Джимми Баффетт - Соленый клочок суши
– Охренеть! – воскликнул я. Зрелище было омерзительное. – Кто это придумал?
– Не помню. Потом мне рассказали, что я попросил Хило, спеца по татуировкам, набить мне то, о чем он в данный момент думал, – улыбнулся Баки.
Каким-то чудом прошлой ночью мне удалось уберечь собственное тело от всяких там рисунков, но это, кажется, единственное, что я пропустил.
Баки застегнул рубашку и сказал:
– В этих краях надо быть осторожнее с мимолетными желаниями. – Он помахал официантке. Та принесла кофейник и наполнила его кружку. Сделав глоток, Баки продолжил. – У меня тут возникла одна проблемка. А вот для тебя она вполне может оказаться большой удачей. Думаешь плавать с Кирком и дальше?
Вопрос меня удивил. Мне даже в голову не приходило, что я смогу работать на Кирка.
– Он меня об этом не спрашивал.
– Еще спросит. То есть, если ты не хочешь работать у нас на базе.
Я не мог поверить своим ушам. Еще час назад меня глодала совесть, я ломал голову над собственным будущим и не знал, что мне делать. Теперь у меня было не одно, а целых два предложения работы.
Прибыли мои блинчики. Я немедленно занялся ими, щедро смазав их маслом и утопив в сиропе.
– Ты когда-нибудь читал книгу под названием «Не останавливайте карнавал»?[38] – спросил Баки.
Залпом осушив большой стакан ледяного молока, я кивнул:
– Конечно.
– Это библия экспатриантов. Прежде чем арендовать базу у Текса Секса, Кирк и я прочли ее трижды. Мы хотели убедиться в том, что опасности, с которыми столкнулся Норман Пейперман, никогда не коснутся «Потерянных мальчишек».
– Кирк – совладелец базы?
– Да. Разве можно мечтать о лучшем партнере?
– И то верно. Ну, так что случилось, когда вы прочли книгу?
– Мы ошиблись, как и все остальные, кто думал, что сможет взять верх над Карибами.
– Но место выглядит суперски, и ты вот-вот откроешь свое дело, – возразил я.
– Точно. Но как только начнешь думать, что повернул за угол и видишь свет в конце туннеля – БАМС! – происходит что-то из ряда вон выходящее. – Баки поднял левую руку и выставил забинтованный указательный палец.
– Что случилось?
– Норман Пейперман называл это правилами острова Кинджа.
– То есть?
Баки снял повязку, и я увидел неровную темную линию стежков, зигзагами идущую вокруг кончика его пальца.
– Вчера ночью, или, лучше сказать, сегодня рано утром я оставил вас, парни, потому, что мне надо было рано вставать. Я пообещал отвезти пару американских ребят на рыбалку. С одним я уже встречался в Вайоминге, он приехал сюда со своим приятелем, который – слава богу – оказался хирургом из Гарварда. Они остановились всего на день, чтобы осмотреть базу по пути к заливу Вознесения. Я просто хотел заручиться парочкой будущих клиентов. Мы поймали несколько альбул, и ребята были просто счастливы. Мы уже было решили, что на сегодня хватит, когда на мелководье заплыла эта гигантская барракуда. Я посоветовал парню забросить удочку в последний раз. Рыбина заглотнула наживку, и началась борьба. Через десять минут тварь была у самого борта, и мы уже собирались снять ее с крючка, но тут она взбесилась, мотнула головой и – ам! Дальше я помню только кровь. Долбаная барракуда отхрумкала кончик моего пальца, он болтался на куске кожи, словно «Чикен Макнаггетс». Ну, товарищ моего старого клиента оказался первоклассным пластическим хирургом. Мы ломанулись на базу, я вызвал по рации Кирка, и он примчался к нам с аптечкой. Доктор уложил меня на стол для пинг-понга и пришил палец. Это хорошие новости.
– А плохие?
– Я левша. Палец-то на месте, но я не могу держать вилку, не говоря уж о том, чтобы завязать узел или забросить мушку. А мне нужно обучать моих гидов: скоро ведь открытие сезона. – Баки взглянул на свой искалеченный палец и слегка поморщился от боли. – Как давно ты удишь на мушку?
– Я рыбачил на реках Вайоминга с самого детства, но первый раз забросил лесу в морскую воду только с «Карибской души». Мы стояли на якоре у острова Тортуга, и я несколько часов баловался на отмелях у форта.
– Единственное отличие – это ветер, – сказал Баки. – Плюс размер и скорость рыбы, разумеется.
Слушая Баки, я вдруг вспомнил одно объявление, которое прочел в рыболовном журнале, когда сходил с ума на пуделином ранчо. Оно гласило: «Требуется гид по отмелям. Опыт работы не обязателен. Контактная информация: Вон, база "Последний манго", Исла-Мухерес». Я чуть не ответил.
