Павел Крусанов - Американская дырка
– Да потому, что тайны преисподней охраняются от человека так же бдительно, как тайны неба. Они открываются постепенно – по мере того, как люди перестают быть людьми. И все попытки взять эти тайны штурмом караются безжалостно и скоро – Господь перешибает нас, как лом соплю.
Капитан откинулся на спинку кресла и оглядел кабинет, как серафим оглядывает страны мира от полуночи до полудня.
После осмотра он высказался в том духе, что, мол, цивилизации древних слишком легкомысленно относились к насекомым, поскольку никто, кажется, кроме египтян, не изображал их в сакральных иероглифах и пиктограммах. Я сказал, что воины-тольтеки наряжались шершнями, а пришедшие им на смену ацтеки чтили кузнечика, в минойской же культуре золотые женские цацки часто делались в виде ос…
Тут появилась Капа с подносом, и кабинет заполнил чудный аромат живого, сваренного в турке кофе. Капитан раздул ноздри, потянул воздух и вздернул бровь. Вместе с двумя миниатюрными чашечками на подносе стояла тарелка с рыжей горкой мандаринов.
– И все же – в чем тут фокус? – Я еще не понимал задачу до конца.
– Элементарно – в вышней каре. Идею сверхглубокой скважины я по-товарищески позаимствовал у одного щелкопера, который лет двенадцать назад случайно и ненадолго стал знаменитым. Возможно, ты тоже о нем слышал. – Капитан назвал имя, которое и вправду было мне знакомо. Что-то из его писаний, помнится, стояло даже у меня на книжной полке.
– Случайно такие вещи не случаются, – заметил я. – В том смысле, чтобы случайно сделаться известным.
– Напротив, иногда удача улыбается тому, кто ее совсем не ищет. Зато безвестность дверью никогда не ошибается.
– Что касается безвестности – это не так. Ведь на самом деле сократов было много – другим просто не повезло с компанией. Вообще часто леность и нерадивость учеников роковым образом сказывается на гениальных учителях. И относительно случайностей и свойств удачи, извини, все несколько иначе. Ведь удача – сама вся есть случайность и свойство, а случайность не может быть обременена случайностями, и свойству нельзя приписать свойств.
Отхлебнув кофе, Капитан посмотрел на меня с умилением.
– А ты, Евграф, педант. Нет, не подумай, будто я не доверяю твоим умственным способностям, – я не умнее тебя, я просто дольше живу.
Скажи навскидку, сколько долек в мандарине?
– Как правило – от восьми до дюжины, смотря по сорту. – На его глазах я разобрал прыснувший эфирным облачком мандарин и продемонстрировал свою правоту – долек было десять.
– Обычно людям не приходит в голову считать такие вещи. Ты ненормальный. Ты выпадаешь из правил, а в нашем безрассудном, но чертовски правом деле это – то, что надо. – Капитан, только что изящно обозвавший меня идиотом, как ни в чем не бывало крутил на блюдечке дымящуюся чашку. – Так вот, однажды этот крендель написал, что настоящая причина гибели Империи кроется в дерзком замысле сверхглубокой скважины на Кольском, ведь по существу такая дырка -
Вавилонская башня наоборот. Тебе не кажется, что это похоже на озарение, а стало быть, к этому следует отнестись серьезно?
– Мне кажется, что это полная херня. – Я глубокомысленно изучал желтый от мандариновой шкурки ноготь большого пальца: если честно, я чуть-чуть обиделся – так, самую малость. – Во всяком случае, не более чем остроумная гипотеза.
– Раз мы работаем не на заказ, а по велению души и не несем ответственности перед клиентом, считай, что мы всего лишь проверяем гипотезу глубокой дырки за счет набитых кредитными картами янки.
– “Танатос” для того и создан?
– Точно. Человек наказан работой. Но мы будем рвать жилы так, что это не будет похоже на работу. Это будет похоже на игру. На азартную и очень серьезную игру. И ты хорошо будешь в нее играть, ты научишься. Потому что тебе придется доказывать, что ты самый лучший.
Лучше всех. Ты будешь это делать добровольно – ведь для того и существует ревность.
– Ревность к работе?
– Мяу, – подтвердил директор.
