Оксана НеРобкая - Лизать сахар. Жизнь втроем
Чудесно. Софа успокоилась. Завела часы на семь утра. Вспомнила о Достоевском. «Почитаю немножко и спать». В три часа еле заставила себя отложить книгу.
Звонок резанул уши бензопилой. Девушка испуганно подскочила. Понадобилось не меньше минуты, чтобы разобраться: будильник. Нажала на кнопку, улеглась обратно в постель и заснула.
Открыла глаза. Часы показывали одиннадцать. Вставать было лень. Ворочалась с боку на бок. Преследовало ощущение, будто она наметила сделать нечто важное и забыла. Поплелась чистить зубы и вспомнила о вчерашней затее. Апатия улетучилась. Она еще успеет к обеду. Он же ходит обедать, не так ли?
В половине первого Софочка прохаживалась мимо высотного панельного здания. Солнце отражалось в зеркальных стеклах, ослепляло. Пожалела, что не прихватила темные очки. Широкие двери беспрерывно впускали и выпускали народ. Софа занервничала: как бы не прозевать. Миновал час, второй, девушка замерзла, но азарт не потеряла. Напротив здания располагались несколько кафе. Зашла погреться. Устроилась за столиком у окна.
Завибрировал мобильный.
– Лиля? Ты уже в Москве?
– Да нет, на Мальдивах. Я что, подруге не могу позвонить, поболтать о том о сем? – в трубке слышался шум прибоя.
– О, на море волны?
– Какие там волны, Софи, я в номере, это телевизор работает. Чего у тебя интересного?
– Лепа купил ожерелье с бриллиантами.
– Чудненько! А я тут разговаривала с Неличкой, она-таки поселилась в том доме на Рублевке, я тебе рассказывала. Вот сучка, как у нее так получается, да? Звала в гости. Не терпится посветить апартаментами, – с завистью прошептала подруга. – А ведь в Неличке же ничего особенного. И модель-то из нее никудышная, а строит из себя королевну!
Лиля обожала посплетничать, порою это длилось часами. Софа слушала рассеянно. Сейчас ее одолевали другие заботы.
– Ку-ку, Смольный на проводе? – подруга обеспокоилась отсутствием комментариев.
– Извини. Я жду кое-кого.
– Да? И кто же сей таинственный мистер? Я его знаю?
– Вряд ли.
– Не томи! Колись! Опиши его! Он бизнесмен?
– Он занимается финансами.
– Многообещающе. Он тебя уже куда-то водил?
– Нет.
Лиля взвизгнула:
– Значит, подарил что-нибудь?
– Нет…
– Софи, ты не заболела? Он не ухаживал, а ты его ждешь?
– Лиль… Ты права. У меня температура.
– Я сразу заподозрила. А то такие странные вещи говоришь. Выпей антибиотики.
В спускавшемся по лестнице мужчине померещился Андрей. Не удостоив Лилю ответом, отключила телефон. Схватила шубку и сумку, выбежала на улицу. Обозналась. «Я так всех подруг растеряю», – укорила себя и застегнула блестящую пуговку на воротнике.
«Чего она здесь крутится?» – Андрей курил у открытого окна своего кабинета и озадаченно следил за несуразным поведением любовницы бывшего босса. Как там ее? Соня? Соня вела себя необычно. Вышагивала по тротуару, заходила в кофейню, выбегала на улицу полураздетая, снова прогуливалась взад-вперед, опять навещала кафе. Он ее заметил еще в обед. В течение дня трижды проверял: барышня, как солдат в карауле, не покидала пост. Увлекся делами и позабыл о занятной ситуации.
В седьмом часу покинул офис и направился к машине. Нынче у него культурная программа, не опоздать бы. Боковым зрением увидел девицу. Что ей нужно? Хочет спросить его о чем-то? В противном случае зачем околачиваться возле его работы?
Соня так растерялась, что застыла древнегреческой статуей. Глядела на Андрея и теребила перчатки.
Немов приблизился:
– Ты в порядке?
Она сконфузилась и смущенно пробормотала:
– О, привет!
– Какая неожиданная встреча! Сонечка, ты веришь в совпадения? – уголки его губ дрогнули и поползли вверх.
– Верю, – залилась румянцем.
– Ты влюбилась в меня, Сонь? Девушка широко распахнула глаза:
– В смысле?
– А какой может быть смысл в многочасовом ожидании у порога, чтобы «непреднамеренно» столкнуться с объектом?
– В чем ты меня обвиняешь? – сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Софа понимала, что находится в комичном положении, но исправлять его было поздно. Силы ее покинули.
Мужчина внимательно на нее посмотрел:
– Признаться, ты меня удивила. Не предполагал в тебе подобной прыти. Ты устала небось?
Кивнула. Хотела ответить, но голос подвел. Стало стыдно за свое унижение. Она развернулась и взмахнула рукой, чтобы поймать такси. Заплакала. Слава богу, слез он не увидел.
