Джон Апдайк - Давай поженимся
– А что вы собираетесь делать в Сент-Луисе? – спросила Салли. И почувствовала, как на ее лицо плотно легла маска соблазнительницы, почувствовала, что без всякого перехода начинает флиртовать.
– О, нечто весьма нудное. Банковские дела, слияние железных дорог. Акт отчаяния. Ненавижу Средний Запад.
– Вот как?
– Скажите, чем кончилось у Дика с канадской нефтью? Мне это показалось невероятно заманчивым, но я не сумел заинтересовать отца.
– Я об этом ничего не слышала. Он ведь никогда мне ничего не рассказывает. А как Би? – Она отчаянно пыталась вспомнить имя его жены, но в памяти возникло лишь восковое личико балерины да то, что имя ее тоже смахивает на инициал.
– Очень хорошо. У нас теперь двое деток.
– Вот как? Чудесно. Еще одна девочка?
– Еще один мальчик. Вы уверены, что не хотите ничего выпить?
– Как вы меня соблазняете, – сказала Салли.
– А вы слышали про Джейми Бэбсона? Он снова женился – на сногсшибательной индонезийке. Она – синхронщица в ООН.
– Да. Ему это, конечно, по душе.
Уигглсуорс рассмеялся. Зубы у него были безупречные, но слишком мелкие.
– А Бинк Хаббард – Ричард, я знаю, встречался с ним – исчез во Флориде: говорят, он снова уплыл на либерийском грузовом судне.
– По-моему, я его не знаю.
– Нет, конечно. Он из тех мужчин, кому все остальные дико завидуют.
– Да, есть такие. – Салли сама сознавала, что говорит, как автомат. Оттолкнуть, притянуть, оттолкнуть, притянуть – настоящая проститутка.
Уигглсуорс посмотрел поверх ее головы и сказал:
– Это там не Джерри Конант?
– Где? А вы знаете Джерри?
– Конечно. Он ведь, кажется, живет где-то рядом с вами?
Он посмотрел на нее сверху вниз, и его безупречные брови (он что – выщипывает их?) приподнялись при виде ее напряженной озабоченности.
– Через Руфь, – пояснил он. – Мои родители ходили в церковь ее отца. Она слыла тогда красавицей.
– Такой она и осталась.
– Никто тогда не мог понять, почему она вышла замуж за Джерри.
Тут он и появился. Салли не столько увидела, сколько почувствовала его приближение, хотя он был еще далеко, почти у самых стоек авиакомпаний. Она почувствовала, как он заколебался, потом решил подойти. Голос его резко прозвучал у самого ее уха:
– Anno Domini <Нашего летоисчисления (лат.)> Уигглсуорс – Иисус Христос собственной персоной.
– Джерри! Вы что – тоже тут застряли?
– По-видимому. Я как раз искал некоего мифического мужчину по имени Кардомон, который вроде бы должен помочь нам отсюда выбраться.
– Вам и миссис Матиас?
– Да, мы с миссис Матиас, похоже, попали в одну беду. – Он опустил взгляд на свою руку, в которой держал два билета. Поднял их и показал. – Я взялся вести переговоры и за нее тоже. У вас место забронировано?
– Да.
– А вы бы не согласились отдать его Салли?
– Охотно – только я лечу в Сент-Луис.
Джерри повернулся к Салли и сказал:
– Может, и нам махнуть в Сент-Луис? А там нанять плот и поплыть по Миссисипи.
Она рассмеялась – от возмущения. Как он смеет дразнить ее, когда они на краю катастрофы!
Улыбка застыла на лице Уигглсуорса, и по тому, как окаменели лица обоих мужчин, Салли поняла, что стала для них предметом раздора – телом.
– Я как раз говорил Салли, – сказал Уигглсуорс, – что Джейми Бэбсон женился на индонезийке.
– Великолепно, – сказал Джерри. – Смешанные браки – единственное, что навеки способно разрядить напряженность в мире. Кеннеди это тоже знает.
– Что на вас нашло, Джерри? – сказал тот, другой. – С каких это пор вы стали проповедником? Мне казалось, вы трудитесь на Госдепартамент.
Они сражались за нее. Тошнотворный страх вернулся к Салли и с ним – желание спать; она представила себе, как озадаченный Ричард сидит в одиночестве, волнуется, пьет уже второй мартини, и ей отчаянно захотелось упасть в обморок – грохнуться на грязный, затоптанный пол среди сигаретных окурков и проснуться у его ног. А мужчины все говорили, зло обмениваясь репликами, долетавшими до нее словно сквозь вату, пока Уигглсуорс, загнанный в угол превосходящей резкостью Джерри, наконец, не сказал:
– По-моему, мне пора на посадку. Желаю вам обоим удачи. – И в том, как он попрощался, как поклонился одной головой с высоты своего стройного тела, было что-то удивительно изящное, близкое к благословению. Только чванливое ничтожество могло так держаться.
Джерри надулся и был мрачен, как грозовая туча. Значит, это все-таки случилось – он возненавидел ее? Она спросила:
– Ты так и не нашел Кардомона?
