Джессика Кнолл - Счастливые девочки не умирают
Вы можете подумать, что мне, как бывшей воспитаннице католической школы, при мысли о внебрачном сексе становилось не по себе. Это правда, однако гиенны огненной я боялась меньше всего. Я рано столкнулась с бездушием и лицемерием служителей церкви, которые проповедуют любовь и понимание, но не проявляют их на деле. Никогда не забуду, как во втором классе сестра Келли велела нам до конца дня не разговаривать с Меган Макнелли за то, что та описалась. Меган весь урок просидела в лужице желтоватой, едко пахнущей мочи, и горячие слезы унижения градом катились по ее пунцовым щекам.
Если монахиня, которая ведет себя как полная скотина, твердо уверена, что будет в раю, рассуждала я, тогда бог куда более снисходителен, чем мне внушили. А раз так, что значит отсутствие какого-то там целомудрия?
Нет, я переживала о практической стороне дела. Это больно? Я изойду кровью и опозорюсь? Мне будет приятно, когда пройдет боль? И главное — а вдруг я залечу? Неприличные болезни и испорченная репутация беспокоили меня чуть меньше. По словам Артура, девчонки из Брэдли гуляют с кем хотят, но лишь про некоторых идет дурная слава. Взять, к примеру, Чонси. Хоть она и описалась, когда ее щупал школьный староста, строго ее не судили, потому что у нее был бойфренд. Как я поняла, моя репутация не пострадает, если я буду официально с кем-то встречаться. Так или иначе, именно это мне и требовалось. Секс ради удовольствия меня не слишком интересовал (я давно научилась сама делать себе приятно). Нет. Мне хотелось лежать на прохладных простынях, обняв коленями его бедра. Он шепнет мне в ухо: «Ты уверена?» Я кивну в ответ, испуганно ожидая, что будет дальше. Когда я сморщусь от боли, он поймет, на что я пошла ради него, и это утроит его желание. Оргазм я могла испытать когда угодно под одеялом, меньше чем за минуту, однако мысль о мужчине, причиняющем мне боль, задевала какую-то сладострастную струну глубоко внутри.
Всем ученикам надлежало пройти двухчасовой семинар по основам компьютерной грамотности. Лиам сел рядом со мной, хотя рядом с Дином Бартоном и Пейтоном Пауэллом, звездами школьной футбольной команды, из девятого класса, было свободно.
Преподаватель долго и путано объяснял, как настроить ящик электронной почты на школьном сервере. Я задумалась над паролем — одним из вариантов была кличка моей безвременно погибшей кошки, — и тут Лиам пихнул меня в бок, мотнув головой на экран своего компьютера. Я сощурилась. «Тест на непорочность. Ответь на сто вопросов и узнай, кто ты: недотрога или потаскушка».
Лиам подвел курсор к первому вопросу. «Ты когда-нибудь целовалась взасос?» — и значительно посмотрел на меня.
Я закатила глаза.
— Мы же не в младшей школе.
Лиам негромко хихикнул. «Молодец, Тиф», — сказала я себе.
И так еще девяносто девять раз. Лиам подводил курсор к вопросу и смотрел на меня, ожидая ответа. Добравшись до вопроса о количестве половых партнеров, Лиам подвел курсор к ответу «1–2». Я покачала головой. Курсор подплыл к строчке «3–4». Я снова покачала головой, и Лиам, ухмыляясь, перевел курсор к строчке «5 и больше». Я ущипнула его за руку. Дин, сидевший чуть впереди, обернулся.
— Нам придется это изменить, — прошептал Лиам. Курсор перелетел влево и нажал ярко-розовую кнопку «Девственница!».
Семинар подошел к концу. Лиам закрыл окошко браузера, но Дин и Пейтон успели мельком взглянуть на страницу.
— Ну что, какой результат? — спросил Дин, расплываясь в улыбке. Его приятель, Пейтон, голубоглазый блондин с пушистыми волосами, был красив, как немногие девушки в Брэдли, но Дин… Да, он был неплохо сложен, однако слоновьи уши, простецкое, плоское лицо и жесткие немытые волосы придавали ему сходство с человекообразной обезьяной на рисунке «Марш прогресса», украшавшем форзац учебника биологии.
— Средненький, чувак, — рассмеялся Лиам. — Средненький.
Меня никто не спрашивал, хоть я сидела прямо там и это был мой тест и мой результат. И тем не менее меня охватил необъяснимый, волнующий трепет. Результат моего теста почему-то имел значение, а значит, и я тоже.
После этого случая Лиам стал обедать за одним столом с Мохноногими и ХО-телками.
Меня они пригласили к себе через несколько недель. Стоял октябрь, и дождливая погода загнала в спортзал всех, кто раньше тренировался на стадионе. Мистер Ларсон занял лестничный пролет, ведущий из раздевалок на нижнем этаже в баскетбольный зал, который оккупировали футболисты.