– Вам куда?
– Ей никуда, свободен. – Немов сделал водителю жест катиться дальше и взял Софу под локоток. – Я сказал, что ты меня удивила. Это комплимент. И рыдания неуместны. Давай отвезу тебя домой, ты подправишь макияж, и мы отравимся с театр. Я не особо фанатичный зритель, но некоторые спектакли достойны того, чтобы потратить на них несколько часов.
Билеты у него были. Он всегда брал три билета: свободные места справа и слева создавали иллюзию простора. Ладно, потерпит спутницу пару часов. Андрей вел машину и бросал на девушку мимолетные взгляды. Она вжималась в сиденье и чувствовала себя неуютно. Барышня его забавляла.
– Подожду в машине. Тебе десяти минут хватит? – спросил Андрей, притормозив у подъезда. – Надо успеть заехать поужинать, умираю с голоду.
– Может, поднимешься? Я супом угощу, вчера днем сварила… А я бы пока переоделась, – Софа покраснела от собственной наглости.
– Тебе это свойственно?
– Что?
– Прямота.
– Нет.
– И ты первый раз приглашаешь в гости малознакомого мужика.
– Да.
– Я так и подумал. Пошли.
Андрея поразил дизайн квартиры. Интерьер был выполнен в странном стиле, в котором угадывался экспрессионизм, модерн и классика. Несочетаемые цвета и разнофактурные ткани причудливо переплетались в блеклом свете бра, превращая жилище в нечто совершенно особенное, ослепительно индивидуальное.
– И лимонные жалюзи, – произнес мужчина, подводя итог внутреннего монолога.
– Да. Необычные, правда? Я пол-Москвы объездила, пока нашла, – откликнулась Софа, ставя кастрюлю с супом на плиту.
– Разве это не забота декоратора?
– Если бы я воспользовалась его услугами, то, наверное, да. Но я же сама все оформляла.
Андрей недоверчиво хмыкнул:
– Ты не консультировалась со специалистами по интерьеру?
– Я обратилась в агентство, они мне предложили несколько десятков стилей, но мне ни один не понравился. Проще было самой придумать.
– Соня, должен признать, у тебя есть вкус. Если тебе заняться дизайнерской деятельностью, ты заткнешь за пояс многих профи.
– Ты шутишь? – девушка наполнила тарелку кипящим бульоном.
– Я предельно серьезен.
– У меня нет высшего образования.
– Зато есть талант. Кроме того, кто мешает поступить в институт или на курсы?
«Он издевается!» – сделала вывод Софочка и пошла в спальню. В театре ей бывать не доводилось. Какой там дресс-код? В памяти всплыла сцена в опере из фильма «Красотка» и шикарный вечерний наряд Джулии Роберте. Следует одеться аналогично. На кресле валялось пресловутое черное платье и на сей раз негативных эмоций не вызывало. «Он в обморок упадет!»
Немов раскрыл было рот, чтобы похвалить кулинарные способности хозяйки, но так и не издал ни звука. Софа возликовала. Эффект был достигнут.
– Ты имеешь понятие о различиях светского раута в Кремле и спектакля в театре «Эрмитаж»?
Девушка пожала плечами.
– Если не затруднит, надень приличную одежду. Попроще. Там, куда мы идем, будет много людей, чей годовой доход меньше цены твоего платья и побрякушек. Неуместно.
«Он обращается со мной как с малолетней дурочкой!»
– Быстрей же, – скомандовал Андрей.
Софа подчинилась приказу. Чрез две минуты вернулась в кухню уже в скромных черных брюках и белой кофточке.
– Доволен?
– Сойдет с хлебом.
«Между прочим, штаники стоят не существенно меньше». – Она одарила его испепеляющим взором.
Софочка сосредоточенно наблюдала за мечущимися по сцене мужчинами. Они декламировали стихи, заламывали руки, курили, дрались и бились в карты. «Кто все эти люди?» – вертелось на языке. Отвлекать спутника не смела. Еле дождалась антракта. Не хотелось выглядеть глупой, но любопытство одержало верх, спросила.
– Соня, Соня… Спектакль о Маяковском. И главные герои здесь – персонажи его пьес и поэм.
О поэте девушка знала лишь то, что он писал про партию и паспорт. Но ведь актеры читали стихи про любовь. Она явственно слышала! И как это понимать? Понимать Софа начала, когда к неврастеничным героям присоединились три женщины, возлюбленные Маяковского. Раздробленный на десятки образов несчастный поэт взывал к жестоким Музам.
«Хотите – буду от мяса бешеный -и, как небо, меняя тона -хотите – буду безукоризненно нежный,не мужчина, а – облако в штанах!»
Перед глазами разворачивалась трагедия человека, у которого было много любви, но которому было мало.