Андрей Неклюдов - Я – контрабандист
– Надо же как-то спасать. Помочь как-то… – высказался я.
– Во-первых, бесполезно, – возразил Олег. – На таком ветру при качке ничего не сделаешь, скорее сам улетишь за борт. А во-вторых, это не принято – помогать. Тут каждый сам за себя. Я в этом не раз убеждался на себе.
– Да, законы волчьи, – подтвердил Рашид, который вез помидоры, и у него тоже намокла часть груза.
– Редкий рейс обходится без потерь и всяких острых моментов, – проговорил Олег. – Не забуду, как шли из Пусана на «Вулканологе» и на полпути к Владивостоку загорелись. Отчего – никто не знает. Загорелись коробки с чипсами. Случилось это, видимо, рано утром, а только в десять утра обнаружили. И давай все чипсы за борт! За судном – две белые полосы по волнам – дымящиеся коробки. Мачта подгорела главная с пеленгатором, рухнула; правда, не совсем, повисла на проводах, а то бы крышу пробила. Так и подошли к морвокзалу – без мачты, обгорелые. Еще и разбалансировка произошла – на один борт накренило…
В эту минуту нас самих так накренило, что я решил, будто судно опрокинулось. Но тотчас, с такой же амплитудой, его завалило в обратную сторону. Я вместе со стулом поехал через всю каюту и врезался в дверь. Олег заставил меня приподняться и специальной цепочкой с крючком пристегнул стул к кольцу в полу.
– А мы как-то шли на траулере, я тогда в рыбфлоте работал… – как ни в чем не бывало продолжал разговор Рашид.
Но я уже не слушал, обратив все внимание на угрожающий гул моря, от которого становилось не по себе. Ночью мне померещились смываемые за борт чипсы. Что-то скрежетало за стенкой, неприятно скрипела вся мебель, храпел и стонал Рашид. От мокрых коробок с помидорами, какие Рашид приволок в каюту (самые раскисшие), воняло прелыми портянками, как это бывает в экспедиции в палатке в периоды затяжных дождей.
НЕВЕСЕЛАЯ ИСТОРИЯ
К вечеру второго дня шторм поутих, но стало ясно, что к «своей» таможенной смене нам не успеть. По расчетам, получалось, что мы попадаем к самой придирчивой бригаде.
– Козел капитан! – ругался Олег. – Не мог рассчитать, чтобы прийти вовремя. Просто ему пофиг! Его же таможня не трясет!
Он мрачно уставился в иллюминатор, где с притворным смирением, словно они тут ни при чем, пробегали волны.
– Капитана надо вздрючить! – повернулся Олег ко мне, зло прищурив глаза.
– Как ты его вздрючишь? – усомнился я, вспомнив громадную фигуру капитана.
– Очень просто: Пашу на него нашлю.
Паша, как я уже знал, был представителем группировки «макаровцев» – Олеговой «крыши».
– Тем более что он и прежде меня подставлял, – продолжал Олег. – Был такой случай. Обещал, что ночью не будет швартоваться, а сам пришвартовался, и бандиты стащили с палубы мой груз. Правда, там больше Генина была вина.
И Олег рассказал мне эту историю.
Часть груза в том рейсе не поместилась Генину «яму» и мастерскую, и пришлось сложить его на палубе. Таможню прошли, и, решив, что уже все в порядке, Олег сошел на берег, поручив Гене присматривать за товаром. Судно ушло на рейд, а ночью капитан (возможно, подкупленный или под влиянием угроз) пришвартовался. И весь товар с палубы похитили бандиты.
– Конечно, Гена прошляпил, – бросил Олег. – Я же плачу ему: четыреста долларов за помещение и двести – за помощь при погрузке и охрану. И «крыша» признала, что вина его. Хотели у него квартиру отобрать в счет долга. Паша на него круто наехал. Но у меня характер такой… Жалко стало опускать мужика, все-таки неплохо помогал. Но уже не просто было Гену отмазать. У группировок существует закон: если они выколачивают долги – пятьдесят процентов идет им, как бы за услуги. Так они в Москве решили, на своем съезде…
«Удивительно: у бандитов свои съезды, законы, как у какой-нибудь государственной организации», – отметил я про себя.
– Пришлось мне ехать к Владу Захарову на прием, – продолжал рассказывать Олег. – Влад у «макаровцев» – второе лицо. Убедил его, что Гена будет мне постепенно долг отдавать. Но ясно, что Гена никогда всех денег мне не вернет, даже если всю жизнь будет расплачиваться.
Я вспомнил пышущую здоровьем беззаботную физиономию электромеханика. Нет, не походил он на человека крупно виноватого, на котором висит большой долг и у которого едва не отобрали квартиру.
