Виктор Рид - Леопард
— Я… я надеюсь, ты доведешь меня до какого-нибудь города. — Мальчишка сжался в комок, ожидая ответа.
— Ты будешь в безопасности, когда окажешься рядом с белыми, — сказал Небу.
— Только не вздумай бросить меня на дороге. На дорогу выходят дикие звери.
— В городах их тоже немало, — отрезал Небу.
Мальчишка хрюкнул, поняв намек.
— Да, белые разорвут тебя на мелкие кусочки, когда узнают, как ты обращался со мной, с молодым бваной. Кроме того, ведь факт, что ты сам всего-навсего дикий зверь. Отец говорил, что все черные — дикие звери.
— Кто тебя спас вчера? — спокойно возразил Небу, понимая, что вся эта болтовня слетает с языка полубваны только для того, чтобы как-то обидеть его.
— Выкуп, — сказал мальчишка, искривив ухмылкой свое бледное лицо. — Ты надеешься сорвать с белых кругленькую сумму выкупа за молодого бвану.
Дождь приостановился, но вода потоками облетала с молодых деревьев при каждом порыве ветра. Временами ветер украдкой выскальзывал из подлеска, овевая Небу запахами его страны — густым, приторным ароматом жасмина, цветущего по ночам, мускусным запахом залитых нор, оставленных обитателями. Но он не обращал внимания на эти запахи, он думал о мальчишке.
— Держу пари, ты сожалеешь, что ты ниггер.
«Ты выиграл бы это пари, — мысли Небу были ясны и четки, — ты выиграл бы его, потому что я ослаб и устал и хочу, чтобы мою страшную рану исцелила магия белых. Ты выиграл бы только поэтому».
— Послезавтра ты будешь там, — спокойно сказал он.
XIXНа рассвете Небу сказал своему вождю, сердцу: «Борьба утомительна. Сначала она трубит в трубы, а потом дребезжит, как надтреснутые литавры. Когда ты не можешь победить, у нее вкус тухлятины».
Небу услышал это на рассвете. Он услышал гулкие тяжелые удары барабана в сердце и быстрые звонкие трели барабанчиков в висках и запястьях. Они окружили его со всех сторон и оглушили его. Приступы пронзительной боли участились. Он повернулся, и боль повернулась вместе с ним. Он сел на одеяле, расстеленном на земле, и боль приподнялась вместе с ним, она была неразлучным спутником. Было трудно распрямить ноги, ибо в них натекло много гноя. Его плечи заговорили с ним, и голос их был негромок, но достаточно внятен, они заявляли, что продолжают служить ему. Однако ноги беспокоили его.
Сами ноги размышляли, смогут ли они принести в дар Великому те многие мили горного пути, которые предстоит проделать. За ночь он сильно распух от пояса до пяток. Но сернистое озеро было уже недалеко. Он узнавал приметы его близости, он был уверен, что завтра искупается в нем.
С трудом оторвавшись от земли, он встал во весь рост у огня. Неукротимая шея, плавно переходившая в гордую голову, загудела от напряжения. Небу глотнул слюну, она отдавала горечью. Он направился к выходу. Он выглянул наружу и вернулся к костру. Стоя возле огня, он задумался.
«Но если я могу умереть, значит, я могу победить», — сказал Небу сердцу-вождю. Вождь, соглашаясь, кивнул; он был далеко.
Неизвестность возбуждала, тревожила и злила мальчишку. Он чувствовал, что взял верх над черным, но леопард был для него еще не перевернутой страницей. Он, конечно, не признается суеверному ниггеру, но он отлично слышал, как леопард, припав к земле, произнес его собственное имя, а этот черный идиот вертелся на земле и таращил глаза. Он не мог себе представить, откуда леопард узнал его имя. Его не знал никто на протяжении многих миль вокруг. Он даже не сказал его черному. Так откуда же эта зловонная кошка узнала его имя? О, если бы он мог как-то сам справиться с леопардом! Он думал об этом всю ночь, но ничего путного не приходило в голову. Мысль бесцельно скользила где-то на высотах, вслушиваясь в звучащую там музыку. Он следил за Небу, как тот ходил ко входу и обратно. Запах гноя наполнял пещеру. Он может спокойно снять этого со счетов. Леопард — вот что беспокоило его.
— Клянусь, ты так напугал его, что он не посмеет вернуться! — выкрикнул мальчишка.
Небу оторвал взгляд от пламени и встретился взглядом с холодными блестящими глазами мальчишки.
— Доброе утро, — сказал негр, — сегодня прекрасная погода.
Мальчишка ухмыльнулся и облизнул губы. До него доносился рев утреннего дождя.
— Помнишь, генерал Небу, как раз об этом и рассказывал мой отец. Это-то и есть распрекрасная погодка. Как ты думаешь, он вернется сегодня?
— Кто? Твой отец?
Вышедший из себя мальчишка пулей выскочил из одеяла:
— Сукин сын! Как ты смеешь издеваться надо мной! Ты прекрасно понимаешь, что я говорю о леопарде, которому твоя неуклюжесть позволила скрыться!
— Замолви за меня словечко перед винтовкой, и тогда нам нечего будет опасаться возвращения бваны леопарда. — Голос Небу звучал мрачно.
Мальчишка брызгал словами, как слюной. Но очень скоро он подавил свой гнев и сказал с недоброй усмешкой:
— Оружие черного — копье. И лук. Почему ты не хочешь воспользоваться своим оружием? Тебе стыдно, что ты ниггер?
Этот лук был высотою в шесть футов. Первый свой лук он вырезал из дерева мпвеки после благополучного возвращения из джунглей. Старейшины посылали туда юношей для того, чтобы они научились заботиться о себе, закалились и, окрепнув духом, превратились в гордых молодых воинов. Он помнил и тот день, когда он отложил лук в сторону и пошел работать на бван. Лук, который он теперь носил, был сделан несколькими годами позднее, после времени мужской любви, высоко в горах, вблизи линии вечных снегов.
Он взял его в руки и, пока вода в котелке закипала, подтянул на несколько дюймов тетиву, сделанную из бычьих сухожилий, которая немного ослабла от сырости. Он захватил пальцами тетиву, чтобы проверить, хорошо ли она натянута, и почувствовал, как она натянулась в боку и вскрикнула в распухших ногах; он отпустил ее, и она, не принеся вреда никому, кроме него, загудела, задрожала и стала успокаиваться. Пот проступил на лбу. Его руки были длинными, гибкими и очень сильными. Он молча смотрел на них и думал о ногах. Когда-то его ноги были длинными, тонкими, отлично пригнанными к плоскому животу. Теперь они раздались в ширину — толстые, гнилые деревья, истерзанные водой и ветром, они не прочнее, чем стебли фасоли. Каждый ярд кажется им милей. Они принадлежат прокурору верховного суда в Найроби. Они чужие.
— Ты себя не очень хорошо чувствуешь? — ласково спросил мальчишка. — Тебе бы следовало довериться мне. Я бы вскрыл тебе рану. Выпустил бы весь гной. Я же говорил тебе.
«Немножко горя, — успокаивал Небу свое африканское сердце, — немножко грусти, порыв веселья — всего понемногу. Такова жизнь».
И вождь в груди кивнул, соглашаясь с ним. Он улыбался. Вода закипела.
Небу снял котелок с огня и поставил его на землю. Он опустил в котелок сложенную пополам тряпку и, задрав куртку, обнажил рану. Ему стало не по себе при виде ее. Мальчишка быстро поднялся и припрыгал к нему поближе.
— Ну-ка, — сказал мальчишка, — давай я подержу. — И он поднял котелок и поднес его вплотную к негру.
Небу прижал горячую ткань к ране, и слоны в ней стали с корнем вырывать большие деревья. Громкие голоса боли раздались в Небу, и в самый разгар этой разноголосицы все взорвалось.
Великий, должно быть, собрал его воедино из изболевшихся мелких кусочков, ибо из непроглядной тьмы он вернулся к мучительному яркому свету. Выбираясь из-под развалин, он почувствовал, что ноги его влажны, и увидел на земле перевернутый котелок и мальчишку, уставившегося на него из дальнего угла пещеры.
— Ты неожиданно двинулся! — закричал мальчишка, увидев себя распятым в черных глазах Небу. — Он… он… выскользнул из рук!
Но в сознании он отметил, как похоже на кусок черного дерева было лицо Небу. Страдание не отразилось на нем, как тогда на морде собаки. И он был вне себя от ярости из-за того, что Небу не выдал боли. Совершенно бесчувственный. Иначе как же мог бы он вынести такую боль? Черные действительно совсем как животные.
Негр отполз в сторону, хриплым вздохом подтвердив слова мальчишки. Он прочистил ноздри и затряс головой, стряхивая с себя тонны обрушившейся земли. Он посмотрел на мальчишку исподлобья. Он был уверен, что начинает что-то подозревать, и грустно вздохнул. Даже хорошо, что жук покинул рану и что теперь в ней неистовствуют слоны. Он хотел отделаться слишком легким возмездием. Чересчур легким.
— И молодой бвана еще обвиняет меня в неуклюжести, — кротко сказал он. Но ничего нельзя было разглядеть на лице мальчишки. Карие двери глаз были наглухо закрыты. — Давай поедим — и в путь.
Благодаря опустошениям, которые они принесли запасу консервов, ноша значительно облегчилась. А теперь Небу взял с собой столько еды, сколько потребуется для того, чтобы добраться до дороги, а остальное оставил в пещере. Он также оставил свой большой лук и взял с собой лишь копье и панга. Панга всегда был привязан к поясу, он был частью тела, ибо Небу и во сне не расставался с ним. Копье было теперь не более могущественным оружием, чем рука. Лук же был совсем бесполезен: он не мог натянуть тетиву. Винтовку он взял с собой.
