Банана Ёсимото - Кухня
Я вывела все еще плачущую Тику из ресторанчика и, обнимая ее за высокие плечи, проводила до станции.
— Извини меня, — сказала Тика, вытирая глаза кружевным носовым платком, когда у турникета передавала мне записку с планом местонахождения и телефоном пансионата Юити.
«Возможно, она обычная проститутка, но она умеет безупречно нажимать на нужные точки», — подумала я, провожая взглядом ее широкую удаляющуюся спину.
Я понимала, что в своей прежней жизни в роли торгового агента она была незаменимым работником… но мне никогда не забыть очарование ее нынешних слез. Она продемонстрировала мне, что в человеческих сердцах хранятся драгоценные камни.
Под прозрачным зимним небом я пребывала в растерянности. Я не знала, как мне поступить. Небо было синим-синим. Резко выступали очертания засохших деревьев, и сквозь них прорывался холодный ветер.
«Возможно, загробной жизни и вовсе нет».
Как и было намечено, на следующий день я прибыла в Идзу.
Нас было немного: наша наставница, несколько сотрудниц и фотограф. Поездка обещала быть приятной и не слишком утомительной. Распорядок дня был не очень жестким.
«Здорово! — подумала я, — сказочное путешествие. Подарок свыше».
Я чувствовала, что освобождаюсь от всего, нахлынувшего на меня за последние полгода.
За эти полгода, прошедшие со смерти бабушки и до смерти Эрико, внешне мои отношения с Юити постоянно были дружескими и беспечными, но внутренне все усложнялось. И радостные, и грустные моменты становились все более напряженными, и их стало невозможно отделять от повседневной жизни. Мы оба мучительно пытались отыскать для себя спокойное пространство. Эрико оставалась слепящим солнцем над нами.
Все произошедшее заполнило мое сердце и изменило меня. Глядя на себя в зеркало, я видела только тень прежней принцессы и думала: «Как далеко я от нее ушла!»
Я наблюдала, как за окном вагона проплывают яркие, залитые солнцем пейзажи и вдыхала запах того, что уже казалось неотделимым, зародившимся во мне.
…Я сама страшно устала. Мне тоже хотелось отдалиться, отдохнуть от Юити.
Конечно, это грустно, но так оно и есть, думала я.
Настала ночь.
В купальном халате я пришла в комнату к наставнице и сказала ей:
— Сэнсэй, я умираю от голода, нельзя ли мне выйти наружу, чтобы чего-нибудь съесть?
Одна из старших сотрудниц, которая делила с ней комнату, расхохоталась:
— Сакураи-сан, вы за весь день ничего не съели?
Они обе уже собирались лечь спать и в ночных халатах сидели на расстеленных футонах.
Я и в самом деле была голодна. Эта гостиница славится своими овощными блюдами, и я, вообще-то не слишком привередливая, почти ничего не съела: почему-то во всех блюдах овощи были какие-то вонючие. Наставница рассмеялась и разрешила мне выйти.
Было уже больше десяти. По длинному коридору я осторожно вернулась в свою комнату, переоделась и вышла из гостиницы. Поскольку я опасалась, что входная дверь может оказаться закрытой, я открыла ключом дверь черного входа.
Пища в гостинице в тот день была омерзительной; я представляла, как на следующий день мы сядем в автобус и поедем дальше. Я брела в лучах лунного света и в глубине сердца мечтала так и провести жизнь в постоянных путешествиях. Если бы у меня были дом и семья, куда я могла бы вернуться, то я пребывала бы в романтическом настроении, но поскольку у меня совсем никого не было, я испытывала невыносимое, глухое одиночество. Впрочем, может быть, это и есть та жизнь, которая подходит мне. В ночь накануне отъезда воздух особенно прозрачен и чист, а сердце стынет. Однако если нет никого и нигде, то моя жизнь остановится. Наконец я поняла, что испытывает Юити. Как приятно было бы никогда больше не возвращаться на ту улицу…
Я продолжала идти по улице, сплошь застроенной гостиницами.
Тени гор становились еще чернее, выступая на улицу из мрака. Было много пьяных туристов, из-за холода в ватных куртках, надетых поверх купальных кимоно. Все они громко смеялись.
Мое настроение странным образом поднялось, и я повеселела.
Я была одна под звездным небом, в незнакомом месте.
Я ступала по собственной тени, которая удлинялась или укорачивалась при свете уличных фонарей. Я испытывала страх перед шумными барами и проходила мимо них, пока не оказалась возле станции. Рассматривая неосвещенные витрины сувенирных лавок, я заметила свет в одной еще открытой забегаловке. Сквозь матовое стекло двери я увидела, что внутри сидит только один посетитель за стойкой. Я спокойно отворила дверь и вошла.
