Колин Маккалоу - Горькая радость
— Нежелательные дети, — усмехнулась Тафтс.
Попав в атмосферу любви и заботы, Мики немного задержался на этом свете. Доктор Фарадей старался по возможности облегчать его боль, не погружая малыша в кому. Самым любимым развлечением мальчика было катание в ярко-желтой деревянной тележке, в которую по очереди впрягались его сиделки. Грейс, работавшая в ночную смену, была лишена возможности изображать из себя резвого пони, но зато она часто беседовала с малышом, когда того мучила бессонница.
Боль и пренебрежение в семье заставили его раньше времени повзрослеть, но все же он оставался ребенком, мыслящим и рассуждающим совершенно по-детски. Его чудный характер заслужил ему всеобщую любовь, а мужество неизменно вызывало восхищение.
— Ты знаешь, он никогда не жалуется, — сообщила Грейс Эдде, передавая ей утром смену. — И это внушает уважение. Хороший урок для меня. И как ужасно, что его преподносит умирающий двухлетний ребенок.
Эдда благоразумно промолчала.
С приближением отмеренного для Мики срока боли становились все сильнее, а инъекции опиатов все чаще. Мальчик уже не мог есть, и его поили молочными коктейлями с шоколадом, ячменным сахаром или сливочными ирисками.
— Мики устал, — сказал он Китти ровно через месяц своего пребывания в больнице. — Очень-очень.
— Тогда поспи, милый.
— Не хочу. А то не проснусь.
— Фу, Мики! Что за глупости! Все всегда просыпаются.
— А я нет. Очень устал.
Когда Мария пришла навестить брата, сестра Мултон велела ей передать родителям, что Мики при смерти. Кивнув, девочка ушла. После обеда в больницу заявился пьяный Билл Веспер со своими сынками и стал требовать, чтобы ему отдали Мики. Фрэнк Кэмпбелл вызвал полицию, и всю четверку отправили в камеру проспаться. На следующее утро страдающие от похмелья, но уже вполне вменяемые Весперы погрузились в свой древний грузовик и отбыли домой. О Мики они больше не заикались.
На рассвете того же дня у Мики сломался изъеденный саркомой позвоночник, и он стал громко кричать. Испуганная Китти позвала Мэг Мултон, а та, в свою очередь, вытащила из постели сладко спавшего доктора Фарадея. Внезапно крики прекратились. Китти держала Мики на руках, а доктор готовился сделать ему укол. Ребенок открыл глаза и улыбнулся, потом слегка выдохнул, словно хотел что-то сказать. Китти улыбнулась ему в ответ и стала ждать, что он скажет. Но Мики уже не дышал.
— Положите шприц, сэр, — сказала Китти доктору. — Мики нас покинул.
— Благодарю вас, сестра. Вы знаете, что делать дальше, — бросил доктор, выходя из палаты.
Китти обмыла маленькое тельце, с тоской отметив, как быстро оно остывает. К тому времени, когда она полностью подготовила его к погребению, Мики был уже совсем холодным…
Никто не видел, как Китти побежала в свое тайное убежище, в котором она частенько укрывалась после появления Мики в больнице. Зимнее небо было затянуто низкими тучами, дул резкий ветер и на дорожках было пусто. Она забилась под мостик, перекинутый через ручей, и, нащупав там пень, села, стиснув на груди руки. По лицу катились слезы.
«Мики, Мики! И зачем ты только появился на свет? Чтобы два года испытывать страдания, которых ты не заслужил? Надеюсь, на небесах для тебя припасли много желтеньких тележек с пони и целое море молочных коктейлей с шоколадом!»
Но долго горевать было некогда. Успокоившись, Китти вернулась в детское отделение, чтобы сообщить сестре Мултон, что Майкл Веспер отошел в мир иной. Она почему-то была уверена, что доктор Фарадей этого сделать не смог.
Мики Веспер был погребен на средства города; его семейство на похороны не явилось. Люди слышали, как Билл Веспер распространялся в пивной в том духе, что раз власти имеют наглость похищать детей из родительского дома, то пусть сами раскошеливаются на их похороны. На похоронной церемонии, совершенной преподобным Латимером, присутствовал лишь больничный персонал, причем в изрядном количестве. Были собраны пожертвования на памятник из серого гранита с золочеными буквами. Всем хотелось, чтобы у Мики Веспера была приличная могилка.
История несчастного мальчика стала достоянием гласности, что вызвало всеобщую ненависть к Биллу Весперу и его отпрыскам. Сержант Кэмерон так и не сумел убедить девочек подать заявление о сексуальных домогательствах со стороны отца и братьев, и все потекло по-старому, а со временем и вообще изгладилось из памяти обитателей Корунды.
