Наталья Копсова - Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов
Кружащаяся совсем рядом Майя вдруг открыла глаза, в свете переменчивых огней, ярко блеснув крупными перламутровыми белками, и с шутливым грудным смешком тыльной стороной ладони заботливо вытерла пот со лба своего Маратика.
Вадим в очередной раз еще крепче притянул меня к себе. Я, ответно, тропической лианой обвила его крепкую шею, слегка игриво рассмеялась довольным смехом, с полузакрытыми глазами подтянулась на цыпочках и, как бы совсем невзначай, подставила губы для поцелуя. Вадим с расторопностью легендарного вампира, ни секундочки не медля, в них впился. Он целовал меня так долго, так неотрывно, так мучительно страстно, что я невольно застонала и слегка отпрянула назад.
– Ник, а давай пойдем с горки покатаемся. Мы с ребятами днем нашли там большое старое корыто и гоняли на нем вниз. Забавно получается и гораздо веселее, чем на обычных санках. Ночью наверняка будет еще интереснее и смешнее. Пойдешь, а Ник?
– Конечно, пойду. Классная идея! Только сначала забегу в жилой корпус переодеться; хотя бы свитер и брюки на себя натяну.
Десятью минутами позже (а Вадим терпеливо ждал, привалясь спиной к выкрашенной в ярко-салатовый цвет стенке), крепко взявшись за руки мы резво выбежали за околицу. Морозный, легкий и озорной воздух сразу до самого донышка наполнил дивной свежестью молодые наши груди. Роскошный, вкусно хрустящий, на диво голубой снежок совсем по-сказочному до самых линий горизонта во все стороны искрился-переливался щедрой россыпью бриллиантовой пыли. Темная и молчаливая, как тень отца Гамлета при самом первом своем явлении, стена леса в отдалении, казалось, настороженно и не очень-то одобрительно наблюдает за чересчур резвым студенческим ребячеством. Ну и пусть!
Мы бодренько раскопали наполовину занесенное снегом, некогда серебристо-металлическое, а теперь старое и ржавое корыто и, отчаянно дурачась и гогоча, поволокли его на гору вверх. Со скрежетом, грохотом и лихим свистом в ушах вскоре летели мы с ледяной горки. Хохочущая вместе с нами луна рыжим факелом пылала над нашими буйными головами, а из лагерного динамика вдруг понеслась песня:
Руку мне дай,Нам еще долго идти.Ты посмотри,Сколько дорог впереди…
Видно, начальник лагеря, наш главный физрук Слава Игнатьевич уже проснулся и пошел с обходом по вверенному хозяйству. Главный физруководитель любил и одобрял лишь сугубо отечественную эстраду, и все знали, что эстонская певица Анне Вески была в числе его главных фаворитов.
Впереди – крутой поворот,Впереди – обманчивый лед,Впереди – холод в груди…Впереди, все впереди!
Примерно на четвертом крутом вираже реактивное корыто потеряло управление и перекувыркнулось вместе с нами несколько раз. А потом мы с Вадимом, прямо на части разрывались от хохота, стрелами индейцев-ирокезов пролетели добрый десяток метров и врезались прямехонько в самую макушку высокого сугроба.
Смешные и пушистые сиренево-алмазные хлопья снега изобильно посыпались на его и мои губы и лицо, и в рот попали и за шиворот. И был для нас тот снежок слаще меда и сахара. Внезапно музыка стихла, и вдруг сделалось невероятно тихо. Дискотека закончилась, до отбоя на сон осталось тридцать минут.
Мириады изумрудно-зеленоватых, таинственно мерцающих звездочек на беспредельном, абсолютно бескрайнем сегодняшним вечером, всеобъемлющем небосводе завлекали взгляды живых существ в черно-синие глубины вселенной обещанием легко выдать сразу все великие тайны мироздания.
Голубоватые стволы вековых деревьев словно оберегали божественный покой этого чудесного и мудрого мира. Нежная луна, теперь как круглоликая красавица невеста, укутанная в серебристо-синюю вуаль зимних ночных сумерек, застенчиво улыбалась со своих высот. Но вот она вдруг начала спускаться к нам все ниже, ниже, ниже…
– Ника, ты только посмотри, какой звездопад. Теперь самое время загадывать желания – они всенепременно сбудутся.
Совсем-совсем близко к моим губам склонилось лицо Вадима.
– Да нет, не может быть. Наверное, это просто спутники-сателлиты падают, – слегка кокетничая, ответила я.
– Ты лучше давай скорее загадывай. Спутники в верхних слоях атмосферы сгорают совершенно по-другому, да и не в таких невероятных количествах, – назидательно-забавным тоном отвечал мой друг.
