Нина Килхем - Как поджарить цыпочку
Карим схватила шорты, висевшие на голове ее плюшевого медведя. Натягивая их, запрыгала к двери, но по дороге ударилась голенью об угол кровати.
– О-ох! – она согнулась пополам, зажимая порез. Шорты застряли на коленях.
– Карим! У тебя все в порядке? – дергала дверь мать.
Карим рывком натянула шорты – ноготь на большом пальце руки обломился под самую кромку.
– О-ох!
– Карим!!!
Сунув кровоточащий палец в рот, Карим подскочила к двери и резко распахнула ее.
– Что?
– Чем ты здесь занимаешься?
– Ничем.
Мать, пытаясь догадаться, испытующе смотрела на нее. Ни один мускул не дрогнул на пылающем лице Карим.
– Я записала тебя к врачу.
– Ой, я тебя умоляю.
– В четверг днем. Тебе придется уйти с уроков пораньше – другого времени не было.
– Да не нужен мне…
– Он – диетолог. Хочу услышать, что он скажет.
– Значит, врач – мужчина?
– Других не было. Но он тебе понравится. Молодой. Голос как у двенадцатилетнего. К тому же иностранец.
– Прекрасно. – Карим захлопнула дверь и рухнула на кровать, пытаясь унять дрожь во всем теле.
Дэниел натягивал носки. Тина взглянула на часы. Полдесятого. Боже, дня как не было. Они до самого вечера занимались любовью, ели, пили и спали. В основном спали, раскинувшись на ее раскладном диване, как два распоследних пьянчуги. В голове у нее стучало, во рту пересохло, волосы… ох, лучше не смотреть. Тина потянулась. Все мышцы болели.
– Я, кажется, умираю.
Дэниел хмыкнул. Встал, пригладил волосы, с шумом выдохнул.
– Ненавижу спать и бегать, – сказал он.
Тина передернула плечами под длинной футболкой и пошла за ним к двери. По дороге наступила на оставшуюся после их пира пустую бутылку шампанского, поскользнулась и чуть не упала, но Дэниел успел ее подхватить. Она хихикнула, уткнувшись ему в шею.
– Ну, – сказал он, быстро поцеловав ее в губы.
– Ну, – сказала она, поцеловав его в ответ.
– Я тебе позвоню, – сказал он.
– О'кей, – с застывшей на губах улыбкой ответила она.
И он ушел.
Тина осмотрела комнату. В раковине разбитый стакан. В обивке дивана крошки низкокалорийных чипсов. Картонка из-под китайского бессолевого обеда перевернулась, и кисло-сладкий соус лужей вытек на ее свитер.
Черт. Она подняла свитер. Ярко-оранжевое пятно красовалось прямо посередине груди. Тина скомкала свитер и швырнула его в угол. Посмотрела на часы. Когда она в последний раз употребляла белковую пищу?
Выйдя на улицу, Дэниел оглянулся на окна Тины и, облегченно вздохнув, забрался в машину. Господи, он сделал это. Правда сделал. Разделся, улегся в постель с другой женщиной и сразу вошел. Потом вышел, снова вошел, а потом кончил. По полной программе. Господи. Чувствовал он себя замечательно. Именно это его и пугало. Чувство вины, конечно, присутствовало, что уж говорить, но возбуждение не уходило. Адреналин все еще по-ослиному брыкался в его теле. Теперь он принадлежит к клану. Дэниел прибавил скорость. И технически вроде бы выполнил все неплохо. Ну, может, в первый раз все произошло слишком быстро. Да ладно, этого можно было ожидать. Такого возбуждения он не испытывал с… Черт, когда же это было в последний раз? Слава богу, он не заставлял ее ждать, быстро приходил в боевую готовность. Какое у нее тело! Крепкое, потом нежное, потом опять крепкое. А как извивалась…
Дэниел припарковал машину в пяти кварталах от дома. Так лучше, философски подумал он, потому что парень в его штанах все никак не мог успокоиться. Холодный воздух остудит его пыл. Он вставил ключ в дверь и замер. Проверил, не осталось ли на одежде подозрительных волос. Обнюхал себя, чтобы убедиться, что от него не пахнет чужими духами. И вдруг ужас сдавил ему горло. А что, если Джасмин стоит прямо под дверью? Ждет. Догадалась обо всем. Со лба скатилась капля пота. Что-то его свидание дурно попахивает. Дэниела замутило. Он повернул ключ и медленно, не дыша, открыл дверь. В прихожей никого не было. Он прокрался внутрь. Не дыша, прислушался. Ничего. Только горела под потолком лампа, приветствуя его возвращение домой. Дэниел выдохнул и улыбнулся. Позабыв страх и похлопывая себя по животу, он направился к холодильнику.
Войдя в кухню, он обнаружил жену сидящей с остекленевшим взглядом за заваленным посудой столом. Само по себе это не было бы странным, если бы не боевая раскраска у нее на лице – на щеках красовались полоски шоколадного крема.
– Джасмин?
Молчание.
Дэниел похлопал ее по плечу. Она взглянула на него, будто проснувшись. Стерла крем и слизнула его с пальца.
