Вера Колочкова - Исповедь свекрови, или Урок Парацельса
— Осторожно, порежешься! — кинулись они к Грише вместе с Катькой. — Осторожно, тут нельзя пальчиками трогать, там железка острая!
— Вот молодец, Гришук! А я его потерял! Где нашел-то? — поднял брови Коля, улыбаясь мальчишке.
— Там, за сараем… Где доски…
— Гришенька, дай мне… Порежешься… — попыталась Саша вытащить опасную штуку из ручонок внука.
— Ну, ба! Это я нашел! А как это называется, ба?
— Это рубанок, Гришенька. Это не игрушка, это для взрослых. Отдай мне, пожалуйста.
— Не путай пацана, Сань, никакой это не рубанок, — важно сунулся в их диалог Коля, — это шерхебель, между прочим.
— Ой, да какая разница! — сердито махнула рукой в его сторону.
— Дядь Коль, а вы мне покажете, как он работает? Ну, этот… хлебель?
— А то! Покажу, конечно! Пойдем! Чего мы тут будем, с бабами…
Коля поднялся было с кухонной табуретки, но остановился, заметив обиженный взгляд супруги.
— Коль… Ты чего это? При ребенке…
— А что я такого сказал? — моргнул белесыми ресницами Коля. — Что тебя обидело, Катюш? Что я вас с Саней бабами назвал? Так погодите, девчонки… А кто вы для Гришки есть? Бабы и есть. В смысле — бабушки. Бабушка Саша и бабушка Катя. Ну, или как Гришка говорит — не баба, а ба… Тоже коротко и ясно. Так что оставайтесь, бабы, дальше меж собой беседуйте. А мы пойдем, досочки построгаем. Да, Гришук?
— Пойдем, построгаем! Ура! Пойдем, дядь Коль! Баба Катя, не обижайся на нас, ладно? Ты все равно хорошая!
— Ишь, выкрутился… — довольно хохотнула Катька, когда мужчины ушли по своим делам. — Глядишь, и мне от солнышка чуток любви перепало… Счастливая ты, Санька, хоть и жалко тебя. Завидую, признаюсь. И сама не знаю, чего во мне больше — то ли жалости к тебе, то ли зависти…
Возвращались последней поздней электричкой. Усталое апрельское солнце почти провалилось за горизонт, распахнув напоследок багрово воспаленный глаз.
— Ба, смотри, солнце за нами подглядывает… Видишь?
— Вижу, Гришенька. Ты не замерз? Иди ко мне на колени?
Влез, обнял ручонками за шею.
— Ба, я тебя люблю…
— И я тебя люблю, Гришенька.
— Ты не бойся, я не усну… А лучше давай поговорим, чтобы я не уснул.
— Давай… О чем, золотой мой?
— Ну… Расскажи, как ты меня любишь.
— Как? Ну… Очень-очень сильно. И всегда буду любить очень-очень сильно.
— И даже когда я вырасту? И большим стану, как папа?
— Конечно. Тогда еще больше стану любить. Ты будешь расти, и моя любовь будет расти, как дерево… Ты об этом всегда помни, не забывай. Хорошо?
— Хорошо. Ба, а почему ты сейчас говоришь, будто плачешь?
— Нет, что ты. Чего мне плакать? Когда любят, не плачут, а, наоборот, радуются. Вот и я радуюсь, что ты у меня есть… Не спишь?
— Нет. А расскажи мне сказку про Ивана Быковича. Помнишь, ты мне давно-давно рассказывала?
— Ну, хорошо. Слушай. В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицею. Хорошо жили, только детей у них не было, и счастья не было…
— Как у тети Кати и дяди Коли, да?
— Гришенька… Ну что ты такое говоришь!
— А что? Конечно! Вон, когда мы с дядей Колей досочку строгали, он посмотрел на меня и говорит — скоро и у меня такое счастье будет, дай бог… Это что значит, ба? У них скоро детки будут? Как в сказке, да? Дядя Коля золотого ерша в пруду поймает, тетя Катя из него уху сварит и потом родит ребеночка… Ведь так было в сказке?
— Да, Гришенька, в сказке так… А в жизни, как в сказке, не бывает.
— Тогда почему дядя Коля про счастье сказал?
— Не знаю. Пошутил, наверное. Ты же знаешь, он веселый, все время шутит.
— Ага… Ну, рассказывай дальше!
— Так… Что там дальше… И говорит царь царице — надо бы на пруд пойти, поймать золотого ерша…
— Ага! Вот видишь!
— Ну что, что видишь? Давай лучше я другую сказку тебе расскажу! Про Ивана-царевича и Царевну-лягушку! Там, по крайней мере, бездетных царей и цариц не было, все при сыновьях! Ехать еще минут двадцать — аккурат и сказка скажется…
* * *— …Здравствуйте, Александра Борисовна. Можно я сама за Гришей приеду? Заодно и поговорим обо всем.
— Да, Арина, приезжай…
Конечно, Саша растерялась. Когда увидела на дисплее высветившееся «Арина», даже не хотела отвечать на вызов. Но у Арины голос спокойный был. Как будто ничего не произошло.
Нажала на кнопку отбоя, перезвонила Леве:
— Арина сама хочет за Гришенькой приехать!
