Линор Горалик - Мартин не плачет
Глава 13
— Гхм-гхм, — сказал господин Премьер-Министр.
Мартин сунул в рот край белой накрахмаленной салфетки и начал ее жевать, но спохватился, аккуратно положил салфетку себе на колени и попробовал разгладить лапами пожеванный край. Ему было очень неловко. Не из-за салфетки, а вообще, в целом. Он очень робел господина Премьер-Министра. Чтобы робеть меньше, Мартин даже начал напевать про себя известный русский романс «Владимирский централ», но пение про себя, если честно, никогда его не утешало. А петь вслух сейчас, по мнению Мартина, было совершенно неуместно. Словом, Мартин изнывал от смущения, чувствуя себя маленьким, незаметным, бесполезным существом, доставившим столько хлопот такому важному и занятому человеку, как господин Премьер-Министр. Мартину, повторяем, было очень неловко.
Но ведь господину Премьер-Министру в этот момент тоже было очень неловко! Он даже сунул себе в рот солидную ручку с золотым пером, подарок мьянмарского посла, и принялся ее жевать, но спохватился, аккуратно положил ручку перед собой на стол и попытался затереть пальцем следы собственных зубов. Ему было очень неловко. Не из-за ручки, а вообще, в целом. Дело в том, что Премьер-Министр очень робел Мартина.
В самом раннем детстве, лет этак в пять-шесть, Премьер-Министр, — который тогда еще вовсе не был Премьер-Министром, а был просто маленьким мальчиком Бобби по кличке Тянучка, — так вот, в самом раннем детстве он постоянно мечтал о говорящей собаке. В мечтах будущего премьер-министра эту собаку звали Биббо, и, в отличии от одноклассников Бобби, Биббо никогда не клал ему на сидение тянучки, не давал ему подзатыльников и не играл в футбол его портфельчиком. Напротив — Биббо всегда утешал Бобби, приносил ему в зубах игрушки и конфеты, а на врагов будущего Премьер-Министра бросался со страшным рычанием и разрывал их в клочья. Бобби рос, и вместе с ним самим росли его мечты о говорящем животном. В пятом классе Бобби уже мечтал о говорящем боевом коне по имени Биббон, который бы ночами на бешеной скорости катал Бобби по городу, а днем топтал врагов могучими копытами. А потом на смену говорящему коню пришел говорящий лев Биббус, и тут, что уж говорить, будущему Премьер-Министру показалось, что лучше и не придумаешь. К тому моменту, как Бобби придумал своего говорящего льва, он уже был подающим надежды юным политиком, но мечта о сильном, все понимающем друге с острыми зубами не исчезла.
И даже сейчас, когда для защиты от врагов (самого разного рода) окончательно выросший Бобби, он же господин Премьер-Министр, получил в свое распоряжение всю Национальную гвардию, он не забывал своего старого друга — говорящего льва Биббуса. Но слон! Господи, настоящий, непридуманный говорящий слон!!! Нет, так далеко господин Премьер-Министр не заходил даже в самых откровенных мечтах. Правда, слон был маленький, звали его не Биббулосом, не Биббибобусом и не Биббобабусом, а просто Мартином, и топтать врагов он явно не собирался, но он был в сто, нет, в тысячу раз лучше, чем все воображаемые животные господина Премьер-Министра!
Словом, Премьер-Министр изнывал от смущения, чувствуя себя маленьким, незаметным, бесполезным существом, доставившим столько хлопот такому важному и занятому существу, как Мартин. Премьер-Министру, повторяем, было очень неловко.
Но он был политиком, господин Премьер-Министр. А значит, он владел удивительным искусством находить выход почти из любого неловкого положения. Премьер-Министр закрыл глаза и представил себе все, чему его учили в очень престижной школе для мальчиков, где одноклассники клали ему на сидение тянучки, давали ему подзатыльники и играли в футбол его портфельчиком. Чтобы выйти из неловкого положения, надо было: 1. Дать собеседнику понять, что на самом деле ничего ужасного не происходит. 2. Остроумно пошутить. 3. Выразить собеседнику свою искреннюю симпатию.
Вспомнив эти три золотых правила, Премьер-Министр открыл глаза. Перед ним сидел прекрасный, невероятный, удивительный говорящий слон. Этот слон очень волновался, а потому успел основательно подрасти, и теперь стоял между двумя стульями, жуя от смущения уголок вышитой скатерти из лионского льна. Да, этот слон доставил господину премьер-министру несколько очень неприятных минут. Да, случившееся несколько часов назад исчезновение с его стола тарелки с манной кашей и появление вместо нее напуганной маленькой девочки едва не стоили Премьер-Министру инфаркта. Но говорящий слон…
И тогда господин Премьер-Министр вдруг забыл все дипломатические правила и превратился в обычного маленького мальчика Бобби, хотя внешне он все еще оставался солидным, строгим и немножко полноватым господином Премьер-Министром.
— Мартин, — застенчиво сказал маленький мальчик Бобби, — пожалуйста, будьте моим… Советником По Детским Вопросам!
Глава 14
— Самовлюбленный идиот, неумеха и злыдня, — вот кто я, — сказал Мартин. — Дина, вам не сдался такой рыцарь. Вообще. Даже в качестве советника Премьер-Министра. Я, милая Дина, пойду работать на консервный завод. Фасовать неведомые консерванты. Немагическими бытовыми методами.
— Я предчувствую возвращение прежнего Мартина, — сказала Дина и улыбнулась. Они сидели в Дининой комнате и слушали, как в окно лупит дождь. Динина мама принесла им горячего какао и маффинов, а потом включила нагреватель, потому что осень, кажется, наступила уже по-настоящему. Мартин лежал у Дины на коленях, маленький, как кошка, уютно укрытый зеленым полотенцем с белыми звездами, и Дина гладила его по голове, чтобы он не волновался.
— Все это время я, оказывается, ничего не превращал, — сказал Мартин и всхлипнул. Дождь забарабанил еще сильнее, и Дина подкрутила ручку нагревателя. — Я просто крал у разных людей манную кашу, а в обмен отправлял им всякий хлам. Ужас. Особенно страшно подумать про сломанный телевизор. Надеюсь, он не проломил этим неизвестным людям стол.
— Зато теперь мы знаем, почему каша всегда получалась разной, — сказала Дина.
Мартин помолчал, а потом сказал:
— Понимаете, Дина, я успел возомнить себя этим. Спасителем человечества. Как это ни стыдно звучит. Но хуже всего не тщеславие, нет. Понимаете, Дина, я был во власти стереотипов. Диснеевская отрава, комиксы, словом, все ужасы поп-культуры. Спаситель человечества получает девушку. В смысле, ее любовь. Навеки. Ever after. Понимаете?
— Милый Мартин, — сказала Дина, — я Вас очень люблю. И Адку я очень люблю. И Джереми, и Лу. Но всех по-разному. И всех очень сильно. Наверное, это плохо.
— Нет, — сказал Мартин. — Это хорошо. Это называется — «золотое сердце».
Он всхлипнул, потому что, конечно, Динины слова были совсем не тем, что ему на самом деле хотелось услышать. Но он понимал, что и это тоже очень, очень хорошо. Дождь тяжело застучал в форточку, Дина поежилась, а Мартин сказал:
— Адка… То есть Аделина. Простите меня, пожалуйста. Я думаю, что я это не специально. То есть я правда думаю, что я не хотел. Простите меня, а?
— Я постараюсь, — честно сказала Аделина. Она отхлебнула еще какао и посмотрела в окно.
Мартин вытер хобот о заднюю лапу и всхлипнул в самый последний раз. Бум! — струи загрохотали в подоконник.
— Мне кажется, ребята, — сказала Аделина, — что гроза усиливается. Не все время, а как-то странно. Туда-сюда.
— У меня есть впечатление, — осторожно сказала Дина, — что это происходит каждый раз, когда Мартин всхлипывает. Мартин, у тебя нет такого впечатления?
— О господи, — сказал Мартин.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
МАРТИН НЕ ПОНИМАЕТ
Глава 1
Джереми приснилась гадость. Ему приснилось, что стоит он на кафедре Йейльского университета и читает лекцию по квантовой физике (нам с вами сама эта ситуация может показаться гадостью, но для Джереми это как раз была самая приятная часть сна). Слушают его в большим уважением: серьезные люди в очках и с бородками внимательно следят за его указкой, а сам Джереми рассказывает, стоя на стульчике (иначе шестилетнего мальчика, даже очень, очень умного, было бы совсем не видно из-за кафедры Йейльского университета). И вдруг что-то холодное заползает ему в левую штанину! Джереми с испугом смотрит вниз — и видит, как по его ноге ползет ужасная змеюка! Джереми взвизгивает и чуть не сваливается с кафедры, — как вдруг что-то холодное начинает заползать ему во вторую штанину! Вид еще одной змеюки так не понравился Джереми (на самом деле он просто испугался, но не признался бы в этом ни за что на свете!), что он немедленно проснулся. Вместо поблескивающих очков на носах его уважаемых слушателей прямо перед собственным носом Джереми была большая мягкая подушка. Джереми вздохнул с облегчением, — и вдруг почувствовал, как что-то холодное ползет по его левой ноге!
