Виктор Ерофеев - Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

Потомственный граф или князь — русский малый — а возьмите себе в провожатые — сказал он Сисину — кого-нибудь из студентов — у кого машина — она записалась к нему на семинар — он прямо к ней — она уже обклеила комнату всякими милыми плакатиками — здравствуйте! — поехали вместе? — на фестиваль — тени сомнения побежали у нее по лицу — мне надо заниматься — я вам помогу — поехали! — она колебалась — Сисин добавил: — безопасность гарантируется — вернемся сегодня же, после концерта — вниз по Седьмой — мимо гориллы, держащей на ладони «фольскваген» — мимо музея с подозрительно яркими Ренуарами — мимо собачьих бегов — по дороге приняли участие в народном гулянии с бесплатным мороженым — осмотрели новую фабрику сливочного мороженого — губернаторша быстро сказала милую речь — шел летний дождь — перестал — веселились дети — вермонтцы прогуливались — поедая различные шарики совершенно бесплатно — развевались флажки — я люблю ванильное — призналась она — а я малиновое — а еще есть банановое — давали с грузовиков — было очень народно — это их сблизило — Сисин ехал счастливый, но надорвавшийся по летней Новой Англии — с ее призывами к кленовому сиропу — по узкой Седьмой, временами переходящей во что-то более просторное — нет, он понимал, что ему полагается быть счастливым — Берман объяснил плохо и нервно — на гребне славы он держался неровно — то слишком скромно — всем кланялся — благодарил — то слишком надменно — презирая условности — ходил на званые обеды в шортах — заблудились — хотя отель был прямо на Седьмой — свернули заранее — кидались туда-сюда — не знали, успеют ли — Воркутаполучала удовольствие от выговаривания русских фраз — почему она стала изучать русский язык? — случайно — она не знала его ВП— только слышала — почему такое странное название? — я обязательно прочту — она дала ему вести — автоматика — без сцепления — сначала было непривычно — она смеялась — она спросила, можно ли писать без Бога? — ей хотелось, чтобы Сисин сказал нет — Сисин сказал нет — но после добавил, что с Богом у него всегда было непросто — почему? — он начинал, естественно, как агностик — она гордилась, что у нее много подруг — она им пишет письма — они ей пишут письма — она им снова пишет — языком клеит марки — в ходу доносы на преподавателей — никого не обидь — особенно черных и гейев— Кевин от страха застеклил дверь своего кабинета — положил конец всем двусмысленным шуткам — развесил зловещие предупредительные листовки — запретил ночные купания на водопаде — отменил поцелуи при встречах и проводах — похлопывание по плечу — любые формы подмигивания — замуровал проходы между мужским и женским общежитиями — ночью проснулся с криком, держась за щеку — приснилось, что, забывшись, он подал своей толстой секретарше плащ — ничего не сказав, она влепила ему пощечину — отъехав на двадцать миль от кампуса, в пустом баре, понизив голос, Кевин рассказал Сисину о ночном кошмаре — свисали надутые чучела рыб — никому не рассказывай! — старинные лыжные крепления были прикручены к потолку — Воркутапокачала головой — ну, хорошо — сказал Сисин Кевину в том же баре с креплениями — ты согласен, что негры танцуют лучше белых? — Кевин долго обдумывал вопрос — лучше танцуют? — переспросил он подозрительно — пожалуй, лучше — наконец решился он — значит, с другой стороны— неумолимо сказал Сисин — нет — сказал Кевин — другой стороны нет! — Ларус в начале XX века — это что еще за Ларус? — поморщился Кевин — французская энциклопедия — напомнил Сисин — в ней черным по белому написано, что черная раса est inferière en intelligence à la race blanche [16]— Женя, прошу тебя, прекрати! — не выдержал Кевин — вы все, русские, расисты! — а вы — рассердился Сисин — сраные либеральные лицемеры! — лицемер — это культурный человек — с достоинством сказал Кевин — Воркутаснова покачала головой — она улыбнулась и сказала: — а все-таки черные танцуют лучше — вся лужайка была засеяна американскими меломанами — Берман с женой уже уехали на концерт — они расстались два года назад в Москве — не дождались — Сисин поразился такой любви Америки к серьезной музыке — расцеловались в артистической — Бер ман был оживлен, подвижен, с пьяными от успеха глазами — вокруг него крутились меломаны — пожилые богатые пары — дирижер из Израиля — были даже советские — как всегда, очень противные — я устал — друг говорил решительным, громким голосом — трехкомнатный апартамент — успех — поужинаем в номере? — заказали на ужин омары — официант торжественно внес — хотя в Америку Сисин прилетел с непосредственным метафизическим заданием, отныне он решилесть только омары, и в большом количестве — он еще не знал, что они чересчур сытные и что после спаржи писается совершенно особой спаржевой мочой — на подмосковной даче у Бермана ели шашлык — Берман всегда был противный — делал из себя жертву большевизма — Сисин взялся за телефон — выписал Читателя с большой буквы — приезжайте с сестричкой — но Читатель приехала сама по себе — они распилили ее на двоих — маэстро снизошел до того, что слабал фокстрот — учил всех, как жить — мурлыкал на диванчике, снимая у Читателя малиновый носок — какая ножка! — расслабь животик — он даже шашлык умел делать в камине властно и дидактически — Читатель жмурилась, уплетала за обе щеки — забрала в рот обоих — потерла друг о друга — жмурясь — кутаясь в куцый платок — Воркутанезаметно ушла в комнату, где они собрались ночевать — Сисин подарил Берманам две банки икры — у нас в Нью-Йорке икрой забит холодильник! — весело сказала смешливая мадам Берман — подари кому-нибудь другому! — она ждала его, привстав на локте — в рубашке — розовой — простроченной на манер джинсов — может быть, она читала? — скорее всего так и было — она читала учебную «Каштанку» с ударениями на каждом слове — объедки омаров лежали — хочешь вина? — он налил из недопитой бутылки — она подняла на него глаза — в зубах она держала 100-процентную американскую улыбку — ослепительные зубы казались драгоценными камнями — сама Америка ждала его в постели — молодая нация выпила «Шабли» — в розовой рубахе надежды — он еще не знал, будет ли любовь, но был приятно взволнован — в Америке, объяснил Берман, все просто, если есть деньги — он залез под простыню и категорически запротестовал по случаю розовой ковбойской рубахи — во-первых, в комнате жарко — во-вторых, так нечестно — в рубахе — но сначала они полежали — привыкая друг к другу — как две большие варварские страны — потом он ее обнял и поцеловал — без особого варварства — скорее в виде поощрения — она не поцеловалась — ты чего? — он даже удивился — она лежала на спине — в глазах у нее стояли слезы — я не могу — давай поедем назад — утром — мягко сказал Сисин — ты сказал, что мы вернемся вечером — Сисин встал, выпил еще белого вина — но уже очень поздно! — я не могу с тобой спать в одной комнате — почему?! — я не могу тебе сказать, почему — Сисин снова выпил вина и закурил — я не какой-нибудь штатный профессор — я гастролер — я вольная птица — ты мне нравишься — ты тоже мне нравишься — сказала она через силу — дело не в том, что ты профессор — а в чем? — я не могу тебе сказать — Сисин наклонился и поцеловал ее в рот — она поцеловала его и вдруг выпрыгнула из постели — подбежала к окну — казалось, она хочет позвать на помощь — ее трясло — у нее был не на шутку перепуганный вид — схватила рюмку — выпила — стуча зубами о стекло — она догадалась о моей миссии— недаром спрашивала о Боге — он стоял, не зная, что сказать — как оправдаться — он тоже выпил — ну чего ты? — спросил он — она целовалась страстно и неумело — зубы мешались — она оттолкнула Сисина — нет! — чокнутая — догадался Жуков — не угадал — сказал Сисин — Жуков сгущал интригу своего средиземноморского сочинения — сидя у корыта человеческой цивилизации — книга определенно не удалась — видна претензия — потуги на новизну — никакого движения — один