В конце июня на Корунду обрушилась свирепая зимняя буря, которая подбиралась к ней уже три недели.
Был поздний вечер, и из всех сестер Латимер в больнице находилась одна Тафтс. Она дежурила в мужской палате номер 1, самой запущенной из всех.
Между Фрэнком Кэмпбеллом и больничным персоналом, имевшим отношение к этой палате, шла затяжная и непримиримая борьба, в которую оказалась втянутой и старшая медсестра. Мужская палата номер 2 была поменьше и зимой не так страдала от холода. Убедившись, что паровое отопление не справляется со слишком большой нагрузкой, старшая медсестра уговорила главврача установить в палате номер 1 две угольные печи. Соблазнившись дешевизной топлива, Кэмпбелл купил печи, однако на угле стал отчаянно экономить, сведя на нет всю пользу от дополнительного отопления. В холодные ночи, когда бушевали бури, одних печек не хватало и к ним следовало добавлять паровое отопление.
Придя в палату ровно в девять, старшая медсестра обнаружила, что печи не топятся, а в ведрах нет угля.
— Скоуби, — позвала она Тафтс, возмущенно шурша накрахмаленным халатом. — Ступайте к доктору Кэмпбеллу домой, вытаскивайте его из постели и немедленно тащите сюда. Хватит стоять и хлопать глазами — шагом марш!
И Тафтс в точности выполнила распоряжение. Конвоируя главврача в направлении больницы, она размышляла, как далеко может зайти изобретательная сиделка, когда ей командуют шагом марш.
— Так вы говорите, что старшая медсестра сошла с ума? — попытался уточнить главврач.
— Совершенно обезумела, сэр. Прошу вас, поторопитесь!
И действительно, придя в палату номер 1, они обнаружили там разъяренную фурию со всеми признаками безумия. Крахмал наконец сдался, и халат утерял свои четкие формы. Косынка валялась на полу, а толстые пальцы были сжаты, как когтистые лапы хищной птицы.
— Сквалыга! Скупердяй! Деспот! — рявкнула она и, схватив Фрэнка Кэмпбелла за шиворот, оторвала его от пола.
Тощий маленький человечек, который двадцать пять лет тиранил больницу, повис в руках старшей медсестры, как коровья туша в лавке мясника. Его просто парализовало от страха — это седое пугало явно помешалось!
— Я уже предупреждала вас, доктор Кэмпбелл, что не потерплю, чтобы больные умирали от пневмонии только потому, что вы не желаете отапливать палаты! Если здесь немедленно не затопят печи и не включат паровое отопление, я поеду в Сидней и расскажу министру здравоохранения, что творится в городской больнице Корунды! Я полтора года ждала этого назначения и вот наконец дождалась. И к министру я явлюсь не с пустыми руками — у меня есть целый список ваших преступных деяний в отношении больных: мужчин, женщин и детей!
И так далее в том же духе. Персонал просто потерял дар речи, а пациенты, забыв про холод, сидели в кроватях с горящими глазами, согретые жаром обличительных речей старшей медсестры.
— Вот это было зрелище! — воскликнула Тафтс, разбудив сестер, чтобы сообщить им потрясающие новости. — Старшая медсестра трясла Фрэнка, как терьер крысу. Он только ногами дергал от страха.
— Старшая медсестра выиграла битву за палату номер 1, теперь осталось одержать победу в войне, — прокомментировала Эдда.
Возможно, до полной победы было еще далеко, но определенные сдвиги наметились: палаты стали отапливать гораздо лучше, а сантехник наконец получил напарника. Старшая медсестра отменила свой визит к министру здравоохранения, не без основания решив, что мужчины всегда заодно. Впрочем, она и без того сделала достаточно, чтобы считать свое пребывание в больнице ненапрасным. Кроме спасения пациентов от холода, на ее счету был еще один поступок, на первый взгляд незначительный, но в перспективе способный привести к большим переменам. Когда цыгане вновь раскинули табор под железнодорожным мостом, она дала старухе-цыганке денег, чтобы та заговорила Фрэнка Кэмпбелла. Нет, речь, конечно, не шла о смерти! Просто он должен был собрать манатки и убраться куда-нибудь подальше. Хорошо бы в ад, но это не так уж обязательно. Достаточно будет Дарвина или Булламаканки.
Семейство Веспер покинуло Корунду. Когда патронажная медсестра Полина Дункан в октябре 1927 года наведалась в Корби, их ветхий домишко оказался пуст. Билл Веспер и его домочадцы исчезли в неизвестном направлении. О них напоминал лишь серый могильный камень с золотой надписью, сообщавшей, что здесь нашел последний приют Майкл Веспер двух лет от роду. Дата его рождения была неизвестна — Весперы не считали нужным регистрировать детей.