— Ну и что? Да не волнуйся так, мам… Вон, голос дрожит. Успокойся, все нормально!
— Она сказала, что хочет поговорить… О чем, Лева?
— Не знаю, мам. Да какая, в общем, разница… Все это уже эпилоги с послесловиями.
— Ну, хорошо…
— Пока, мам. Я потом тебе перезвоню.
— Пока…
Арина приехала быстро, коротко позвонила в дверь, вошла, подхватила на руки вылетевшего в прихожую Гришеньку:
— Мамочка, привет! Я соскучился!
— И я, малыш… Как ты?
— Хорошо! Мы с бабушкой вчера ездили в гости! К тете Кате и дяде Коле! Прямо на электричке, вот!
— Ух ты, здорово…
— Я с дядей Колей сам доски строгал! Он меня научил! Хочешь, я тебе покажу, как правильно шех…шер…хлебель держать?
— Обязательно. Только чуть позже, Гришенька. Давай так… Ты сейчас мультик посмотришь в комнате, а мы с бабушкой на кухне чаю попьем… Я устала и очень чаю хочу. Хорошо?
— Хорошо, мам. Я сам телевизор включу, ладно? Я знаю, на какую кнопочку нажать, где всегда мультики показывают!
— Умница ты моя! Ну, иди…
Пока Александра суетилась с чаем, Арина тихо сидела за кухонным столом, молчала. Не шла от нее больше энергия раздражения, наоборот, виноватостью веяло. Чувствовалось, как ее сковало всю, не знала, как разговор начать. Наконец выдавила из себя, когда Саша села напротив, поставив перед ней чашку с чаем:
— Простите меня, Александра Борисовна… Что ж делать, если так получилось. Простите.
— Арин… Скажи мне, только честно. Ты Леву любила, когда за него замуж шла?
— Нет, Александра Борисовна. Каюсь, не любила. Хотя я это потом только поняла, а сначала, с перепугу, уверена была, что люблю. Сами же помните обстоятельства нашей скороспелой свадьбы! Кто я была-то? Дурочка неопытная, студентка, маменькина дочка. Залетела сдуру… Но я старалась быть хорошей женой, видит бог.
— Так уж и старалась?
— Ну да… Изо всех сил старалась Леву полюбить. Чем больше старалась, тем больше злилась, что не получается ни фига. Да еще вы…
— А что — я?
— Ну, как вам объяснить… Вы тоже старались, чтобы нам было удобно-семейно-комфортно. Слишком старались. То есть отнимали у меня мою территорию старания… Может, если б я бытовухой занята по горло была, не мучилась бы всякими дурными несчастными мыслями.
— Значит, я тебя раздражала — поэтому? Тем, что пыталась взять на себя бытовые проблемы?
— Да вы не обижайтесь, Александра Борисовна! Тут немного другое… Ну, как бы вам объяснить… Помните, у Высоцкого шуточная песня есть? За день, мол, так накувыркаешься, придешь домой, там ты сидишь… Все прибрано до стерильности, постирано-поглажено, ужин приготовлен, ребенок из садика доставлен и сыт-обихожен… Вроде все хорошо, все замечательно, живи, радуйся! А я не могу… Не мое потому что. Не моими руками сделано. Как в чужой дом приходишь, как в гости… Вот и начинает внутри раздражение пучиться. Ты его бьешь кулаками, запихиваешь обратно, как забродившее тесто, а оно все равно наружу хоть краешком, да вылезет… Не надо было для нас так стараться, Александра Борисовна. Вот, сижу теперь перед вами, последней сволочью себя чувствую.
— Так сказала бы… Я бы не старалась…
— Ага! Как скажешь-то? Вы бы обиделись. Так еще хуже. Да и не в этом дело… Я ж вам объясняю — если б я Леву любила…
— Я поняла, Арин. Что ж, счастья тебе с новым мужем. Кто хоть он, расскажи?
— Ну… Его Глебом зовут. Он очень занятой человек, бизнесмен начинающий.
— Из мажоров, что ли?
— Нет, нет… Он сам свое дело начинает, с нуля. Ой, там у него столько всяких заморочек… Так что бытовые проблемы полностью на мои плечи лягут. Может, придется даже с работы уйти… Хотя Софья Васильевна рвется помогать…
— А кто это — Софья Васильевна?
— Это мама Глеба. Ой, у них вообще очень интересная семья! Папа у Глеба ученый, лекции в университете читает, мама из окололитературных кругов… Когда-то была колумнистом одной известной газеты, забыла, как называется, я вообще газет не читаю. Ой, а хотите, я вас с ними познакомлю?
Саша глядела на Арину, едва сдерживая обиженное изумление. Надо же, как заговорила о родителях этого Глеба, так сразу глаза восторгом заблестели… Хоть бы подумала на секунду о том, как ей все это неприятно!
— …Хотите, Александра Борисовна?
— Не знаю, Арина. Зачем?
— Как — зачем? Мы ж все интеллигентные люди, что тут особенного? Да и вообще — так удобнее… Хотя бы потому удобнее, чтобы насчет Гриши всегда договориться могли… Кто и когда его в гости на выходные приглашает… Вы ведь хотите общаться с внуком, правда?