НА ПОДХОДЕ
До Владивостока оставалось чуть больше суток хода. На судне шли разговоры, не скинуться ли всем для откупа от таможни. Однако никто не знал, кому в той злобной бригаде можно без опаски сунуть взятку.
– Такое уже было! – протестовала одна из девиц. – Они и деньги взяли и разули всех. Мне самой столько насчитали! Я сразу говорю: я не дам!
Чернявый парень с золотыми фиксами и лицом мафиози – представитель турфирмы – предлагал собрать со всех по тридцать долларов на охрану от грабителей.
– А кто будет охранять? – раздались голоса (дело происходило перед чаем в кают-компании).
– Пусть все соберутся, тогда я расскажу подробно. Так, – начал он, когда все столики заполнились. – Имеется возможность организовать охрану при разгрузке. Есть уже предварительная договоренность, охрану будут обеспечивать «алексеевцы».
– Да это те же бандиты! – хохотнул кто-то.
Остальные молчали.
– Мое дело – предложить. Нет? – значит, вопрос снимается, – проворчал чернявый, – и каждый пусть выкручивается, как может.
– А почему за те же деньги не нанять ОМОН? – спросил Олег.
– Олег, – поднялась Эмилия Ивановна (на этот раз без обычной милой улыбки). – От ОМОНа никакого толку, ты сам видел. У меня в прошлый раз утащили два кресла, и никакой ОМОН не помог.
– Зато эти помогут, – язвительно усмехнулся Олег. – Доведут до ворот, а за воротами сами и разграбят. Или других наведут. От них же никаких гарантий.
– Ладно, не хотите – всё, будем без охраны, – проговорил золотозубый.
Я же не мог представить, что хуже: «алексеевцы» или то, что не будет охраны.
Перед самым подходом нам раздали декларации и листочки для подробной описи привезенных вещей и их стоимости. Все бродили с этими листочками по коридорам или сидели над ними в каютах, ломая голову, что вписать туда так, чтобы сумма соответствовала декларируемой вначале, но и так, чтобы таможенные начисления не получились слишком большими. Как я понял, ни у кого этот список не соответствовал действительности.
Олег быстренько заполнил свою бумажку и теперь сидел над моей, прикидывая, что записать на меня, на мои тысячу двести долларов.
– Может, зонтики и ремни, что в электромастерской? – предложил я.
– Ты что! – воскликнул друг. – Это уже будет считаться товарной партией. За нее с нас сдерут, знаешь, сколько? Пошлину – десять процентов от стоимости товара – плюс НДС – двадцать процентов – плюс сбор за таможенное оформление… Получается почти сорок процентов. А у меня прибыль до тридцати не доходит. То есть прямой убыток. Тем более, если начнут считать по розничным ценам. У них есть такое право: могут по оптовым считать, а могут по розничным. А розничные они ставят по своему усмотрению. Попробуй докажи, что ты покупал по другой цене.
– А если счет из магазина?
– Пофиг! Все на их усмотрение. И тогда уже можешь заплатить до ста процентов от стоимости.
«Получается, что коммерсанты вынуждены прятать свой товар», – подумалось мне.
– Надо тебе вписать холодильник, – вернулся Олег к списку. – Это сразу пятьсот долларов. А на единичные товары – в пределах двух тысяч – пошлина не насчитывается.
– Понятно. А где холодильник? Если попросят показать…
– Ерунда! Покажешь любой холодильник, их на палубе много стоит.
– Но ведь кто-то тоже будет его показывать! – воскликнул я.
– Ты думаешь, там один таможенник? – подключился к разговору Рашид. – Их заявится человек шесть.
– Да и вряд ли из-за одного холодильника захотят ходить с тобой, – прибавил Олег. – Ну, можно поспрашивать, нет ли у кого лишнего, чтоб тебе на себя записать. Или телевизора. А! Впишем мой телевизор, который на обмен возили.
–Там же написано «Олег», – возразил я.
– Ну и что? Коробка Олега, а телевизор твой. Не бери в голову, – улыбнулся он, видя мое замешательство. – И еще запишем чипсы – сто коробок. Так. Все равно остается еще долларов триста… Скажешь, пропил! С «мадамами» в «Голливуде» просадил! – захохотал он. – А! Зеркало! Про зеркало забыли! Сто долларов! – (Олег по чьему-то заказу вез большое настенное зеркало.) – Ладно. Все.
– А остальные? Остальные двести долларов?
– А остальные пропил, – поставил точку Олег.
Через какое-то время к нам в каюту заглянул Толик, тот самый, у кого весь товар смыло за борт и с которым я познакомился еще по пути в Пусан. Он был в майке, вырез которой напоминал декольте, в мешковатых штанах и шлепанцах на босу ногу. И, к моему величайшему изумлению, совсем не казался убитым горем. Представляю, что было бы со мной, окажись я на его месте. Я бы точно сошел с ума!