– Неужели только я? – спросила она. – Или все такие же – трусливые, лицемерные, слабосильные примиренцы?
Дэниел сделал шаг назад. Дурнота опять навалилась на него.
– Ты сам посмотри, что происходит вокруг. Все ищут любви, а найти не могут.
Дэниел судорожно моргнул. Может, признаться прямо сейчас? Нет, это невозможно. Она его убьет. Он обвел кухню взглядом. Вон сколько у нее всяких штуковин, и она знает, как ими пользоваться.
– И что это за сила такая, которая может им в этом отказать? – продолжила она. – Кто им позволил? Что они знают? В конце концов, все, в чем люди нуждаются, – это немного любви, привязанности. Им нужен полноценный чувственный опыт. Они хотят удовлетворения! Я права?
Он где-то читал, что на самом деле жены не хотят ничего знать. И Джей Ди говорил то же самое. Они не хотят ничего знать. Не хотят, не хотят…
Джасмин ударила кулаком по столу. Дэниел подскочил на месте.
– И вечно одно и то же – никакого жира, никакой соли, этого нельзя, того нельзя. Это просто начало конца. Люди должны получить то, в чем нуждаются. Ты со мной согласен, Дэниел?
Лицо Дэниела от облегчения залилось краской. Она говорила о еде. Конечно, господи. Да. Фу ты, конечно, о еде.
– Согласен. Разумеется, согласен. Да, да, да, – проговорил он и выскользнул из кухни.
Глава 5
Проснувшись утром. Карим потянулась в постели и начала думать о предстоящей вечеринке. Там будет Трой. Темноволосый, с черными-пречерными глазами. У него такие длинные ноги и крепкие руки. И он поведет ее наверх, и они закроются в спальне, и он уложит ее на постель и сделает это. И она станет женщиной. Совершенно взрослой сексуальной женщиной. Она будет ходить по вечеринкам, и никто не посмеет спросить ее: «Ты все еще девственница?» «Девственница, девственница». «Кого ты ждешь, дева Мария? Своего бога?» И все будет так классно, и он будет классный. И дело будет сделано.
А потом они спустятся вниз, и все обо всем догадаются. Она будет просто неотразима, и все девчонки помрут от зависти, потому что она потеряет невинность именно строем. И они выпьют вина или чего-нибудь другого, чтобы отпраздновать такое событие. И он отвезет ее домой, и нежно поцелует в губы, и будет смотреть ей вслед, пока она не войдет в дом. И она придет сюда, в эту комнату. Ляжет в постель. Но будет уже другой. Она будет женщиной. Настоящей стопроцентной женщиной. Наверно, ей придется что-то поменять в комнате. Как выглядит комната настоящей женщины? Ну, прежде всего надо выкинуть плакаты. У настоящей женщины должны быть предметы настоящего искусства. Она сходит на блошиный рынок и купит картину. Настоящую. Написанную настоящей краской. Маслом. Может, попросить биде в свою ванную? Ведь настоящие женщины всегда пользуются биде. Ее мать не пользуется. Но это ее мать.
Карим осторожно поднялась с постели. Сегодня вечером она станет женщиной. Она пересмотрела одежду в шкафу. Что ей лучше надеть в последний день детства?
Джасмин проснулась. Ее рыхлое тело наполнилось жизнью, напружинилось и пришло в полную готовность. Она лежала в постели, слушая, как, ударяясь о стенки фарфоровой ванны, льется вода из душа, и представляла, что под душем стоит она сама, а не Дэниел.
Она слышала, как Дэниел выключает душ, вылезает из ванны, набирает в рот лосьон для зубов и тщательно, стараясь восстановить пошатнувшуюся репутацию своих зубов, полощет их. Избавляется от мускусного запаха старения. Наверняка и у нее самой по утрам попахивает изо рта. Но Джасмин и не старалась с этим бороться, считая, что хороший глоток горячего кофе начисто уничтожит самый неприятный запах. Дверь открылась. Джасмин лежала, с головой укрывшись одеялом, как саваном. Она слышала, как Дэниел задергивает занавеску в ванной и втискивается в новые черные джинсы. Потом послышался звук закачавшихся в шкафу вешалок – он взял рубашку – и звук выдвигаемого ящика – искал носки. Заскрипел пол – взял ботинки и вышел за дверь. Тело Джасмин неистовствовало. Фланелевый пододеяльник нежно ласкал ее бедра. Пуговицы застежки, будто пальцы, трогали ее правую ягодицу, простыня шелестела быстрым горловым шепотом. Джасмин закрыла глаза и разочарованно застонала.
Нелегка жизнь женщины среднего возраста. Являешься на званый обед, убив перед этим уйму времени на прическу и выбор соответствующего наряда, и ощущаешь себя бесполым существом, потому что все внимание достается какой-нибудь молоденькой ненакрашенной девице в платье без бретелек из магазина «Гэп». Друзья мужа держатся с тобой так осторожно и отстраненно, будто ты превратилась в неприкосновенного евнуха, да и у тебя они вызывают соблазна не больше, чем очередная порция посуды у посудомоечной машины.
