John Irving - Правила Дома сидра
— Она сказала, что ты лучше всех, — передал ему Глина слова Роз Роз. — Сказала, что твой отец герой, а ты лучше всех. Велела тебе это сказать.
Ты не знаешь, куда она поехала?
— Она и сама не знала, Анджел. Она только одно знала — ей надо уехать.
— Но она ведь могла остаться у нас. Со мной.
— Знаю, она думала об этом, — сказал Глина. — Ты тоже подумай.
— Я думал. Я все время об этом думаю, — вспыхнул Анджел.
— Но ты еще не взрослый, Анджел, — мягко урезонил его Глина. — Как ты можешь об этом думать.
— Но я ее полюбил! — воскликнул Анджел, которому не было еще и шестнадцати.
— Она знает, — сказал Глина. — И знает, кто она. Но ты еще не знаешь, кто ты.
Анджел искал ее весь день, думал о ней и понемногу стал сознавать, кто он. Они с Кенди поехали сначала вдоль побережья на юг, через час повернули обратно на север, проехали еще три часа: они понимали, Роз Роз будет держаться берега, но она, видно, была уже далеко. Молодая негритянка с ребенком — большая редкость среди голосующих на мэнских дорогах, ей легче поймать машину, чем Мелони, которая только на попутках и ездила.
Мистер Роз все продолжал сидеть в позе буддийского гуру. Не шевельнулся в обеденный перерыв, но после полудня попросил у Котелка кружку воды. Когда сборщики вечером возвращались домой, он подозвал к себе Глину. Тот до смерти перепугался, но подошел, остановившись от него в двух шагах.
— Где твой нож, Глина? — спросил мистер Роз. — Ты его потерял?
— Не потерял, — ответил сборщик. — Но найти не могу.
— Значит, он где-то есть, но ты не знаешь где, верно?
— Не знаю, — согласился Глина.
— Тебе он все равно не нужен.
— Я никогда не пускал его в ход, — сказал Глина. Вечер был пасмурный, холодный, но Глина обливался потом; стоял, беспомощно свесив руки, точно это были два дохлых угря.
— Откуда у нее нож? — спросил мистер Роз. — Какой нож?
— Он был похож на твой. Так мне показалось.
— Я дал ей его, — признался Глина.
— Спасибо тебе за это, Глина. Она ведь поедет на попутках, хорошо, что с ней нож.
— Персик! — вдруг заорал Глина. — Беги скорее за Гомером!
Персик вышел из дома сидра, поглядел на мистера Роза. У того в лице не дрогнула ни одна жилка. Он даже не взглянул на Персика, бросившегося искать Гомера.
— Котелок! — позвал Глина.
Котелок вышел из дома сидра. Вместе с Глиной они опустились на дорожку и уставились на мистера Роза.
— Не суетитесь, — сказал он им. — Поздно. Теперь ее уже не догонят. Она опередила их на день, — с гордостью проговорил мистер Роз.
— Куда она тебя? — спросил его Глина; ни он, ни Котелок не решались заглянуть под одеяло. Стояли на коленях и смотрели на пересохшие губы мистера Роза.
— Она умеет обращаться с ножом гораздо лучше, чем ты, — сказал он Глине.
— Знаю, — ответил тот.
— Почти лучше всех. А кто ее научил?
— Ты, — ответили оба в один голос.
— То-то, — сказал мистер Роз. — Потому она и владеет им лучше всех. После меня, конечно.
Медленно, прижимая к себе одеяло, так, чтобы оставалось открытым лицо, мистер Роз, не разгибая коленей, повалился на бок.
— Я устал так сидеть, — сказал он. — И хочу спать.
— Куда она тебя? — опять спросил Глина.
— Не думал, что это будет так долго, — сказал мистер Роз. — Кажется, что течет быстро, а прошел целый день.
Когда Гомер с Персиком подъехали, вокруг мистера Роза стояли уже все сборщики. Гомер подошел к нему; мистеру Розу оставалось сказать всего несколько слов.
— Ты, Гомер, тоже нарушил правила, — промолвил он тихо. — И ты знаешь, что я чувствую. Скажи, знаешь?
— Знаю.
— Точно, — сказал мистер Роз и усмехнулся.
Нож вошел под правое подреберье. Гомер знал, такой ножевой удар снизу вверх оставляет в печени глубокую рану, которая может кровоточить часами. Скорее всего, кровотечение у мистера Роза несколько раз прекращалось. Как правило, кровь из таких ран течет очень медленно.
Мистер Роз умер на руках у Гомера — не успели еще Кенди с Анджелом подъехать к дому сидра. Но долго спустя после бесследного исчезновения Роз Роз. Перед смертью он как-то исхитрился сунуть в рану собственный нож. И обратился к Гомеру с последней просьбой — сообщить полиции, что он сам покончил с собой. Что, в общем, было близко к истине, иначе чего бы он истек кровью, ведь рана-то была несмертельная.