Баки сделал глоток кофе и, облокотившись на стол, заглянул мне в глаза.
– Я тебя не кину – мы не можем позволить себе пропустить открытие сезона. Первые клиенты будут здесь уже через две недели. Я хотел обучить Икс-Нея и еще одного гида. На этот год их бы хватило. Потом я бы натаскал еще несколько гидов из местных. Но с этим гребаным пальцем я не могу ни забросить удочку, ни оттолкнуть лодку от берега. Я все обсудил с Кирком. Он собирался предложить тебе работу на своем траулере, но ты нас очень выручишь, если ненадолго останешься на базе… Разрешение на работу я тебе добуду, – продолжал Баки. – У меня есть хороший друг, он работает на правительство, так что с этим проблем не будет. За неделю вникнешь в некоторые тонкости ремесла. Больше времени у нас нет. Дам тебе книги, которые нужно прочесть. Кстати, Кирк тут привез мне видеомагнитофон и обучающие кассеты. Я собирался ставить их гостям на базе. Я смогу платить тебе только пару сотен в неделю, но со времен Текса Секса остался старый коттедж. Считай, он твой – бесплатно. Конечно, там надо будет кое-что доделать, подчистить, но за ним есть маленькое поле, которое наверняка придется по душе Мистеру Твену. А когда сезон закончится, там и посмотрим.
Я был ошарашен.
– Ты предлагаешь мне работу? – Я старался выглядеть невозмутимо. – Когда начинаем?
– Вчера, – ответил Баки.
Не знаю, что такого во всем этом сахаре, тесте и растопленном масле, но после моих ковбойских ночей в Вайоминге подобный завтрак превратился в насущную необходимость. Я называл его «подгузником» – из-за способности впитывать излишек алкоголя, гуляющий в крови монстра вечеринок. Эти блинчики и неожиданно возникшие планы на ближайшее будущее оказались потрясающим лекарством от похмелья.
Подойдя к траулеру, мы сообщили капитану Кирку о моем решении работать на Баки. Он был очень доволен. Он собирался в обратный рейс на Хит-Вейв и отплывал с приливом в десять.
Я выполнил свои последние обязанности в качестве члена команды «Карибской души», погрузив на борт мебель ручной работы для дома на берегу залива Пердидо. Закрепив груз, отнес свои скромные пожитки в старенький джип Баки. Коллекция произведений искусства Талли Марса ехала со мной впереди. Изображение святой Барбары я держал на руках, чтобы у нее был хороший обзор, а вторую картину, свернутую трубочкой, подоткнул сзади для сохранности. Мы ехали на базу «Потерянные мальчишки» – в мой новый дом.
Распаковав вещи, я оседлал Мистера Твена и поскакал назад в город проводить «Карибскую душу». Когда мы добрались до пристани, Кирк уже загрузился и был готов к отплытию. Я смотрел на него и думал, что же ему сказать. Я должен был поблагодарить его за очень-очень многое. С другой стороны, я знал, что он смутится, начни я разглагольствовать о том, как он придал моей жизни новое направление. Капитан Кирк – человек немногих, но верно подобранных слов. Он мудрый командир – один из тех редких людей, что ставят благополучие других превыше своего. За это он получил медаль во Вьетнаме, хотя и никогда об этом не говорит. Он живет настоящим, не думая о том, что случилось вчера или что произойдет завтра.
Он спустился вниз, потрепал по холке Мистера Твена, и мы пожали друг другу руки.
– Увидимся через пару недель. Позаботься о моих инвестициях, – сказал он с улыбкой. В следующий миг он уже выкрикивал команды.
Отдали швартовы, капитан Кирк развернул судно и двинулся на север. Несколько секунд толпа на пристани махала ему вслед, а увидев, как «Карибская душа» совершила свой первый поворот к Птичьему каналу, разошлась. Каждый отправился по своим делам.
Я легонько пихнул Мистера Твена в левый бок, и он повернул на юг. Похоже, он и без меня знал, куда мы едем.
«Потерянные мальчишки» встретили меня визгом бензопилы, ударами молотков и барабанами Тито Пуэнте[39] из забрызганного краской динамика. Бригада рабочих наносила последние штрихи на постройки базы.
Я свернул с пляжа и поехал через рощицу апельсиновых деревьев за лагерем. Всю дорогу я старался уяснить себе тот невероятный факт, что теперь я буду здесь жить. Распаковывая вещи, развешивая картины и кормя лошадь, я несколько раз останавливался, смотрел на безбрежное изумрудное море и щипал себя. Мне надо было убедиться, что все это не сон.
Вечером Баки и я сидели на берегу с парой местных плотников, подрабатывавших в нашем прибрежном имении. Мы развели костер из скорлупы кокосовых орехов и жарили на огне моллюсков и хвостики омаров.