Его необыкновенно блестящие глаза вплотную приблизились к моим и сделались совсем черными, как вулканическое стекло, – до таких почти невероятных размеров расширились зрачки. А в них, как в мистических зеркалах, отчетливо светилась моя, расплывающаяся от фонтанирующего веселья, от предвкушения великой радости, такая ярко-алая во все и вся бледнящих отсветах лунного света физиономия в живописной рамке из вакхических растрепанных кудрей. Совсем другая, более женственная и мягкая улыбка бабочкой опустилась на мои губы, и я задумалась над желанием…
А вокруг кружилась в вальсе и заключала нас в свои ласковые, драгоценные, мистические объятия такая чудесная, такая звездная и лунная, такая безветренная и морозная, такая влекуще упоительная ночь. Словно бы одна из тех, которые так неповторимо поэтично описывал Николай Васильевич Гоголь в своих «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Никогда после ни я, ни Вадим так полно и до конца не сливались со всем существующим в мире, со всем существующим миром в единое целое. Учащенное наше дыхание вначале плавно превращалось в веселый морозный парок, а секундой позже становилось самой таинственной из всех загадок зимней ночи, тела струились инопланетным серебристым сиянием, голоса же стройно вливались в наполненную величественной музыкой сфер гармонию абсолютной тишины. Боже мой, сколько же в ней звучало разных, совершенно необыкновенных и чудесных голосов. Ночная тишь была полна чарующих рассказов о невероятном человеческом счастье. Оказывается, катание морозным зимним вечером с заснеженной горы на дребезжащем от старости корыте внезапно может оказаться чем-то неизмеримо большим, чем самый триумфальный въезд в Рим или даже в золотые райские врата!
– Я загадала. Я хочу летом поехать на Кубу в составе интернационального стройотряда. А ты, Вадим, а что задумал ты?
– А я задумал… Я хочу только тебя Ника! Мечтаю о… Я люблю тебя! Очень люблю… Давай поженимся?!
Я тихо, женственно рассмеялась, и Вадим, как умирающий в пустыне от жажды, но негаданно-нежданно обнаруживший журчащий источник с прозрачной родниковой водой, жадно припал к моим губам с действительно горящими будто бы настоящие угли пламенем, опаляющими лицо поцелуями.
Золотой звездный час хотя бы раз случается в жизни каждого человека. Как я только теперь понимаю, тогда как раз случился мой…
А потом мы вместе и наперегонки принялись собирать желуди, щедро рассыпанные вокруг. А дубы стояли в багрянце, словно то были клены. А мы все смеялись, смеялись, смеялись… Вроде бы уже настало лето, потому что повсюду, куда ни кинь взгляд, цвели веселые цветы, зеленели деревья, пели птицы и кудрявились мягкие пышные травы. Мир преобразился, став еще прекраснее, чем был раньше.
И тут я почему-то проснулась, хотя наступившее утро было субботним и будильник не звонил. Ах, ну зачем же я опять вернулась в это свое нынешнее бестолковое существование! Снова и снова к этим тупым, плаксивым, изнуряющим, кровососущим мыслям. Как же безумно жалко и невыносимо больно терять настоящую себя! Хоть бы еще чуточку того девятнадцатилетнего безудержного смеха, задора, свободы и беспредельного молодого счастья! Ведь в девятнадцать лет память не держит в подсознании неудачи и поражения детства – ты совсем плохо помнишь, как же больно бывает падать, быстро забываешь все плохое, веришь в счастливую судьбу и абсолютно ничего не боишься.
Вот до чего же жаль, что наш студенческий летний лагерь на Азовском море мне ни разу так и не снился. А ведь там было ничуть не хуже!
Глава 48
Да, редко, но метко случаются в жизни такие удивительные совпадения.
Вечером того же дня я по обыкновению пришла в нашу телевизионную стую (гостиную), чтобы понаблюдать дальнейшее развитие сложных гаремных отношений и смертельных интриг в «Роксолане – пленнице султана» и, по возможности, максимально отвлечься от тягот судьбы собственной. Сериал обычно приводил меня в хорошее настроение, потому что я бы сама подобных гаремных сражений точно бы не пережила, но по счастью мне и не приходилось в них участвовать. В стуе, слава тебе Господи, к моей неописуемой радости никого, кроме пальм в кадках, не наблюдалось, и я спокойно переключила телевизор на один из русских каналов. Перед сериалом демонстрировались новости дня; какая-то большая правительственная «шишка» в строгом темно-синем костюме при серебристом в синюю же полосочку галстуке разглагольствовал о чем-то вроде нового реформирования статей бюджета Российской Федерации на текущий год. Слишком сомнительные дела-делишки современных российских политиков меня ничуть не волновали, но повнимательнее приглядевшись к гладко выбритому лицу члена правительства, я не на шутку возбудилась и взволновалась. Я бы на огне смогла поклясться и горсть родной земли сжевать, что это был Руслан собственной персоной, но на экране в самом низу бежала строка: «Вениамин Маркович Круг – первый заместитель председателя Государственной думы Российской Федерации». Вот это фокус!!! Неужели же мне просто мерещится? Мой давнишний-предавнишний знакомец Руслан Шаранович Бусадов, оказывается, имеет двойника, как какой-нибудь Геринг. Причем они не только лицами и выражением на оных идентично совпадали, но и жестами, манерами и даже интонацией голосов. Как Руслан слегка тянул все слова на звуке «Е», точно так же выражался уважаемый Вениамин Маркович; как Руслан имел почти незаметный белый шрам над верхней губой, так его имел и нынешний заместитель председателя; как мой друг чеченец умел красиво и манерно, хотя и с чуточку насмешливой иронией изгибать левую орлиную бровь во время разговоров, так и его правительственный двойник изогнул ее аж трижды. Да в конце концов я Руслана прошлым летом, то есть всего девять месяцев назад, видела воочию, не он ли мне говорил:
