Вадим Живов - Двойник
Сотрудничество с московскими компаньонами было для Берга очень выгодным. Кроме трех процентов с оборота, он получал немалую дополнительную прибыль, закупая видеокассеты не по два доллара, а дешевле. Герман знал об этом, но не возникал: его дела. Главное — качество. А качество было на высоте. Так что никаких резонов нарушать условия договора у Берга не было. Все переводы он осуществлял в срок, а случавшиеся небольшие задержки легко объяснялись тем, что Берг прокручивал в своей фирме оказавшиеся в его распоряжении средства. Дело житейское. Но сам факт зависимости от канадского партнера рождал у Германа ощущение постоянного дискомфорта.
Тревожило его и другое. Слишком ненадежной была сама основа их предприятия. Достаточно было даже не постановления Совмина, а всего лишь распоряжения председателя Госбанка, чтобы вся эта деятельность стала незаконной со всеми вытекающими отсюда последствиями. Герману даже казалось странным, что до сих пор этого не произошло. Тольц его опасений не разделял. Этого не произошло и не произойдет в обозримом будущем, потому что прорехой в законодательстве пользуются не только они, но и многие деятели куда крупнее калибром. И занимаются они не мелочью вроде видеокассет и электронных часов, а нефтью, так что на этот счет можно не волноваться.
Тольца больше беспокоило состояние рынка видеокассет. Последняя партия была в два с половиной миллиона штук, продажи заметно уменьшились, стала реальной угроза затоваривания. Нужно было искать другую нишу. На первый взгляд, это было нетрудно. Отложенный спрос населения, как экономисты называли сбережения, не обеспеченные товарной массой, достигал астрономических сумм. Магазинные прилавки ломились от ширпотреба, но купить качественную вещь было очень большой проблемой. Любую — от машин и мебели до одежды. Их не покупали, их доставали, переплачивая вдвое и втрое. Новые «Жигули» на черном рынке уходили за три номинала. Фирменные джинсы стоили столько же, сколько пошитый в перворазрядном ателье костюм. Считалось удачей, если югославский или румынский мебельный гарнитур ценой в три тысячи рублей удавалось достать за десять — двенадцать тысяч.
Самую большую прибыль давала нефть. Экспорт был монополией государства, но и здесь находились обходные пути. Руководители малых и совместных предприятий выбивали квоты на продажу за границу нефте-водяной жидкости, получаемой непосредственно из скважин, в обмен на обязательство поставить лекарства и товары народного потребления по госцене. На Запад уходили составы с чистой нефтью, бензином и дизельным топливом, а в Союз шли медикаменты с истекшим сроком годности и закупленный на дешевых оптовых распродажах западный ширпотреб. Рентабельность этих операций зашкаливала за тысячу процентов, а откат черным «налом», оседавший на зарубежных счетах ведавших распределением квот чиновников, надежно обеспечивал безопасность участников сделок.
Понятно, что проникнуть в этот бизнес со стороны было во много раз труднее, чем нелегально перейти государственную границу. Ян Тольц с его обширными связями в партийно-хозяйственной номенклатуре гарантировал выход на нужных людей в Министерстве нефтяной промышленности и в Совмине, а семи миллионов долларов, аккумулированных на счету фирмы Берга, было более чем достаточно, чтобы запустить механизм в действие. Но после детального обсуждения вариант с нефтью все же отвергли. Герману не нравилась перспектива постоянно зависеть от начальственных валуев с их патологической ненасытностью. Да и травить людей просроченными лекарствами и впаривать говенное западное барахло, хоть и с фирменными лейбаками, — не дело это. Но в качестве решающего он выдвинул другой аргумент: слишком стремно. Что-то не понравится высоким покровителям или перегрызутся — и сдадут компаньонов без малейших колебаний. Да еще и показательный процесс устроят, демонстрируя начальству и общественности собственную принципиальность. Иван Кузнецов от этого довода презрительно отмахнулся, но Ян с Германом согласился: да, стремно, оно того не стоит.
От торговли джинсами отказались сразу: большие поставки быстро собьют цену, а с маленькими связываться не стоит. Дольше прорабатывали вариант с мебелью. Дело перспективное. Если джинсы или видеокассеты это скорее предметы роскоши, чем первой необходимости, то качественная, не из фанерованной ДСП, а из цельного дуба или ореха югославская, румынская и финская мебель — хорошее вложение бесполезно лежащих на сберкнижках денег. Останавливала необходимость создания сложной дорогостоящей инфраструктуры: склады, транспорт, проблемы международных перевозок с непредсказуемыми задержками виз и трудностями на таможнях.