– Нет. Его просто не существует. Может, это шифр? Если “Кардомон” прочесть наоборот, получится “Ном-о-драк”. – Объявили посадку на восьмичасовой самолет, вылетавший в Сент-Луис, и Уигглсуорса – устремленный вдаль взгляд, высоко поднятый подбородок – вынесло в лавине портфелей из зала ожидания. Джерри взял руки Салли в свои. – Ты вся дрожишь.
– Немножко. Меня расстроила эта история.
– Он часто встречается с Ричардом?
– Почти никогда. Ричард ему не компания.
– Ничего он не скажет. Никаких процентов ему это не принесет. Просто запомнит на всякий случай: а вдруг понадобится пошантажировать тебя.
– И будет прав, верно? Я хочу сказать, что я и есть такая, какой он увидел меня.
– А какой он тебя увидел?
– Не заставляй меня произносить это, Джерри. Джерри мысленно перемолол ее отказ.
– Вообще-то, – сказал он, – тебе было бы куда лучше с ним, чем со мной. Уж он бы посадил тебя на этот чертов самолет, уверен.
– Джерри.
– М-м?
– Не кори себя. Ты же говорил мне, чтоб я не приезжала.
– Но я хотел, чтобы ты приехала. И ты это знала. Потому и приехала.
– Я приехала потому, что и мне этого хотелось. Он вздохнул.
– Ох, Салли, – сказал он. – Ты ко мне так добра. – Он взглянул на билеты, которые все еще держал в руке, и сунул их в боковой карман пиджака, потом устало посмотрел на нее. Улыбка сожаления на секунду осветила его лицо:
– Эй?!
– Привет.
– Давай поженимся.
– Прошу тебя, Джерри, прекрати.
– Нет, давай. А ну их всех к черту. Назад мы вернуться не можем. Господь сказал свое слово.
– Не верю, что ты это серьезно. Голос его звучал вяло:
– Нет. Серьезно. Ты же ведешь себя со мной как жена. И вообще в моих глазах ты – миссис Конант.
– Но я не миссис Конант, Джерри. Мне только хотелось бы ею быть.
– Тогда – о'кей. Предложение принято. Я не вижу другого выхода: возвращаемся в отель, звоним Руфи и Ричарду, а со временем поженимся. Это единственное, что я могу придумать. Сейчас я чувствую только усталость, но мне кажется, я буду очень счастлив.
– Я постараюсь сделать тебя счастливым.
– По-моему, мы сумеем получить твоих детей. Теперь суды уже так не придираются к тому, кто из супругов совершил адюльтер,
– А ты уверен, что именно этого хочешь?
– Конечно. Я, правда, не думал, что все так получится, но я рад, что получилось. – Однако с места он не двигался. А она стояла рядом, и в сердце у нее было пусто. Радость и горе, страх и надежда – все, что наполняло ее прежде, куда-то исчезло. Даже на полу вокруг них образовалась пустота. Люди кричали, жестикулировали, но она слышала лишь тишину. Потом вдруг почувствовала, что хочет пить и что у нее болят стертые пятки. В отеле можно будет снять туфли. А потом они спустятся в бар выпить.
В окружавшей их пустоте возникла девушка, крашенная под седину.
– Мистер и миссис Конант? Я разыскала мистера Кардомона.
За ней следовал светловолосый мужчина в форменном пиджаке авиакомпании, с блокнотом в руке. Салли уже видела его раньше. Когда?
Джерри вдруг рванулся в сторону от нее. Вытащил авиабилеты. Они были истрепанные и казались ненужными бумажками. Заикаясь, он принялся объяснять:
– Мы уже с трех часов пытаемся попасть на самолет в Нью-Йорк и отказались от прокатной машины, потому что нам сказали, что будет дополнительный самолет.
– Могу я взглянуть на номера ваших посадочных талонов? – попросил мистер Кардомон. И принялся рассматривать их, потирая кончик носа костяшкой пальца. Потом внимательно оглядел их обоих, то и дело почесывая пальцем нос. До Салли вдруг дошло, что обе они – и она и седая девушка – стоят, вытянувшись в струнку. От шеи Джерри потянуло слабым, еле уловимым запахом пота. Мистер Кардомон что-то записал в блокноте, пробормотав:
– Конант, два. – Затем поднял голову с копной светлых, вьющихся, как у мальчишки, волос, и Салли увидела, что глаза у него серые, цвета алюминия. Он знает. Он сказал Джерри: мисс Марч сейчас вложит посадочные талоны в ваши билеты.
– Так, значит, все-таки есть самолет? – спросил Джерри.
Кардомон посмотрел на ручные часы.
– Он вылетает через полчаса. Выход – двадцать восемь.
– И мы летим на нем? Господи, благодарю тебя. Благодарю. А мы решили было возвращаться в отель, – И не в силах выразить мистеру Кардомону, который уже стоял к ним спиной, всю свою благодарность, Джерри повернулся к девушке и зафонтанировал:
