Роберт Менассе - Страна без свойств: Эссе об австрийском самосознании
Эта критика, естественно, полностью искажает факты, не только потому, что в документе, признающем право Австрийской республики на суверенитет, она видит ограничение суверенитета, но прежде всего и потому, что Австрия уже давно, хоть и незаметно для других стран, расторгла этот договор. Ни одна из его статей не ограничивает каким-либо образом суверенитет Австрии, который признается в статье 1, — напротив, смысл их действия заключается в том, чтобы защищать суверенитет и независимость государства, гражданские свободы и права граждан. Если заострить формулировку, то можно было бы сказать, что единственное ограничение суверенитета Австрии Договором о государственности состоит в том, что он принуждает Австрию к полному суверенитету и запрещает отказ от этого суверенитета в любой форме. Почти все эти статьи договора Австрия с самого начала на практике игнорировала и нарушала: Австрия не вправе вступать в какие бы то ни было политические или экономические союзы с Германией и обязуется не совершать никаких действий, способных привести к прямой или косвенной зависимости от Германии (Статья 4). Сегодня внешняя торговля Австрии примерно на 60 %, а валютная политика на 100 % зависят от Германии, в дальнейшем вступление Австрии в Европейский Союз по мнению юристов-экспертов будет эквивалентно косвенному союзу с Германией. Австрия обязуется строго придерживаться соблюдения прав человека. На самом же деле организация «Международная амнистия» документально подтвердила, что большинство нарушений прав человека в западных странах приходится на долю Австрии. Отдельные австрийские законы, как, например, закон о добровольных помощниках полиции (даже в измененной форме) противоречат, как было доказано, международному соглашению о правах человека. Австрия обязуется защищать права словенского и хорватского меньшинств (Статья 7). Фактически же у нас нет достаточного количества школ с преподаванием на словенском или хорватском языках, нет двуязычных указателей с названиями населенных пунктов; в административных и судебных округах Каринтии, Бургенланда и Штирии словенский и хорватский языки все еще не разрешается использовать в качестве официальных, а деятельность организаций, которые агитируют против прав меньшинств (таких, как, например, «Хайматдинст»[27] в Каринтии), не подвергается запрету, хотя это предписывается Договором о государственности.
Австрия обязуется не только распускать все нацистские организации, но и устранять все следы нацизма из политической, экономической и культурной жизни (Статья 9). В политическом плане Союзу независимых, состоявшему из бывших нацистов и впоследствии послужившему основой для образования Свободной партии Австрии, довольно скоро было разрешено выдвигать кандидатов на выборные должности; не было никаких препятствий ни в политическом, ни в экономическом плане, способных пресечь личные или структурно-организационные связи с периодом нацизма. Что касается культуры, стоит хотя бы сослаться в качестве примера на историю австрийской государственной премии по литературе, которую поначалу получали одни писатели-нацисты, произведения которых были включены в школьные хрестоматии по литературе.
Австрия обязуется ликвидировать или изменить все законодательные и административные акты, которые были приняты в период с 5 марта 1933 года по 30 апреля 1945 года (Статья 10). Но фактически именно эти законы вплоть до семидесятых годов, до частичной юридической реформы Броды,[28] составляли «самую современную» часть австрийского права и до сих пор полностью не устранены и даже не претерпели сколько-нибудь существенных изменений.
Австрия обязуется не передавать имущество в собственность юридических или — если стоимость имущества превышает 260 тыс. шиллингов — физических лиц из Германии (Статья 22, п. 13). Фактически же Австрия откровенно делает ставку на немецких инвесторов, к примеру, при приватизации государственных предприятий.
Односторонняя ликвидация Договора о государственности в повседневной австрийской практике в каждом из приведенных случаев настолько очевидна и общеизвестна, что подробные доказательства здесь излишни.