нигилистический распад — видали мы и это типографским шрифтом, бумага и не такое стерпит — потом он полетел к ней в ее глупый город — уже прошел год в Москве — она повзрослела — они тайно встретились перед зданием Министерства иностранных дел на Смоленской — она была в длинном, мышиного цвета пальто — как-то сразу настала московская зима — сентябрь у нас херовый месяц — надо сказать, что от Москвы до Смоленска климат почти не меняется — лес стоит, ненадолго разбуженный летом — природа ориентирована на зимы — никаких шуток — ничего вечнозеленого — кроме хвои — а лето — это отпуск — комары — в сыром лесу — к западу медленно нарастает количество усатыхмужчин и деревень на чи— Козловичи — усатость — остаток польского влияния на Западной Руси — экскременты отползшей на место Европы — в Смоленске соборы тронуты окошками света — желтые цветочки — поднимающие голову люпины — очень, навсегда сыро — стоит березовый — с елками — лес — Сисин выехал в двадцатиградусный мороз, и до Смоленска было дико холодно в его белых «Жигулях» — в Минске падал хлопьями снег — назавтра они с Ирмой въехали в туман — и ехали в тумане двадцать пять километров — пугаясь грузовиков — когда туман рассеялся — потекли ручьи — земля в середине зимы оказалась зеленой — в Польше с дубов еще не облетели ржавые листья — крестьянки шли с крашеными губами — но лучше, когда солнышко — пуская густой зимний пар, он заправился — под Смоленском — где начинаются горки — он чуть не улетел — было скользко — Сисин активными движениями предложил снять рубаху — розовую — это предложение не встретило сопротивления — в Толочине возникает первый-последний католический костел прямо возле дороги — рядом с детским садом — сюда дошел прибой Европы — два мотоцикла вылетели на трассу — парни с девками — и если второй отстал и затормозил — то первый вылетел прямо под колеса сисинской машины — с другой стороны никто в тот момент не ехал — так что не сбили — мотоцикл полетел через кювет — не сразу перевернулся — поскакал ведьмой по полю — безграничному — ничем особенно не усеянному — поскакал очень быстро — наткнулся на кочку — перевернулся — загорелись в небе голубые трусы летящей через себя белоруски — мотор взревел — ничего не взорвалось — Сисин остановил машину и с бьющимся сердцем побежал через дорогу в поле — предчувствие его не обмануло — у девки все было задрано — городские трусы лопнули на лобке — перед взором Сисина возникла светловолосая красавица пизда — слегка приправленная кровью — ее обладательница была мертва — Сисин быстренько вынул крепкий стоячий хуй — не мешкая и не дроча, засунул его в только что умершую пизду — он знал, что девушкин дух летает где-то низко над головой и забавляется картиной — правда, дух еще немножко взлохмаченный — все так быстро произошло — Сисин вернулся к машине — завел мотор и поехал на Запад — отчего у нее на пизде была кровь? — по дороге спрашивал себя Сисин — с переездом русско-белорусской границы климат решительным образом меняется — именно здесь начинается поворот к лету — поворот к Джотто и Данте — снимая с нее розовую рубаху, Сисин осознал, что вступает в контакт не только с ней, но с целым континентом — у континента были большие молочные груди с маленькими кисельными сосками — крепкий живот пловчихи, с пушком — а также трусики, с которыми Сисин не спешил расставаться — континент вел себя достаточно пассивно и покорно — у негобыл отличный пупок — континент заранее выделил Сисину право на покорение — однако в рамках приличий и уважения к девичьей скромности — Сисин поклялся соблюсти все ритуалы — он долго обцеловывал и нащупывал континент, пока не предложил ему стащить полосатые полуспортивные трусики — я не могу — слабым голосом сказала она — схватившись за трусики — но ведь мы же все выяснили — сказал Сисин — таща трусы на себя — тут обнаружились волосики светлого содержания — небольшая кущица — столь решительно контрастирующая с обилием Манькиного лобка — всегда несколько