницей, наверное, самого богатого человека страны, никого не волновало. Авось дядюшка не жмот, родню в бедности не оставит! Получая предложение от очередного сопящего отрока славной фамилии, с ноздрями, запорошенными кокаином, Алина вспоминала незабвенную тетушку Чарли из Бразилии, где в лесах много-много диких обезьян: «Нет-нет, я ему не верю. Он любит не меня, а мои миллионы!»
Алина храбро думала, что готова ко всему.
Упорно делая карьеру, она старалась не обращать внимания на снисходительные взгляды дядюшки, который своего брата — тютю и размазню — слегка презирал. Она смирилась с тем, что никогда не получит и десятой доли того, что имела ее сестра Нюточка, — вполне, кстати, неплохая девочка, разве что дуреха. В конце концов, у Алины была вполне обеспеченная стабильная жизнь, квартира, карьера…
О чем еще можно мечтать?
К Егору Черскому она оказалась совершенно не готова.
— Пойдем, сядем уже, — сказал Егор. — Димка сейчас подрулит, а мне еще надо кое-что сказать.