— Бег через две ступеньки, — скомандовал мистер Ларсон. Широко расставив ноги, он взбежал по лестнице, показывая, как выполнять упражнение. Спустившись, он дунул в свисток, и мы по очереди, обливаясь потом, затопали вверх и вниз по лестнице.
— Теперь прыжки. — Мистер Ларсон свел ноги вместе и поскакал вверх по ступенькам. — Теперь вы. Раз, два, начали! — И он дунул в свисток.
Готовясь преодолеть последний пролет, я подняла глаза. Напротив, привалившись к стенке, стояли Дин, Пейтон и кто-то еще из футбольной команды. Они пялились на меня во все глаза. С каждой очередной ступенькой моя полная грудь тяжело подпрыгивала вверх-вниз, я кряхтела от натуги, и зрители, в особенности красавчики из частной школы, мне были совершенно ни к чему.
Казалось, унижению не будет конца, но тут раздался голос мистера Ларсона:
— Так, ребята, хватит. — Он взбежал по ступенькам, и его широкая спина заслонила от меня Дина и Пейтона. Из-за собственного шумного дыхания я не расслышала его слов. Дин заныл:
— Да бросьте, мистер Ларсон.
— Пэт! — заорал мистер Ларсон, помахав футбольному тренеру. — Забери своих орлов.
— Бартон! Пауэлл! — прогрохотал голос тренера футбольной команды. — Ноги в руки и ко мне! Живо!
Допрыгав почти до верхней площадки, я ясно расслышала, как Дин проворчал:
— Пометил территорию, значит.
От ярости у мистера Ларсона заходили лопатки, он подскочил к Дину и сжал его плечо так, что кожа побелела.
— Руки! — взбесился Дин, пытаясь вывернуться.
Подбежал тренер Пэт, зашептал что-то мистеру Ларсону в самое ухо, и страсти улеглись так же быстро, как накалились.
— Что случилось? — пропыхтела я, но вдруг оступилась, крепко приложилась коленом о бетон и взвыла от боли.
Мистер Ларсон обернулся и так озабоченно посмотрел на меня, что я испугалась. Должно быть, упав, я оцарапала колено. Я охлопала себя по ногам — вроде цела и крови нет.
— Тиф, ты не ушиблась? — Мистер Ларсон потянулся к моему плечу, но тут же отдернул руку и почесал в затылке.
— Вроде нет, а что? — спросила я, стирая капельки пота, выступившие под носом.
Мистер Ларсон помотал головой. Его густые, аккуратно уложенные волосы распались на идеально ровный пробор.
— Ничего. Так просто спросил. — Он упер руки в бедра и бросил взгляд на футболистов, азартно танцующих вокруг мяча на до блеска отполированных деревянных досках. — Так, девочки, давайте-ка в тренажерку.
Позже выяснилось, что Дина оставили после уроков за эту его фразочку, брошенную мистеру Ларсону в лицо. А на следующий день Хилари пригласила меня за свой стол. Эти события были как-то связаны между собой, но как именно — я понятия не имела. Мне не терпелось поскорее занять заслуженное место за их столом.
Узнав, что я сменила дислокацию в столовой, Артур расстроился.
— Сначала ты записалась в спортивную команду, теперь преломляешь хлеб с ХО-телками, — накуксился он после урока литературы, — а дальше что? Начнешь встречаться с Дином Бартоном?
Специально для Артура я притворилась, будто меня вот-вот вырвет.
— Никогда в жизни! Он же карикатура на род человеческий.
Артур прибавил ходу и взбежал по лестнице, тяжело переводя дыхание. Не дожидаясь меня, с силой толкнул дверь в столовую, и та распахнулась, громыхнув о стоящий позади нее стул.
— Ну и ладно, а то я бы его придушил его же причиндалами!
Дверь качнулась обратно, на секунду заслонив собой Артура, и больно ударила меня по плечу. Когда я вошла, Артур стоял на том же месте.
— Я почти всех ненавижу, знаешь ли, — сказал он, осклабившись, и, помедлив с полсекунды, пошел прочь.
Я согнулась от боли, но сделала вид, будто ставлю на прежнее место отлетевший в сторону стул. Мистер Гарольд, наш историк, сколько ни возился с противопожарной ручкой, так и не смог ее починить — замок все время защелкивался намертво, и поэтому, «в целях пожарной безопасности», двери подпирали стулом.
Разогнувшись, я заметила Хилари на другом конце зала. Она тоже меня заметила, взмахнула рукой и позвала:
— Финни! Финни! — Они все теперь меня так называли.
Радостно заулыбавшись, я побежала на звук своего нового прозвища, как слепой леминг.
— Я вернусь за тобой в половине десятого, — сказала мама, припарковавшись. Машина вздрогнула и, захрипев, встала. Лампочка проверки двигателя уже с месяц тревожно мигала красным. Выкрутить ее стоит восемьсот долларов, сказал автомеханик. В ответ мама спросила, за кого он ее принимает, на что автомеханик только пожал плечами: «Вам надо двигатель чинить, а не лампочку выкручивать». Мама густо покраснела, как раз под цвет своего «БМВ».
