Джеймс Олдридж. - Дипломат
– А куда?
– В Тахт-и-Сулейман, который лежит на пути в Тавриз. Я пошлю кого-нибудь из моих людей в Сеннэ за вашей машиной и за вашим слугой.
– Но в Сеннэ есть важные лица, которых послу нужно повидать, – не сдавался Мак-Грегор.
Салим поднял руки, отбрасывая назад широкие рукава халата. Он слегка отвернул голову и сплюнул на землю, освобождаясь от подступавшей слюны, потом, вытянув длинным рукав нижней одежды, вытер рот, приоткрывшийся так, что видны были редкие зубы.
– Незачем ехать в Сеннэ, – сказал он. – Вам отдадут ваших лошадей, и вы можете совершить путь до Тахт-и-Сулеймана под нашей охраной.
Мак-Грегор резонно заключил из слов Салима, что, хотят они или нет, им все равно придется ехать в город, называемый Престолом Соломона, но он все же еще поспорил для виду.
– Мы не намерены ехать с вами, – сказал он Салиму, чувствуя, как мало убедительно звучат его слова; но, в сущности, он уже примирился с неизбежным и не видел дурного в том, чтобы ехать дальше вместе с кочевниками мукри.
– Вы поедете, – ответил Салим и слегка кивнул головой. – Вашего слугу мы вам доставим вместе с машиной. Ваша ханум может ехать с вами или с нашими женщинами, как хотите. Ваша вьючная лошадь пойдет среди наших.
– Ты забываешь, что мы – слуги английского правительства, – сказал Мак-Грегор, – и что посол увидит в этом знак враждебности и угрозу. Он сообщит об этом иранскому правительству и нашему тоже.
– Правительства далеко отсюда, – сказал Салим. – Никогда еще ни одно правительство не присылало протестов в Тахт-и-Сулейман. С нами вам не грозит опасность, вы не будете ни в чем нуждаться. Мы вам расскажем все, что вам нужно знать о Курдистане, и вы сможете рассказать правительству Ирана и вашему правительству всю правду. – Салим снова вытер губы и покосился на Эссекса, который в это время допытывался у Мак-Грегора, что происходит. Эссекс интересовал Салима больше других; он выждал, когда Эссекс кончит говорить, и только тогда снова обратился к Мак-Грегору. – Если посол не хочет ехать с нами, объясни ему, что он в Курдистане, а Курдистан страна дикая и пустынная и путешествовать по ней небезопасно. Ради ханум вам лучше ехать с нами.
Салим не убеждал Мак-Грегора, он просто подсказывал ему довод для убеждения Эссекса. Мак-Грегор, невольно усмехнувшись, повернулся к Эссексу, чтобы объяснить ему положение.
– Все понятно: мы просто стали жертвами обдуманного похищения, – заявил Эссекс. – Не стоит труда подыскивать для этого другое название или объяснение. Что ему от нас нужно?
– Этого я еще не знаю, – ответил Мак-Грегор.
– Скажите ему, что мы отсюда не двинемся.
– Мы уже достаточно наглупили, – возразил Мак-Грегор. – Воины мукри охотно позабавились бы, глядя, как мы пешком потащимся по горам за их лошадьми. У нас нет выбора. Пора вам наконец понять это. Право же, с его стороны очень великодушно позволить нам ехать верхом.
– А не денег ли он хочет? – спросила Кэтрин.
– Предложите ему денег, – подхватил Эссекс. – Мне денег не жаль, мне жаль потерянного времени. Спросите, сколько он хочет.
– Может быть, он и хочет денег, – сказал Мак-Грегор, – но нельзя даже виду подавать, что они у нас есть. А у вас много при себе? – спросил он Эссекса.
– Порядочно.
– Так спрячьте их подальше и не вспоминайте о них.
– Когда мы вернемся в Англию, я этого так не оставлю, – сказал Эссекс.
– А вы, Мак-Грегор? – спросила Кэтрин. – Вы тоже этого так не оставите, когда мы вернемся?
Но Мак-Грегор не обратил внимания на слова Кэтрин. Он присматривался к двум курдам, державшимся позади Салима. Они пришли вместе с ним, но остались стоять в некотором отдалении. Это были те самые, которых Мак-Грегор видел накануне за ужином: один – маленький и безобразный, другой – высокий, рыжеватый, с тевтонскими чертами лица. Во время разговора Мак-Грегора с Эссексом рыжий посмеивался, как будто понимал, о чем они говорят.
– Ты знаешь английский язык? – спросил его вдруг Мак-Грегор.
Рыжий поклонился с нескрываемой насмешкой.
– Меня зовут, – довольно бойко проговорил он по-английски, – Амир-заде-и-Карадаг.
Эссекс удивленно оглянулся, но ничего не сказал.
– А он тоже знает английский? – Мак-Грегор кивнул головой в сторону низенького курда.
– Нет, он не знает никаких языков, кроме курдского, – пренебрежительно ответил рыжий.
