Мария Свешникова - Небо № 7
Оказалось, за въезд на территорию гостиницы нужно заплатить. Мне было жалко денег, однако идти по территории на каблуках, как проститутка, не хотелось. Есть у меня юношеские комплексы на заданную тему.
Когда я почти подошла к дверям, то набрала номер Макса. Он очень долго брал трубку. Гудок. Еще один. Снова гудок. Еще два. Автоответчик. Спрос. Снова. Гудки. Так дважды до полного самоистязания. И когда гиря надежды оборвала трос, ее страхующий, в паре сантиметров от земли, я услышала:
— Прости, в туалете был. Ты где?
— Я у входа, куда дальше?
— Поднимайся в номер восемьсот двенадцать.
— А меня пустят?
— С чего бы им тебя не пустить?
— Ну не знаю, может, нужен какой-то специальный пропуск.
Я зашла в холл и поняла, что тут без не то что пол-литра, тут и с целым центнером не разберешься, куда идти.
— Давай я спущусь и встречу тебя, — он снова смеялся надо мной.
И мне это нравилось.
Он встретил меня немного взъерошенный и уставший. Как будто он уже несколько суток не вылезает из этого номера.
Мы подошли к лифту странными окольными путями.
Я чувствовала себя еще хуже будучи ведомой по коридорам, может, я и не выглядела, как проститутка, снятая на ночь, но внутренне у меня было как раз обратное ощущение.
Из окон его номера было видно Останкинскую телебашню. Я вспомнила про Сашку, который повез деньги за ротацию рекламного ролика (я, конечно, знала, что деньги он повез не в саму башню, но мысль навевало), про Женьку, сидящую на моей кухне и уже, наверное, сто раз прочитавшую хистори в аське и все содержимое моего компьютера, Эмиля, который уже наверняка снова напился и храпит в ванне, маму, рассказывающую Нонне Брушевской про то, что я переспала с Максом, и тут я поняла, как же мне классно… И какая отличная вещь — гостиницы. Теперь я понимаю, куда сбегают люди, когда весь мир надоедает.
— Мне бабушка в детстве рассказывала, что в Останкино есть ресторан «Седьмое небо», что он даже крутится. Интересно, он существует? И сколько там стоит поужинать?
— Не знаю, есть он или нет, но мы можем сводить туда твою бабушку, пройти-то туда все равно возможно, а еду возьмем с собой.
— Нет, бабушке не до «Седьмого неба» в Останкино, она и так на Небе № 7!
— Прости!
— Ненавижу, когда извиняются в таких случаях. Как и все нормы приличия.
— Я заметил!
Макс улыбнулся.
— Тут хорошо! Мне нравится! — сказала я ему, осматривая номер.
— А мне нет. Но это не важно!
— Зачем ты тогда тут проводишь выходные, если тебе так не нравится?
— Да вчера в жуткую пробку попал, когда загород ехал, решил заехать и выспаться под кондиционерами, у меня же в доме пока не поставили их, а квартиру я… девушке оставил. Поэтому, чтобы не спать в машине, решил снять первый попавшийся номер.
— А ты не мог к друзьям поехать? Или по скорому поставить кондиционеры?
— По скорому это как? Минимум десять дней ждать. А к друзьям… а что у друзей?
— У тебя же сто пудов много крутых друзей, у которых дома есть кондиционеры. Почему бы тебе не поехать к ним?
— А почему бы мне не снять номер и не отдохнуть в выходные?
— Почему у тебя нет детей? — спросила я его напрямую.
— А у тебя?
— Так нечестно. Я первая задала вопрос, и потом мне двадцать, а тебе тридцать три…
Макс опешил, чуть взболтнул головой и спросил:
— Я тебе не говорил, сколько мне лет! Откуда ты знаешь?
Чтобы не сдать маму (потому что тогда мне и просто секса не светит), а также чтобы он не подумал, что я молодая разводчица мужиков на деньги, нужно было срочно придумать что-то поправдоподобнее:
— Ты будешь смеяться! Мне нагадали постель с мужчиной, которому тридцать три года… Правда, я во все это не верю.
— Мне тридцать три!
Не могу сказать, что Макс мне не поверил. Удивился — да, но отчетливой лжи не отследил. Но Друг из Бронкса прав — Москва и правда располагает к вранью. Тотальному.
— Что еще сказала твоя гадалка?
— Чтобы я избегала сквозняков и черных кошек! Да ничего особенного — как и всем, слезы, любовь и неприятности.
— Судя по тебе, последние два слова ты считаешь синонимами.
— Откуда мне знать — я никогда ничего не любила. Кроме как залить моцареллу оливковым маслом, посыпать базиликом и макать туда черный хлеб.