Мне хотелось съесть что-то сытное, и я попросила:
— Кацудон,[3] пожалуйста!
— Мне нужно поджарить свинину, поэтому придется немного подождать. Устроит? — сказал пожилой хозяин.
Я согласно кивнула.
Это было новое заведение, которое еще пахло свежей древесиной, и в нем царила атмосфера чистоты и порядка. Обычно в таких местах кормят очень вкусно. В ожидании я сняла розовую трубку телефона, который был от меня на расстоянии вытянутой руки и, повинуясь какому-то порыву, достала записку с номером и решила позвонить в пансионат, где остановился Юити.
Пока хозяйка его пансионата переключала телефон на аппарат в комнате Юити, я вдруг подумала, что невыносимое одиночество, охватившее меня после того, как я узнала о смерти Эрико, чем-то напоминает телефон. Например, с той поры, даже если Юити стоял прямо передо мной, мне казалось, что я разговариваю с ним по телефону с другого конца света. И для меня это место представлялось более синим, чем мир, в котором я живу, морским дном.
— Алло? — раздался в телефоне голос Юити.
— Юити, это ты? — с облегчением выдавила я.
— Микагэ? Откуда ты узнала, что я здесь? А, конечно, от Тики?
Его голос доносился откуда-то издалека, пронизывая ночь через телефонный кабель. Я закрыла глаза и слушала милый моему сердцу голос Юити. Он доносился, словно печальный шум волн.
— Где ты остановился? — спросила я.
— Это место называется «Дениза». Впрочем, шучу! На горе есть синтоистский храм, очень знаменитый. У подножия находится этот пансионат, где все блюда готовятся исключительно из тофу, что я и получил сегодня на ужин.
— Как тебе эти блюда? Вкусные?
— А-а, тебя это заинтересовало? Все из тофу, только из тофу. Вкусно… но ничего, кроме тофу. Тяванмуси (приготовленное на пару рагу в горшочках), дэнгаку (тофу, сваренное с мисо), агэдаси (жареное тофу), цитрон, семена кунжута, и все с тофу. Не говоря уже о том, что даже в бульоне плавают кусочки яичного тофу. Мне бы хотелось съесть что-нибудь потверже, надеялся, что в конце подадут отварной рис, но оказалась только рисовая каша в чае! У меня такое ощущение, что я превратился в старика.
— Как ни странно, я тоже голодна!
— Почему? Неужели в вашей гостинице еда не включается в обслуживание?
— Включается, но подают только то, что я терпеть не могу!
— Очень трудно представить, что такое ты не смогла бы съесть. Тебе сильно не повезло.
— Ничего страшного! Завтра нас ждет вкусная еда.
— Счастливая. Постараюсь прикинуть, что меня ждет на завтрак. Наверное, отварное тофу.
— Да, сваренное в глиняном горшочке. Я уверена.
— Теперь я понимаю, почему Тика порекомендовала мне это место: она очень любит тофу. Поэтому она и сказала, что это классный пансионат. Здесь большие окна, через которые виден водопад. Но мой растущий организм нуждается в высококалорийной, жирной пище… Странно, что сейчас под одним и тем же ночным небом мы оба страдаем от голода, — засмеялся Юити.
Это глупо, но мне было стыдно признаться, что я собираюсь съесть кацудон. Мне показалось, что не может быть более страшного предательства, мне хотелось, чтобы Юити считал, что мы оба в равной мере голодны. В тот момент меня пронзило странное ощущение. Мне показалось, что я обнимаю его.
Во мраке смерти, окружающем нас, вырисовывалась кривая, по которой мы медленно сближались. Однако если бы мы ее перешли, то двинулись бы по разным дорогам. Если это произойдет сейчас, мы останемся просто старыми друзьями.
Я знала, что будет именно так.
При этом я не вполне понимала, что мне делать. И одновременно я знала, что нужно что-то сделать.
— Когда ты возвращаешься? — спросила я.
После некоторого молчания Юити ответил:
— Очень скоро!
«Подлый лжец! — подумала я. — Он будет оставаться там, пока у него хватит денег. Точно так же после смерти Эрико он упорно оттягивал и оттягивал время, не сообщая мне о случившемся».
— Ну, до встречи! — сказала я.
— Хорошо, пока!
Возможно, даже он сам до конца не понимал, почему ему нужно убежать от других.
— Только не вскрывай себе вены, — расхохоталась я.
Юити рассмеялся и повесил трубку.
Я была в полном изнеможении.
