Владимир Степаненко - Точка росы
«Что хрюкаешь, Шибякин? Недоволен назначением?»
«Грузы как доставлять?»
«Надейся на реки. Они наши кормилицы и единственные дороги! Придется строить аэродром. Подыскивай подходящую площадку. Авиаторы помогут!»
Шибякин представил, как вытянулось лицо у «папы Юры», когда получил его дерзкую телеграмму: «Принимаем самолеты на Пур». Вспомнил одну охоту с «папой Юрой» на уток. Сидели у костра. Кто-то затянул песню:
Там, где пехота не пройдет,Пройдут стальные наши танки.
«Папа Юра» подхватил песню, во выводил свой припев:
Там, где в болотах всем тонуть,Пройдут бурильщики, пройдут бурильщики.
2Шибякин направился в избу, смахивая с плеч липкий снег.
— Штаб экспедиции! — сказал он громко, затаивая смех. Потоптался на повороте и шагнул в комнату, пригибаясь. Маленькая комната меряна и перемеряна его широкими шагами. В длину четыре отмера, а в ширину — три. — А двину я весной на плоту ставить вышки. Посмотрим, как ты отнесешься к этому, Пур. — Сел около карты и задумался. Все грузы идут на Крайний Север по железной дороге до Лабытнанги. А дальше колдуй, придумывай, начальник, разные способы, чтобы доставить сотни тысяч грузов до места.
Не первый раз садился Шибякин за стол, переворачивая свои блокноты с записями. А выдавалась свободная минута, тянулся к книгам.
Потемнело. Шибякин зажег керосиновую лампу. Стекло отпотело, и лампа ярко засветила. Развернул карту. Всматривался в нее, словно и впрямь собрался в плаванье вниз по Оби. Показалось, что раздался стук в дверь. Распахнул дверь. В комнату, следя мокрыми лапами, прошагал с достоинством черный пес с белой отметиной на груди.
— Тяпа, ты откуда?
Пес прошел вперед. Начал старательно отряхивать шерсть. По всей комнате полетели брызги. Капля упала на горячее стекло керосиновой лампы, и оно треснуло.
— Зверь, что ты наделал? — с ужасом крикнул Шибякин. — Убить тебя мало. Но я добрый человек. Сегодня из-за тебя не придется читать.
Пурга налетела внезапно, и через полчаса снежный вихрь проглотил поселок со всеми разбросанными избами, факторией и подступающим лесом; скрылся и противоположный, низкий берег Пура, обозначавший себя невысокими елями и кустами.
Шибякин искренне обрадовался, что в такую пургу оказался в избе, а не в кабине трактора или вездехода. За прожитые годы все пришлось испытать. Раз три дня просидели с трактористом в пургу в тундре. Сожгли все, что могло гореть. Пережитое не забывалось.
Печку начало выдувать. Маленькие окошки скупо процеживали синеватый свет. После каждого удара в комнату врывался ветер, стремительно обегал углы, шелестел раскрытыми блокнотами и картами.
Шибякин зажег свечу.
Лежащий перед дверью Тяпа вскинул голову. Острые треугольники ушей твердели. Несколько раз пес подымался и переходил с одного места на другое; потом долго умывался, старательно прикрывая распушенным хвостом кончик носа.
— Тяпа, тебе не нравится пурга? — спросил Шибякин.
Пес посмотрел на начальника экспедиции выразительными живыми глазами. Побрел к печке. Лег не под дверцей, где дышал огонь, а сбоку, около стенки.
— Думаешь, пурга затянется? — Шибякин набросил на ноги малицу и уткнулся в книгу. Перед самым отъездом он затолкал в вещевой мешок том академика Губкина. Не один раз на досуге перечитывал статьи ученого, но сейчас ему захотелось по-новому осмыслить и понять то дело, которому так горячо предана была новая его знакомая Калерия Сергеевна.
Каждая статья в томе возвращала к первым пятилеткам, к далекому времени молодой республики. Открытие нефти в Западной Сибири родилось не само собой, а явилось итогом давних и многолетних изысканий. Геологи и сейчас в постоянном поиске. Они обследуют новые площади, добираются до самых глубоких мест на холодном Ямале. Предсказания и предвидения известного ученого сбываются. К тому же нефть превратилась в самый злободневный «политический продукт».
Шибякин нашел нужную закладку. «Нефтяная промышленность и задачи народнохозяйственной реконструкции». Начал читать. Забыл об ударах ветра, разыгравшейся пурге, лежавшей на полу собаке, топившейся прожорливой печке. Один абзац подчеркнул крепким ногтем. Посмотрел на лайку.