взопревшего — сильно прущего черными волосами из тигриных трусов — Кевин Росс утверждал в уединенном баре, с лыжными креплениями на потолке, что это помесь тургеневской девушки — коса — она порой заплетала волосы — с вермонтской молочницей — мы, американцы, считаем, что индейское лето в Вермонте по яркости красок гораздо сильнее русской золотой осени — с законной гордостью добавил Кевин — да ну? — недоверчиво сощурился Сисин — неужели больше красных и желтых оттенков? — а также рыжих, бурых, коричневых, сизых и даже лиловых! — выпалил Кевин — не слишком ли это все вместе пестрит? — поинтересовался Сисин у друга — смерть белоруски привела его к целому ряду философских заключений — например — Сисин придвинулся к Кевину — смерть иноверца, вообще человека другой национальности, девальвируется на треть, наполовину, еще дальше — вот так, голубчик — убили, скажем, мексиканца — негра — китайца — русского — это значит: убили не человека, а что-то другое, менее важное, несущественное — в таком случае труп страшнее смерти — почему ты все время хочешь решать нерешаемые вопросы? — изумился Кевин — у нее было тщеславие юной особы, пускающейся в авантюры с собственным профессором — она хорошо плавала и даже участвовала в соревнованиях — ничего мы не выяснили! — она решительно вновь натянула трусы — ты должен меня понять — Сисин вздохнул и выпил белого вина — она была стерильна, как всякая американка — недаром немецкая она-онасказала про свою пизду, когда он полез к ней — сказала спокойно и дружественно — без тени кокетства или паники — так свойственной Маньке — она не чистая — она ведь не американская — Сисин остался под впечатлением простого грамотного ответа — в ее детстве по разрушенной улице расхаживали жены американских офицеров в шортах и бигудях — они преподавали уроки свободы — превратности свободы не спасли свободный роман — критика писала гадости — он хочет обыграть и обвести всех — его приемы надоедливы, однообразны — все это слишком напоминает — делались различные предположения — у нее были длинные, сильные ноги пловчихи — груди тоже напоминали спортивный снаряд — впечатление было всеамериканским — у них нет настоящего тела — его бездетнаяИрма, уже в возрасте и не самая красавица, в горячих ваннах имела успех — Кевин возбудился на его глазах и, повернувшись к Ирме своим полудетским хуем, делал вид, что ничего не произошло — Ирма улыбнулась ему скромной улыбкой и пошла в ванны — Сисин гордился семейным успехом — американки — это спортзал, а не женщины — континент сопротивлялся — они снова пылко поцеловались — снова Сисин стал стаскивать с континента трусы — тут она разрыдалась — я хочу тебя — сказала она — но я не могу — не спрашивай меня, почему — это тайна — какая может быть тайна? — нетерпеливо вскричал Сисин — тише — сказала она — она зашептала ему на ухо, путая английские и русские слова — низким грустным голосом — мне нельзя по контракту вступать в отношения с русскими — на кого ты работаешь? — на National Security — разведчица? — с дьявольским блеском в глазах ахнул Сисин — она молча кивнула — я не одна — нас несколько в школе — ты в самом деле настоящая шпионка? — не поверил Сисин, вглядываясь в чистое, юное лицо — я готовлюсь — сказала она — зачем тебе это надо? — я люблю русскую литературу — но у меня нет денег — они хорошо платят — что ты там делаешь? — я подслушиваю разговоры — какие разговоры? — признавшись, она ослабла и лежала на подушке умиротворенная — ну, разные — под дверью, что ли? — она слабо засмеялась — нет, не под дверью — иначе — на пленке — мне дают пленку телефонных разговоров — междугородных — солдат звонит матери — он отравился, лежит в больнице — я перевожу на английский — или директор ругается по телефону с инженерами — в основном одна глупость — кроме того, плохо слышно — эта русская телефонная сеть — я знаю — но иногда попадаются мелкие детали — которые нужны ведомству — ау! — сказала она — какие у тебя широкие плечи! — ой.