Галина Грановская - Черный плащ немецкого господина

— Как на границе? Сильно трясли? — традиционный вопрос.

— Не досматривали, — усмехнулся он. — Только заглянули, ну, ящики стоят, видно же, что лекарства. Документы смотрели.

— Очередь, наверное, длинная была? — предположил Бакатин.

— Вообще не было.

Неверский с Бакатиным переглянулись.

— Да ты у нас везунчик, — усмехнулся Бакатин.

Неверский только покачал головой.

— Чего это? — удивился Павел.

— Ну, как же. Второй раз и безо всяких приключений…

— А какие могут быть приключения? — не понял Павел.

— Ну, — Бакатин сделал неопределенный жест рукой., - всякие… Я, вот, прошлым летом в такую пробку попал, не передать. Потом двое суток досмотра ждали. Страшно вспомнить! Ни туалета, ни буфета. Это с моим-то простатитом и язвой…

Ага, понятно, почему его, Павла, посылают. Никто не хочет на границе с грузом париться. Ну, а ему пополам. Он пока еще может и без буфетов обойтись. Если снова пошлют, снова и поедет. Только обязательно — обязательно на пару-тройку дней раньше, чтобы время было на культурную программу.

Выгрузив ящик из такси, Пашка потащил его к подъезду, и лицом к лицу столкнулся с выходящим из дома Васькой.

— Это что? — заинтересованно кивнул Васька на ящик.

— Стиральная машина.

Василий вытаращил глаза и, как загипнотизированный проследовал за приятелем обратно в подъезд.

— На фига она тебе? Жениться, что ли собрался?

— Надоело спать на грязных простынях, — лаконично ответил Павел, втаскивая машину в лифт.

— Так давал бы стирать моей Варьке. Она тебе лучше, чем в прачечной выстирала бы, и всего за ничего. А ты такие бабки зря вбухал, — укоризненно покачал головой Васька, втискиваясь следом и в лифт. — И ведь сломаться может.

— Не сломается. Немецкая. А сломается, починят, на нее два года гарантии. Ты, что, тоже наверх едешь?

— Да я же к тебе и приходил, — опомнился Васька. — Дай десятку. Я тут поиздержался, а Варька в магазин гонит, иди, говорит, и без хлеба не возвращайся, а то ужином кормить не буду. На хлеб-то у меня есть, а на пиво не хватает. А Варька рыбу жарит. Что за рыба без пива? Так есть у тебя деньги, или все в эту бандуру вбухал?

Он с отвращение ткнул пальцем в стиральную машину. Рука Павла автоматически полезла в карман, где лежали остатки зарплаты. Десятка найдется. Для друга и больше не жалко. Можно и двадцать, или даже двадцать пять дать, а можно и больше. Сказать ему, сколько он сегодня получил?

Стоп, вдруг совершенно отчетливо произнес внутренний голос. Эти деньги пойдут на ремонт квартиры. На обои и краску, на толкового мастера, чтобы сделал не как попало. А Васька купит бутылку пива и бутылку водки. И почти верняк, что «поужинав» всем этим, начнет гонять Варвару вокруг дома и к вечеру наставит ей пару-тройку очередных синяков. Лифт дернулся и остановился. Павел вытолкнул ящик на площадку и обернулся. Отказывать нелегко, но иногда надо.

— Деньги у меня есть, — произнес он каким-то совершенно чужим голосом. — Но не дам. Ни сегодня, ни завтра. Потому что ты все равно все пропьешь.

И нажал кнопку первого этажа.

— Да ты, что, Пашка, ох…? — только и успел рявкнуть Васька. Выйти уже не успел, створки захлопнулись и, гневно матерясь, он поехал вниз.

— Молодец, Павлик! — в голосе Раисы Егоровны неподдельное восхищение. Стояла, приоткрыв дверь своей квартиры, подслушивала и даже этого не скрывала. — Правильно ты его! Взял моду попрошайничать по дому. Он уже был тут, только что. Тарабанил в твою дверь с полчаса, наверное. Выхожу, говорю, нету его, на работе, работает теперь полный день, и даже без выходных. Так он ко мне привязался, дай, да дай десятку! А как же ему дать-то, если он долгов никогда не возвращает?

— Логично, — согласился Павел.

— Это что? — соседка вдруг узрела ящик.

— Стиральная машина.

Раиса Егоровна всплеснула руками.

— Да ты и вправду за ум взялся! Работу, наконец, хорошую нашел, и приоделся, вижу. Что, невеста появилась? — поинтересовалась, понизив голос.