Низенький прервал его и, обратясь к Мак-Грегору по-курдски, назвал свое имя. Салим тут же пояснил, что оба они его двоюродные братья и вместе с ним ездили на совещание в Сеннэ. Их имена указывали на принадлежность к правящему роду, Мак-Грегору пришлось подобрать соответственные английские выражения, так как он знал, что это доставит удовольствие Эссексу и Кэтрин.
– Эти два джентльмена – родственники Салима, – официальным тоном сообщил он Эссексу. – Вот это (он указал на рыжего) – Светлокудрый лорд Амир-заде из Карадага. а тот, что пониже ростом,- лорд Гордиан Непобедимый.
Эссекс слегка наклонил голову в сторону обоих курдов; это у него вышло непроизвольно и очень позабавило Мак-Грегора, хотя обстановка и не располагала к веселью. Он становился похож на Кэтрин – усматривал комические ситуации в отнюдь не комические моменты. Его удивило, что чувство юмора не пришло на помощь Эссексу, но Эссекс, видимо потерял это чувство в курдских горах и потому безмолвствовал.
– Есть у вас оружие? – спросил по-курдски Светлокудрый Амир-заде.
– Нет, – солгал Мак-Грегор. Пистолет полковника лежал у него в кармане, оттягивая карман и стесняя движения своей тяжестью.
– Неужели вы пустились в такой путь безоружными? – Голубые глаза Светлокудрого Амир-заде так и сверлили шотландца, но тот поглубже засунул руки в карманы и с независимым видом заявил: – У нас было оружие, но мы его потеряли.
Безобразный Гордиан вскинул глаза на своего родича.
– Уж не боишься ли ты, что эти слабые чужеземцы убьют тебя? – спросил он. Это было оскорбление, но Мак-Грегору его слова показались менее оскорбительными, чем злоба, сквозившая в тоне Амир-заде. Оба эти человека ненавидели иностранцев. А так как они и друг друга ненавидели, то не преминули вступить в словесную перепалку, в которой рикошетом доставалось Эссексу и Мак-Грегору. Кэтрин по чисто курдской галантности была пощажена.
Салим жестом остановил ссорившихся родственников и сказал, обращаясь к Мак-Грегору: – Мы сейчас трогаемся в путь. Мы поедем не очень быстро, но если вы хотите ехать со мной впереди, собирайтесь. Ваши лошади готовы. – Он посмотрел на Эссекса. – Что, посол сердится?
– Нет, – сказал Мак-Грегор. Теперь уже приходилось делать вид, будто они следуют за Салимом по доброй воле. Никто не поверит, но этого и не требуется. – Посол очень рад путешествовать вместе с вами.
– Вовсе он не рад, – сказал Амир-заде, явно наслаждаясь их затруднительным положением. – Он сейчас похож на старого больного козла, твой посол. – Он расхохотался и вышел из грота.
Салим оставил его выходку без внимания. – Почему выбрали послом человека, который не знает ни курдского языка, ни персидского? Что может он понять в делах Курдистана?
– Меня прислали вместе с ним, – сказал Мак-Грегор,- а я говорю на этих языках.
– Значит, ты и есть главный, – сказал Салим Мак-Грегору.
– Нет. Для нашего правительства главный – он.
– Но ведь он будет знать только то, что скажешь ты. – Салим обращался к Мак-Грегору, однако взгляд его все время был прикован к Эссексу.
– Он сделает из этого свои выводы и составит свое мнение, – сказал Мак-Грегор.
– Он знатный господин? – спросил Салим.
– Да.
– По рождению? Или по тому положению, которое занимает?
– По рождению.
– А ханум? – спросил Салим.
– Она тоже по рождению знатная госпожа.
– А ты?
– Я ни господин, ни раб, – холодно ответил Мак-Грегор и больше ничего не сказал.
Салим пошел к выходу и столкнулся с входившим в пещеру отцом Даудом. Салим остановился и ласково приветствовал его по-курдски. Видно было, что эти двое – старые и добрые знакомые. Гордиан тоже поздоровался с Даудом, и они долго обменивались традиционными заверениями во взаимном уважении, смиренной покорности, братской любви и радости по поводу того, что оба здоровы.
При виде отца Дауда Эссекс снова разозлился: – Мне не нравится этот субъект, и я не желаю, чтоб он здесь околачивался. Скажите ему, пусть убирается.
– Полно вам, Гарольд, – сказала Кэтрин. – Совершенно безобидный старик.
Эссекс промолчал. Отец Дауд, улыбаясь, подошел к ним поздороваться, но Эссекс нетерпеливо отмахнулся от него. Лицо старика приняло встревоженное выражение. Он спросил Мак-Грегора, не мешает ли послу присутствие Дьявола.
Мак-Грегор подвязывал вьюки к седлу, стараясь равномерно распределить груз.
– Посол думает, что ты намеренно отдал нас в руки мукри, – сказал он Дауду.
– А разве он боится мукри? – Дауд не отвел обвинения.