Герман уже начал подумывать о том, чтобы вложить свою валюту, как он и хотел, в оснащение кооператива «Контингент» новым высокопроизводительным оборудованием и в модернизацию спортивных тренажеров. Но неразумно было ставить в арендованные цеха дорогостоящие станки, где они останутся практически без присмотра. Можно, конечно, построить собственные производственные помещения, законодательство это допускало. Но где гарантия, что в один прекрасный момент ситуация в верхах не переменится и безудержная перестройка не сменится ужесточением государственного диктата с непременно последующей за этим национализацией средств производства?
Бизнес должен быть мобильным. Он не должен требовать больших капиталовложений. Он должен иметь долгосрочную перспективу. Он должен быть ликвидным. И само собой — достаточно прибыльным.
Всем этим условиям отвечала торговля обувью. На эту идею Герман наткнулся случайно, когда доставал для Кати итальянские сапоги, раздражаясь от того, что на эту ерунду приходится тратить столько времени. За сапоги, магазинная цена которых была сто семьдесят рублей, он отдал глубоко законспирированному барыге четыреста и был рад, что наконец-то с этим покончено. Но через некоторое время задумался. Обувь. Что-то в этом было. Рынок бездонный. Спрос гарантированный — товар первой необходимости. Особенно для женщин, готовых экономить на всем, чтобы купить красивые туфли. Да и для мужчин, которых не устраивает продукция фабрики «Скороход». Капиталовложения минимальные: стоимость товара плюс накладные расходы на транспорт. Если наладить связи с оптовыми покупателями — крупными универмагами и торговыми базами, не нужно никаких складов. Рентабельность? Нужно посчитать.
Иван Кузнецов воспринял предложение Германа без энтузиазма, его даже слегка оскорбила перспектива превратиться из лихого флибустьера, бесстрашно промышляющего в бурном финансовом море, кем он себе казался, в торговца обувью.
— Но ведь обувью, а не наркотиками, — с усмешкой возразил Тольц. — Мне нравится, Герман, ваша идея. Больше всего знаете чем? В этом бизнесе можно спать спокойно. Почти спокойно, — поправился он. — Давайте прикинем, что из этого может получиться.
Через месяц, после изучения специализированных изданий и всех каталогов, какие удалось достать, стало ясно, что дело может быть очень прибыльным. Особенно если иметь дело не с дорогими фирмами вроде итальянской «Бруно Магли» или западногерманской «Саламандер», а с поставщиками из Югославии или Чехословакии. Как с удивлением выяснил Герман, очень качественную и сравнительно дешевую обувь шили в Южной Азии и особенно в Бразилии. Но Сан-Пауло и Новый Гамбург, центры бразильской обувной промышленности, были практически недосягаемы, поэтому решили начать с Европы.
Провели успешные переговоры с московским представителем чехословацкий фирмы «Батя», подписали контракт. И тут наткнулись на совершенно неожиданное препятствие: Берг отказался переводить предоплату за обувь, заявив в телефонном разговоре с Тольцем, что компаньоны занимаются ерундой. Сейчас есть возможность закупить большую партию видеокассет по полтора доллара, этим и нужно заниматься.
— Я чего-то не врубаюсь, — с недоумением проговорил Кузнецов. — А кто его спрашивает, чем нам заниматься? В чем дело, Ян?
— Ему это невыгодно, — объяснил Тольц. — Он же имеет три процента с оборота, а на обуви обороты не те.
— А мы-то при чем?
— Да все в порядке, не обращайте внимания. Просто он сейчас очень расстроен. Не хотелось бы так говорить о друге, но что есть то есть: скуповат Наум, скуповат. Он до сих простить мне не может, что я не продал его «Волгу».
— Почему не продали? — спросил Герман.
— Ну, от вас я такого вопроса не ожидал, — укорил Ян. — Почему. Потому что на ней насмерть сбили человека. Оно мне надо? Хватит того, что она в моем сарае стоит. Я так ему и сказал: приезжай в Москву и сам продавай. А меня уволь. Да все в порядке, — повторил Тольц. — Все сделает. Успокоится и все сделает.
— Вы нас уговариваете или себя? — поинтересовался Герман.
— Вас. И немного себя.