— Нет пока никакой невесты. Но будет. Я обязательство взял жениться до конца года, — пошутил Павел, протолкнул коробку в квартиру и с облегчением закрыл дверь изнутри. Привязались с женитьбой. Что за манера совать нос в чужие дела. В этом доме никакой личной жизни! И все потому, что все здесь знают его с детства. Был он Пашкой в детстве, им и останется до тех пор, пока жив будет. Старожилы, во всяком случае, всегда будут Пашкой звать, какую бы должность не занимал, и каких бы карьерных высот не достиг. Раньше он как-то на фамильярность соседей не обращал внимания, но сейчас ему это отчего-то не нравилось.

Хотя, если здраво рассудить, ничего особенного Раиса Петровна и не сказала. Наоборот, вроде бы даже поддержала. И жениться ему действительно нужно. Кто-то же должен вести хозяйство, да и в сексуальной жизни давно пора навести порядок. Он так и подумал: «в сексуальной жизни». Необычно для себя подумал, но верно. И, прежде чем погрузиться в глубокий сон, еще немного помечтал — о семейной жизни.

Разбудил его истошный женский крик. Вскочив, Павел выглянул в окно, и слабом свете дворового фонаря увидел бегущую полураздетую Варвару, а через несколько секунд в поле зрения появился и Василий.

— Сказал, вернись, дура, а то убью!

Похоже, что денег на выпивку Васька все-таки раздобыл. И судя по крикам, Лямкины сегодня хорошо посидели. Ясное дело, без гостей. При гостях Васька немного стеснялся шумно скандалить и выяснять с Варькой отношения с помощью кулаков. Опять же, если выпивки было немного. Если же выпивки было много, и Васька принимал на грудь больше, чем обычно, то скандал и с гостями был обеспечен. А то и драка. Впрочем, те, кто посещал эту гостеприимную квартиру, были прекрасно осведомлены о Васькиных привычках и, выпив, не задерживались. Варвара же сидела с мужем за столом на равных и до последнего. Точнее, до последней — рюмки.

Лямкины жили в соседнем подъезде на том же этаже, что и Павел, их квартиры имели общую стену. Мальчишками, когда телефона у Лямкиных еще не было, они перестукивались, вызывая друг друга на улицу погулять. Да и теперь, случалось, когда телефон за неуплату отключали, Васька, как в давние времена, стучал в стену, приглашая скоротать вечерок. Но с тех пор, как появилась новая работа, Павел туда не ходил. Что, впрочем, не мешало ему слышать, как веселятся другие. В последнее время такие посиделки были чуть ли не каждый день.

Обычно Павел, если за стенкой уж очень досаждали криками, просто брал одеяло и подушку и шел спать в другую комнату. Потому что уговоры на Ваську в таком состоянии не действовали. Да и Варька не овца, а здоровая баба, когда надо, могла за себя и постоять. И вообще в разборки этой семьи лучше было не встревать. Это весь дом знал. Потому что как бы они ни ссорились, на следующий день у них снова тишь да гладь, да божья благодать, и они дружно, как два голубка, все в синяках и ссадинах вместе топают в магазин. А тот, кто с вечера выступал в Варькину защиту, к утру был первый враг их обоих. Милые бранятся, только тешатся — это о них. Они тешатся, обозлился неожиданно Павел, а он должен это слушать и терпеть посреди ночи? И до каких пор? Он пододвинул к себе телефонный аппарат и твердой рукой набрал номер милиции. После чего, улегшись в постель, еще некоторое время прислушивался к Варькиному реву. Пусть приедут и наведут, в конце концов, порядок. За что им налогоплательщики деньги платят? Впрочем, вздохнул, могут и не приехать. Такая страна. В лучшем случае, утром участковый заглянет. Везде бардак, везде. Никто не хочет работать, но все хотят лучше жить. Но к его удивлению, милиция, на этот раз, не заставила себя ждать. Он не успел еще и задремать, как ночную тишину снова прорезали крики — на этот раз Васькины. Никак не желал погружаться в милицейскую машину.

На следующий день, возвращаясь поздно вечером с работы, он лицом к лицу столкнулся с зареванной Варварой. Было холодно, ветрено, но она сидела на лавочке у своего подъезда, словно кого-то поджидала.

— Ты чего это тут сидишь, на холоде? — удивился он.

Варька подняла красные глаза и шмыгнула распухшим носом.

— Не могу домой идти… За-абрали… в милицию…

— Как забрали, так и выпустят. Первый раз, что ли, — утешил.

— Не выпустят… это уж точно, он — это — сопротивление оказал. Ну, короче, дал милиционеру в глаз. И другого тоже… помял. Они заявились ночью-то, а Васька, ты же знаешь, если лишнего выпьет, начинает бузить… Они и попали под горячую руку. Это ж надо, — всхлипнула, — какой-то урод позвонил ночью в милицию! Шум ему, видишь ли, сволочи такой, спать не давал.

— Это я позвонил, — признался он.

Варвара вытаращила глаза, и некоторое время смотрела на него молча, снизу вверх, словно онемев от изумления.

— Ты?! Брешешь! — просипела, наконец, шепотом. — Ты не мог быть такой сукой…