Тем не менее договор «функционирует». Он до сих пор является основой признания Австрии суверенным государством в международном сообществе государств. Ни одна из стран-участниц, подписавших договор, и ни одно другое государство до сих пор не оспаривали это положение и не требовали применения санкций по отношению к Австрии, не выполняющей статьи договора. Хотя с точки зрения внутриполитической Договор о государственности не выполняется и тем самым утратил силу и как бы не существует, с точки зрения внешнеполитической он продолжает, однако, существовать как эффективно действующая призрачная реальность. Договор о государственности и нейтралитет, внешнеполитическая и внутриполитическая призрачные реальности готовы опрокинуть друг друга и вместе с тем, подпирая друг друга, образуют букву «А», как две игральные карты, поставленные «домиком». «А» — как в слове Австрия. Против этой призрачной реальности трудно возражать, пока этот «домик» стоит ровно, всем видимый и всеми признаваемый. В нее нужно верить. Но против нее трудно и не возражать, пока все, что бы ни попало в этот домик, начинает в нем чахнуть.
Глава седьмая
Насколько реальной может быть реальность, если ее фундамент составляет призрачность? Этот вопрос, вероятно, и в самом деле незначителен, если признать, что любое общество в своей повседневной практике, хочет оно того или нет, творит реальность, вне зависимости от того, насколько призрачны предпосылки, при которых оно так поступает. Однако примечательно, что в Австрии, если речь идет об основополагающих элементах реальности, над сотворением призрачности работают особенно последовательно и усердно. Это касается не только Договора о государственности или нейтралитета, но и конституции, а также всей политической и социальной системы.
По конституции Австрия — страна парламентской демократии. В действительности же это не так, поскольку все важные решения принимают не депутаты Верхней палаты, избранные народом, а функционеры в комиссиях по социальному партнерству, не имеющие полномочий с точки зрения демократической законности. Но даже если все обстоит подобным образом, не следует полагать, что эти сведения помогут нам обрести твердую почву под ногами, ибо если парламент существует только как видимость, то социальное партнерство, по видимости, и вовсе не существует: вы не обнаружите ни записи в конституции, ни федерального закона, который бы предусматривал существование подобного общественного института и определял сферу его полномочий.
С правовой точки зрения социальное партнерство не существует. Это поистине поразительный факт, поскольку социальное партнерство считают государственным институтом, именуя его даже «настоящим правительством». Однако в конституции о нем не сказано ни слова, ни в основном тексте, ни в дополнениях к нему. Социальное партнерство в известной степени является фикцией, но оно реально функционирует, то есть представляет собой типично австрийскую призрачную реальность.
Мы не раз могли убедиться, что австрийский принцип призрачной реальности проявляется в этом государстве во всех сферах, и действительность становится в нем недействительной, а ирреальное приобретает реальные черты.
Неслучайно в Австрии сложилось особое понятие для обозначения того, что не является действительным, но вполне действенно. Понятие это — «австрийская реальная конституция». Все, что обозначает это понятие, не записано в австрийской конституции, а «всего лишь» существует в действительности, или наоборот, не существует в действительности, но записано в конституции.
Каждому известно, что парламент является видимостью, красивой декорацией, и, тем не менее, любой имеет возможность увидеть парламент воочию, но кто из нас хоть раз имел возможность лицезреть само «социальное партнерство», хотя бы одну из его комиссий, залы его заседаний или, на худой конец, обитые кожей двери, за которыми заседают его представители?
Возможно, это единственный в мире случай, когда сведения о социальном институте, который не просто считают весьма влиятельным или даже чрезмерно влиятельным, но признают истинным правительством страны, содержатся не в статьях конституции и не в законодательных бюллетенях, а в многочисленных научных исследованиях. Поэтому становится ясно, что это «правительство» представляется чем-то неизвестным, с научной точки зрения окончательно не установленным и требующим пристального изучения. При рассмотрении научной литературы по социальному партнерству можно заметить, что политология здесь поначалу пользовалась методами уфологии, науки о неопознанных летающих объектах, стремясь, в первую очередь, доказать само существование исследуемого предмета, а затем обретала сходство с этнографией, которая в своих научных выводах целиком опирается на свидетельства миссионеров, не имея прямого доступа к описываемому племени.
