Дино Буццати - Шестьдесят рассказов
— Что за глупости! — откликнулась Мария раздраженно. — Только и разговору у вас что о драконе. Эта музыка мне уже надоела, за всю дорогу ничего другого я не слышала.
— Да ведь ты сама захотела поехать, — мягко, но не без иронии возразил ей муж. — И потом, как ты могла слышать, о чем мы говорим, если спала? А может, ты притворялась?
Мария не ответила: она с беспокойством смотрела в окошко на горы, которые становились все выше, круче и суровее. В конце долины виднелось хаотическое скопление конусообразных вершин, в большинстве своем голых — ни тебе леса, ни луга, — желтоватых и бесконечно унылых. Под палящим солнцем они светились ровным и сильным светом.
Около девяти утра экипажи остановились: дальше дороги не было. Путники поняли, что находятся в самом сердце этих зловещих гор. Вблизи было видно, что сложены они из рыхлых и осыпающихся пород, чуть ли не из сухой земли — сплошная осыпь от вершины до подножия.
— Ну вот, здесь как раз и начинается тропа, — сказал Лонго, показывая рукой на протоптанную людьми дорожку, которая вела в небольшую лощину. — Если идти по ней, то за три четверти часа можно добраться до Буреля, где как раз и видели дракона.
— Воду взяли? — спросил Андронико, обращаясь к охотникам.
— У нас есть четыре фляжки с водой и еще две с вином, ваше превосходительство, — ответил один из охотников. — Думаю, хватит…
Странно. Теперь, когда они были вдали от города и эти горы отгораживали их от всего мира, мысль о драконе казалась уже не такой абсурдной. Путешественники огляделись: картина, представшая их взору, была малоутешительной. Желтоватые гребни, куда еще не ступала нога человека, лабиринт разбегавшихся в стороны трещин, извивы которых невозможно было проследить взглядом, — великое запустение.
Молча тронулись в путь. Впереди шли охотники с ружьями, старинными кулевринами и прочим охотничьим снаряжением, за ними — Мария, а замыкали шествие оба натуралиста. К счастью, тропа вилась по теневой стороне: среди этих желтых склонов терпеть солнце было бы просто мукой.
Лощинка, которая вела к Бурелю, тоже была узка и извилиста, по дну ее не бежал ручей, на склонах не росли ни кусты, ни трава, кругом виднелись только камни да осыпи. Ни птичьего щебета, ни журчания воды, лишь изредка прошуршит осыпающаяся галька.
Пока группа двигалась вперед, ее догнал поднимавшийся по тропе быстрее, чем наши путники, юноша с козьей тушей на плечах.
— Это он к дракону идет, — сказал Лонго. Сказал совершенно серьезно, даже без намека на шутку. И пояснил, что жители Палисано очень суеверны и ежедневно отправляют в Бурель козу, чтобы задобрить чудовище. Дань эту таскают по очереди деревенские парни. Не дай Бог услышать голос чудовища — тогда жди беды.
— Значит, дракон ежедневно съедает по козе? — шутя спросил граф Джерол.
— Во всяком случае, на другое утро там ничего не находят, это точно.
— Даже костей?
— Ну да. Он утаскивает козу в свою пещеру, там ее и съедает.
— А не может быть, чтобы ее съедал кто-то из деревенских? — спросил губернатор. — Дорогу сюда знают все. И вообще, кто-нибудь видел, как дракон утаскивает козу?
— Не знаю, ваше превосходительство, — ответил охотник.
Между тем юноша, тащивший тушу, поравнялся с ними.
— Послушай-ка, парень, — сказал граф Джерол своим властным голосом, — за сколько продашь эту козу?
— Я не могу ее продать, синьор, — ответил тот.
— Даже за десять скудо?
— Ну, разве что за десять… — согласился юноша. — Но тогда мне придется сходить за другой козой. — И с этими словами опустил свою ношу на землю.
Андронико, посмотрев на графа Джерола, спросил:
— Зачем тебе эта коза? Надеюсь, ты не собираешься ее есть?
— Скоро сам увидишь… — ответил граф уклончиво.
Один из охотников взвалил козу себе на плечи, парень из Палисано побежал вниз, в деревню (было ясно, что он отправился за другой козой для дракона), и группа продолжила свой путь.
Не прошло и часу, как они добрались до места. Лощина неожиданно перешла в большой пустынный цирк — Бурель, нечто вроде естественного амфитеатра, с глинистыми склонами и торчащими из них красновато-желтыми обломками скал. Здесь, в самом центре площадки, в верхней части конусообразной кучи камней виднелась черная дыра — пещера дракона.
— Он там, — сказал Лонго.