— А ты забавная.
— Да я на полставки в цирке подрабатываю и в труппе Регины Дубовицкой. Кстати, почему ты трезв?
— Ну не знаю. А ты думала, что если гостиница, то обязательно шлюхи, шампанское и горы кокаина!
— Что-то вроде того.
— Проститутки были вчера. Две.
Я молчала. Старалась не смотреть на него косо.
Он мне ничего не должен.
Тем более верности.
— Я к ним, если честно, очень уважительно отношусь, ну по крайней мере не испытываю ни чувства брезгливости, ни отвращения. Они ведут честную игру, — он продолжал свой монолог.
Я молчала. Старалась держать свои шары, чтобы те не вылетели из орбит.
— Знаешь, как состоялось мое первое знакомство с проститутками? Кстати, здесь же, лет двадцать назад. Тут проходила какая-то конференция, на которую нас с классом отправили. Денег было мало — в классе девятом учились, мы с Серегой, — сказал он, подразумевая, что я просто обязана знать, кто такой Серега. — Купили пачку сигарет, и все, денег у нас не осталось. После первых же слов выступающих мы свинтили в бар. Тогда тут все было по-другому, не было ни официантов, ни меню… Мы сели за один из столиков, закурили, смотрели вокруг — за соседним столом сидели две проститутки и пили коктейли какие-то в стаканах, не помню уже — ну может, водка с газировкой, может, амаретто с соком — тогда других не было. Они ушли, не допив коктейли. Мы сели и допили их коктейли — нам было безумно интересно.
— Фу! — я поморщилась от мысли, что буду допивать за кем-то незнакомым коктейль.
— Что ты морщишься — скажи еще, что никогда не докуривала бычок.
— Нет.
— Ты должна обязательно попробовать.
— И это мне говорит человек, у которого часы стоят больше, чем полгода моего обучения в Лондоне?
Он улыбнулся, как будто знал, что я начну рассказывать что-то про себя.
— Ну так вот, дослушай мою историю… Мы сидели пили эти коктейли, и это увидели те девушки, не люблю называть их проститутками, для меня они все равно девушки, я их уважаю. Вернулись и подсели к нам, начали болтать. Так мы с ними просидели и проговорили почти час, они показались нам абсолютно адекватными. А мне было так интересно — я до этого их только в фильмах видел, что не выдержал и говорю: «Можно я вас потрогаю»…
— Ужас…
— Ну да…
— А дальше что было?
— А дальше вышла классная руководительница и был страшнейший скандал. Все по сценарию.
— Зачем ты мне рассказываешь все это?
— Да не обращай внимания, просто давлю на твои больные точки, чтобы ты призналась, кто ты.
— Я Маша.
— Ты же говорила, что Света. — Он улыбался.
— Да, но потом же я тебе сказала правду. И потом, что зависит от имени?
— Ровным счетом ничего.
— Я недавно вернулась из Лондона — училась там в Королевской академии Изящных искусств на сценаристку.
— У меня у подруги соседки по даче дочка тоже в Лондоне училась. А ты уже закончила?
— Нет, просто вернулась по семейным обстоятельствам.
— А молодой человек у тебя живет там или здесь?
— У меня нет ни молодого, ни человека.
— Да врешь ты все.
— Стала бы я сбегать к малознакомому мужчине посреди ночи, если бы у меня был молодой человек.
— Ко мне бы стала.
Я улыбнулась.
— Еще скажи, что я не прав! — Макс не мог не добавить нечто подобное.
— Ладно, я, наверное, поеду!
Надо сматывать удочки, пока я не влюбилась.
— Ты же не хочешь уезжать! Но заметь, я тебя не держу.
Макс встал проводить меня до двери, я уже взяла с кресла сумку, как застыла на минутку. Ощутила объятия позади.
И осталась до утра понедельника.
* * *В целом мы ничего не делали, первую ночь мы вообще просмотрели national geographic — действительно человеческий фильм о шимпанзе. А вам известно, что если они до семи лет не научатся колоть орехи, то уже никогда не смогут освоить этот навык? В фильме были удивительные кадры, как попала одна шимпанзе-умеха в племя — и вокруг нее собрались мелкие шимпанзята и с восторгом наблюдали за происходящим. Они научатся.
И я обязательно научусь.
— Из-за чего вы с Никой расстались?
— А с чего ты взяла, что мы расстались?
— Оставить квартиру, проводить выходные в гостинице — разве это не расстались?
— Нет, мы всегда вместе. Мы очень близкие люди! Просто мы не живем вместе, и все это также не значит, что мы не можем любить кого-то еще. Просто мы дали друг другу то, что должны.