— Тяпа, как тебе не стыдно спать? — И, повышая голос, прочитал для себя вслух, чтобы лучше запомнить: — «Необходимо сосредоточить внимание и средства на более ограниченном числе объектов разведки и проводить поиск значительно быстрее. Вместо одной-двух скважин, как это делали до сих пор, в каждом из избранных для разведки районов одновременно должен закладываться целый ряд скважин». Я правильно решаю задачу. Надо ставить пять-шесть станков и бурить по всей площади. Глебов должен с этим справиться!
Шибякин сделал паузу, неторопливо прошелся по скрипучим половицам. Замороженные окна четко синели прямоугольниками льда. На полу около поддувала беспокойно плясали отблески огня. Вышел в сени за дровами. Постоял, прислушиваясь к ударам свистящего ветра. Показалось, что пурга стала сдавать.
— Печку надо подкормить Тяпа, — сказал громко. — Да и нам с тобой пора бы перекусить. Вижу, согласен!..
Прошло два дня. Пурга утихла. «Хорошо бы слетать домой, не зря жена перебралась с ребятишками поближе», — подумал Шибякин и усмехнулся: поближе здесь — это тысяча километров.
Василий Тихонович отгребал снег, когда появился председатель поселкового Совета.
— Идем в избу, — сказал Сероко, — большой разговор есть. — И достал из кармана сложенный лист бумаги. — Аргиш прибегал, бумагу привезли. Читай, однако!
— Мне бумага?
— Ты читай, читай! — В голосе Сероко послышалась строгость.
— Придется прочитать, если требуешь, — сказал Шибякин и, вчитываясь в буквы, громко произносил слово за словом: — «Окружном Ямало-Ненецкого округа предлагает всем председателям сельских Советов оказывать постоянную помощь изыскательским партиям геологов, топографов, которые проводят исключительно важную работу по определению природных богатств нашего края. Предоставлять избы для ночлега, выделять оленей для перебазировки, а также снабжать продуктами: мясом и рыбой!»
Шибякин посмотрел на Сероко.
— Читал бумагу?
— Много раз. Мы с председателем колхоза Вануто помогали тебе. Давали оленей на Пур. Что тебе еще надо?
— Стекло для моей керосиновой лампы, — сказал Шибякин и похлопал председателя сельского Совета по плечу. — А ты говорил, я маленький начальник.
— Маленько ошибался. Ты большой начальник! — Сероко поднял вверх руку, но, несмотря на все старания, не мог дотянуться до плеча Шибякина.
— Большой начальник и маленький начальник пойдут чистить аэродром от снега! — сказал требовательно Шибякин.
3Кого угодно могла обмануть зимняя тундра. Мочажины и кустарники завалены снегом. Не за что глазу зацепиться, одни заструги на обкатанном крепком насте со струящимися тонкими косичками снега. Но Пирцяко Хабиинкэ узнавал места, где гонял оленей.
Ему повезло. Наткнулся на следы. Снег издырявлен острыми копытами оленей. Из круглых лунок выглядывают оторванные веточки березок и ниточки ягеля.
Оленевод двинулся за стадом. По выбитой оленями тропе ему было легко идти.
Пирцяко Хабиинкэ удивился, когда вышел к большой трубе — куда выше важенки. Как труба попала в тундру, он не знал. После мерки — пробега оленей животным давали отдых. А тут одна труба встретилась с другой, и вместе умчались куда-то вдаль.
На бугре Хабиинкэ нашел свое становище. Два чума ставили Хосейка и Арсентий, третий — его жена. В снегу глубокие дырки от шестов; лежали передутые черные угли от костров.
Пирцяко Хабиинкэ поднял маленький тынзян. Тынзян мог потерять Няколя. По поверью — это большое несчастье. Надо скорее догнать стадо и защитить сына. Но не было сил преодолеть последний переход.
На краю болота Пирцяко Хабиинкэ наткнулся на балок. Обошел его со всех сторон, утаптывая снег. Заглянул в замороженные окна. «Изба, не изба. Новый русский чум!» — сказал он, не скрывая удивления, хотя уже начал привыкать к неожиданностям.
С трудом открыл дверь домика и оказался в маленькой комнате. В углу на растопыренных ногах стояла железная печка. Но особенно бригадир обрадовался алюминиевому чайнику.
Отыскал топор. На полке оказалась буханка замерзшего хлеба, мясо и стеклянная банка с крупой.
Пирцяко Хабиинкэ повеселел. Топором нарубил сушняка. В печке запылал огонь, и по крашеному потолку заскользили капли воды. Крышка на чайнике запрыгала.
Оленевод согрелся, на руках ожили пальцы. Но неожиданно он снова стал мерзнуть. Зубы лихорадочно застучали.
Пирцяко Хабиинкэ начал глотать кипяток. Пот залипал глаза. Скоро он свалился и заснул. Иногда просыпался. Топил печку дровами и снова куда-то проваливался. Жажда не проходила. Пил, не мог досыта напиться.