— Моя дочь убежала, — сказал он, обращаясь ко всем. — Я так расстроился и всадил в себя нож. Скажите все: «Так оно и было», — приказал он. — Я хочу это слышать.
— Так оно и было, — сказал Глина.
— Ты сам себя убил, — сказал Персик.
— Так оно и было, — сказал Котелок.
— Ты это слышишь? — спросил мистер Роз Гомера.
Так Гомер и сообщил в полицию. Так полиция и зарегистрировала смерть мистера Роза. В соответствии с его желанием, согласно неписаным правилам дома сидра. Роз Роз, конечно, преступила правила. Но все в «Океанских далях» знали, что мистер Роз и сам их преступил, посягнул на родную дочь.
В конце страды, одним серым утром, когда с океана дул пронзительный ветер, лампочка на кухне дома сидра, раз-другой мигнув, погасла, и серые ошметки яблочного жмыха на дальней стене, у которой стояли пресс с дробилкой, стали казаться черными осенними листьями, принесенными сюда беснующимися порывами ветра.
Сезонники в доме сидра собирали скудные пожитки. Гомер раздавал премиальные, Анджел пришел проститься с Персиком, Глиной, Котелком и со всеми другими. Уолли договорился с поваром, что через год он привезет бригаду сборщиков. Уолли был прав — мистер Роз был единственный, кто умел читать и хоть сколько-то писать. Глина сказал, что он всегда думал, исписанный лист бумаги, приколотый на кухне, — правила обращения с электричеством.
— Он ведь всегда висит у выключателя, — объяснил он Анджелу, — ну я и думал, что это про свет.
Другие — они тоже не умели читать — просто не заметили этого листка.
— Глина, — потупившись, проговорил Анджел, — если ты когда увидишь ее…
— Я ее не увижу, Анджел, — прервал его Глина. — Она уже далеко.
Скоро и они были далеко. И Анджел уже никогда не увидит ни Глину, ни Персика. Вернется только Котелок. Но быть главным у него не получится, как обнаружит через год Уолли; Котелок был повар, не сборщик, а старшему в бригаде полагалось работать в садах со всеми вместе. Хотя он подобрал неплохую бригаду, но они не подчинялись ему беспрекословно. Никогда в «Океанских далях» больше не было такого старшего, как мистер Роз. Уолли пробовал потом нанимать канадцев, Канада все-таки ближе к Мэну, чем обе Каролины. Но франкоканадцы были народ неспокойный и пьющий. И Уолли частенько приходилось вызволять кого-нибудь из тюрьмы.
Однажды Уолли нанял семейную бригаду. Они привезли с собой кучу детей и брюхатых женщин, а беременная на дереве — вид не для слабонервных. На кухне у них вечно что-то варилось и жарилось, однажды чуть не случился пожар. А когда мужчины работали на прессе, они позволяли детям плескаться в чане с яблочным соком.
И Уолли в конце концов остановился на ямайцах. Они были мирные, приветливые, работящие. Привезли с собой национальную музыку, пристрастие к пиву, которого не скрывали (и умеренное к марихуане). Ямайцы умели обращаться с яблоками и никогда друг с другом не ссорились.
И после того лета, когда был убит мистер Роз, никто никогда не сидел на крыше дома сидра — никому не приходило в голову. И никто никогда не вывешивал на кухне у выключателя листка с правилами.
Все последующие годы только один человек, Анджел Бур, забирался иногда на крышу, он любил оттуда смотреть на едва видимый вдали океан, и еще он вспоминал давний осенний день 195… года, когда Глина и все остальные покинули «Океанские дали» и они с отцом остались в доме сидра одни.
— Пойдем посидим на крыше, — сказал отец. — Пора тебе знать все.
— Еще одна маленькая история? — спросил Анджел.
— Я ведь сказал «все», — поправил его Гомер.
Был холодный ноябрьский день, с океана дул сырой просоленный ветер, но отец с сыном долго не спускались с крыши. История была длинная, И Анджел задавал много вопросов.
Проезжая в джипе мимо дома сидра и увидев отца с сыном на крыше, Кенди забеспокоилась, как бы они не замерзли. Но мешать им не стала. Понадеялась, что их согреет правда. Подъехав к амбару, ближайшему к конторе, попросила Эверета Тафта помочь ей поднять у джипа брезентовый верх. И вернулась в контору за Уолли.
— Куда мы едем? — спросил он, когда она усадила его в джип и укутала одеялом, как будто увозила за полярный круг. — На Северный полюс? — пошутил Уолли, не дождавшись ответа.
— На пирс отца, — ответила Кенди.
Уолли знал, что пирс Рея Кендела и все его хозяйство разметало взрывом по земле и воде, но ничего не спросил. Уродливый придорожный ресторанчик Баки Бина был уже закрыт на зиму, так что они были совсем одни. Кенди подогнала джип через пустую автомобильную стоянку к невысокой гряде камней, защищающей берег от океанских волн. Остановились почти у самого берега, рядом с грудой старых балок — все, что осталось от пирса Рея, где они с Уолли много лет назад так любили посидеть вечером.