Все остановились поодаль, на усыпанной галькой ровной площадке, служившей отличным местом для наблюдения и расположенной метров на десять выше пещеры, почти прямо против нее. Площадка эта имела еще и то преимущество, что снизу взобраться на нее было невозможно из-за крутого обрыва.
Мария могла чувствовать себя здесь в полной безопасности.
Все притихли и стали прислушиваться. Но вокруг царило великое молчание гор, лишь изредка нарушаемое шорохом щебня. То справа, то слева внезапно обрушивался какой-нибудь глинистый выступ, и мелкие камешки тоненькими ручейками долго сыпались вниз, являя картину вечного разрушения. Казалось, будто эти забытые Богом горы мало-помалу рассыпаются в прах.
— А что, если дракон сегодня не покажется? — спросил Куинто Андронико.
— У меня же есть коза, — ответил Джерол. — Ты забыл, что у меня есть коза!
Всем было ясно, что он имеет в виду: мертвая коза поможет им выманить чудовище из пещеры. И начались приготовления. Два охотника с трудом поднялись по откосу метров на двадцать выше пещеры, чтобы в случае необходимости ее можно было забросать камнями. Третий отнес козу на галечник и положил поближе к входу. Остальные разместились по обеим сторонам под надежной защитой больших валунов и зарядили свои ружья и кулеврины, и только Андронико не двинулся с места: он хотел видеть все.
Красавица Мария молчала. Вся ее уверенность куда-то улетучилась. С какой радостью Мария сию же минуту вернулась бы назад! Но признаться в этом не решалась. Ее взгляд блуждал по отвесным склонам, по старым и новым осыпям, по подпиравшим стенки рыхлым глиняным пилястрам, которые могли рухнуть в любую минуту.
Вся их группа: и муж, и граф Джерол, и натуралисты, и охотники — казалась ей малой песчинкой в этом море одиночества.
Перед входом в пещеру положили козью тушу и стали ждать. Уже перевалило за десять, и солнце теперь заливало Бурель, раскаляя все вокруг. От стен ущелья струился горячий воздух. Чтобы укрыть губернатора и его жену от палящих лучей, охотники, взяв в экипаже полости, соорудили из них что-то вроде навеса. Мария все время пила воду.
— Внимание! — крикнул вдруг граф Джерол, стоявший на большом камне внизу, на галечнике; в руках у него был карабин, а у пояса болтался металлический ломик.
Все вздрогнули и затаили дыхание: в зеве пещеры что-то зашевелилось.
— Дракон! Дракон! — закричали два или три охотника, и непонятно было, чего в этом крике больше — радости или ужаса.
Какое-то живое существо, извиваясь и покачиваясь, выползло на свет. Вот оно, легендарное чудовище, один рев которого нагонял страх на целую деревню!
— Ой, какой противный! — воскликнула Мария с явным облегчением: она была готова к худшему.
— Ну, держись! — весело закричал один из охотников, и все приободрились.
— Похоже, что это маленький рогатый динозавр, — сказал профессор Ингирами, овладевший собой настолько, что у него вновь проснулся интерес к научным проблемам.
Чудовище и впрямь оказалось не таким уж страшным: чуть больше двух метров в длину, голова, похожая на крокодилью, но покороче, вдоль спины что-то вроде мягкого, покрытого слизью гребешка. Но не столько скромные размеры животного, сколько скованность его движений, вид пергаментно-землистой, с зеленоватым оттенком кожи и дряблого туловища развеяли страхи. Все вместе являло собой картину невероятной старости. Если это и был дракон, то дряхлый, почти умирающий.
— Получай! — с издевкой крикнул один из охотников, стоявший над входом в пещеру, и, метнув в животное камень, угодил ему прямо в череп. Отчетливо послышалось глухое «тук», словно ударили по тыкве. Мария вздрогнула от отвращения.
По-видимому, удар был недостаточно сильным. Оторопевший дракон несколько мгновений оставался неподвижным, потом повел шеей и помотал головой — наверное, от боли. Челюсти его то открывались, то закрывались, так что был виден частокол острых зубов, но голоса он не подал. Затем дракон двинулся по галечнику к козе.
— Эй, тебе, кажется, шею свернули? — крикнул со смехом граф Джерол, вдруг утративший свою надменность. Предвкушение скорой расправы с чудовищем переполняло его нетерпеливой радостью.
Выстрел из кулеврины, сделанный метров с тридцати, оказался неудачным. Он разорвал неподвижный воздух и унылым многократным эхом раскатился среди обрывистых склонов, на которых образовалось множество маленьких осыпей.
Но тут же последовал второй выстрел; пуля попала чудовищу в заднюю лапу; потекла струйка крови.