3Не знаю, как в прошлой жизни, но теперь Капитан выступал настоящим принципалом. Более того, он был бесспорным предводителем, вождем в самом высоком смысле слова, потому что доподлинно знал вещи, которые поднимают человека над нормой, над средой, над средним (речь не о счете мандаринных долек). Так, например, он безошибочно чувствовал разницу между терпимостью и попустительством, жестокостью и мужеством, осуществимой сказкой и иллюзией, поскольку точно знал, что смута жизни в немалой мере происходит от смуты понятий, и в своем сознании очистил и восстановил адамические значения слов. Он не только карал, но умел поощрять людей и распознавать дарования
(несмотря на потешное имя, что, как известно, отвлекает, меня он оценил с первой встречи; та же история произошла и с Олей). Он знал, что радость должна венчать труд, поэтому, кроме заслуженной платы, благоразумно сеял вокруг справедливую похвалу и пожинал обильную жатву признательности. Он не делил дела на великие и малые, но все ему было важно, он не спрашивал совета, но мог принять совет, он был неподкупен, ибо не собирал земных благ, и ему было точно известно, что в мире есть место чуду и жить следует именно свидетельством и распознанием чудес.
Еще он знал, что хуже нет, как унижать земную родину сравнением, хотя она и есть всего лишь отправной плацдарм, исходная точка для жизни в горних, – напротив, всяческое прославление родной земли достойно сердца человека, постигшего подлинную цену своего отечества. Также он знал, что ежечасное сомнение уводит не только от цели, но и от истины, поскольку к истине обращается смотрящий вдаль, а колеблющийся обращается назад, и в том его неправда, за которую он рано или поздно получит в полной мере. И наконец похоже было, будто
Капитан совершенно не имел понятия о том, что такое падение духа, ибо дух его, и вправду, что ли, укрепленный связью с Иерархией, всегда был на высоте, так что он (Капитан) спокойно, как уличные вывески, читал знамения и знаки, которые для остальных были не более чем суеверия или случайности, – отчасти именно по этой причине трудно было представить силу, способную пресечь его дела до срока.
По этой же причине он не ведал мести – ведь он не знал и ущемления.
Такой он был человек – титан, атлант, держащий небо, царь зверей… И пусть сам он не мог изречь неизрекаемое слово, но он определенно чувствовал его внутри себя. Аминь.
Однако забавнее всего здесь было вот что: будучи, по существу, вождем и предводителем, он не имел желания повелевать. Он просто сочинял для мира – когда по мелочи, когда без удержу, по полной – его судьбу, его грядущую историю и по-ребячески, беспечно радовался как относительно невинному, так и чудовищному воплощению своих фантазий. Вот и все.
В тот день передо мной была поставлена задача: с точки зрения и посредством инструментария эзотерических наук убедительно – в пределах, разумеется, метафизических границ – обосновать присутствие в недрах на соответственных глубинах несметных залежей злата и других презренных железяк. То же самое должна была сделать и Оля, но только с точки зрения естественной науки геологии. Таким образом, мы с ней вступали в своеобразное соревнование по вракам – такой забавный завиральный марафон под бдительным судейством Капитана.
Сопутствующую подобному соревнованию спортивную ревность он, видимо, и имел в виду.
Кроме того, в рамках подготовительного этапа моему компьютерному флибустьеру (кстати, его и звали сообразно – Степа Разин) вменялось в обязанность отслеживать все электропочтовые сношения ведущих отечественных специалистов по сверхглубоким таинствам земли. На этот счет его проконсультировал приехавший из Пскова гвоздобой Василий.
Вместе со Степой они прогулялись по серверам, сначала запустив туда по разработанной Артемом и Василием программе “шпиона”, неприметного лазутчика, прозрачного в своем хрустальном совершенстве ниндзя-паука, который незаметно снялвырубил всех встречных караульных, взломал замочки, вскрыл все нужные пароли, логины и проч., после чего ребята быстро развязали и сплели какие-то узелки, разомкнули и замкнули какие-то линиицепи (я не силен в хакерских увертках) и наконец наладили такую схему: вся почта – как исходящая, так и входящая – с интересующих нас почтовых ящиков теперь сначала попадала в “Танатос” и, лишь подвергнувшись досмотру, отправлялась дальше к адресатам. А могла и не отправиться. Либо отправиться с отредактированными потрохами или совсем другим, подменным содержанием. Потребовалось Степе с Васей на это бесчинство всего несколько дней.
Таким образом “Танатос” взял под контроль электронные связи наших спецов по сверхглубоким дырам как между собой, так и с зарубежными коллегами. Именно для надзора за перепиской с последними Капитан и предусмотрел в штате питерского филиала полиглота-переводчика. Что касается личных писем – они, конечно, тоже подвергались перлюстрации, но по большому счету только отнимали время.
