Жан-Луи Кюртис - Мыслящий тростник
Дельфина уснула в кресле с книгой на коленях.
— А, наконец-то! — воскликнула она, проснувшись. — Который час? Двадцать минут третьего! Почему так долго?
— Думаешь, оттуда можно добраться за десять минут? Знаешь, какая даль! У Порт-Сент-Уэна была пробка. Да, представь себе, в полночь пробка! Сразу видно, что ты редко ездишь по Парижу.
— И все же двадцать минут третьего…
— А ты думала это быстро, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Я не мог тут же повернуться и уйти. Я пробыл там не меньше часа. Несчастная женщина все рассказывала и рассказывала… Конца этому не было… И вообще, почему ты меня ждала? Надо было лечь. Что за дикая фантазия меня ждать?
— Я надеялась, ты вернешься раньше…
Марсиаль еще немного поворчал. Обычная тактика, когда чувствуешь себя виноватым, немедленно переходить в контратаку. Дельфина не стала спорить.
— Так ты его видел? — спросила она.
— Конечно, видел, — ответил Марсиаль, разом смягчившись. Он вздохнул с облегчением, оттого что жена так быстро перестала выяснять причину его опоздания. — Он очень красив, — добавил Марсиаль прочувствованно.
— Да?
— Очень! Благородство, умиротворенность и… — Так и не подыскав третьего определения, он сел напротив жены.
— А она в большом горе?
— Рухнула, бедняжка, совсем рухнула.
— Деньги взяла?
— Еще бы! С благодарностью. Отказывалась только для виду.
— Какое это все же несчастье!.. — сказала Дельфина, помолчав.
— Дети вернулись? — спросил Марсиаль, желая переменить тему.
— Нет еще.
— Эти-то с нами не слишком церемонятся, — сказал он, радуясь возможности обвинить кого-то другого. — Правда, они уже совершеннолетние, но все же… Как ты думаешь, чем они, черт их дери, занимаются в такую поздноту?
— Верно, где-нибудь танцуют.
— Танцуют… танцуют!.. Видно, считают, что можно вот так протанцевать всю жизнь! — И Марсиаль скорчил постную мину.
— Ты же знаешь, по воскресеньям…
— Они и на неделе часто возвращаются бог весть когда… Жан-Пьер — это еще куда ни шло: на будущий год его призовут в армию, полтора года он просидит взаперти, но Иветта… Неужели ты полагаешь, что это подходящая жизнь для молодой девушки?
Дельфина пожала плечами.
— Она ведь серьезная девочка и хорошо учится.
— Да-да… Но хотел бы я знать, что она делает, когда не учится? И прежде всего, что это за тип? — спросил Марсиаль, взвинчивая себя.
— Какой тип?
— Ну, этот так называемый писатель, с которым она ходит последнее время.
— Почему ты говоришь «так называемый»? Он издал уже несколько книг, о нем пишут в газетах…
— Вот именно, пишут, и не очень лестно.
— Не понимаю, что ты хочешь сказать?
— Его называют распутником, уж не помню, где я это вычитал. С тех пор как я узнал, что Иветта с ним повсюду таскается, я читаю о нем все, что попадается под руку… Так вот, о нем пишут, что он распутник и еще что-то в таком же роде. Даже сравнивают с маркизом де Садом!
— Ну, это так, для красного словца. Короче, ты что, не доверяешь Иветте?
— Конечно, доверяю… Но согласись, отец вправе беспокоиться.
Дельфина засмеялась.
— Что это на тебя нашло? — спросила она. — Тебя это никогда прежде не тревожило.
— Очевидно, у меня более развито нравственное чувство, чем ты полагаешь!
Она окинула его насмешливо-скептическим взглядом.
— От тебя и не такое услышишь, — сказала она. — Не пойти ли нам спать? Уже давно пора.
— А мне что-то не хочется.
Они поднялись на второй этаж. Когда они дошли до лестничной площадки, кто-то внизу открыл входную дверь и на цыпочках прошел по передней.
— Это ты, Иветта? — спросил Марсиаль, перегнувшись через перила.
Иветта подняла голову и с удивлением посмотрела вверх.
— Почему вы еще не спите? — сказала она, поднимаясь по лестнице.
— Это мы должны у тебя спросить, почему ты не спишь, — возразил Марсиаль. — Поздновато ты возвращаешься!
— Что случилось? Почему вы еще не легли?
— Умер Феликс, — сказала Дельфина.
— Кто?
— Феликс, друг папы.
— Вот как? — спокойно произнесла Иветта. — А я и не знала, что он был болен.
— Он умер внезапно. Папа ездил туда.
— А, вот почему… — Иветта не окончила фразу.
Видно было, что она успокоилась.
— Уф! Как я устала…
— Я тебя не спросил, приятно ли ты провела вечер, — сказал Марсиаль.
— Прекрасно! С десяти часов я танцевала почти без передышки… Прямо на ногах не стою… Ой, прости, — сказала она, смущенно взглянув на отца. — Тебе, наверно, тяжело… Кажется, это твой старый друг?
— Да…
— Спать! Спать! — решительно заявила Дельфина. — Скоро три.
— Спокойной ночи, — сказала Иветта, направляясь в свою комнату.
— Новые порядки? Теперь дети уходят спать, даже не поцеловав отца?
Иветта вернулась и с улыбкой чмокнула его в щеку.
— Спокойной ночи, папа. Я просто очень устала.
Он обнял ее.
— Даже за столом мы с тобой не встречаемся. Вот и сегодня ты не пришла домой обедать.
— С этим занудой дядей Юбером?
— Зануда… Зануда… Может быть, и зануда, но это еще не повод. Существуют и семейные обязательства.
— Ну, брось!
— Для тебя эти обязательства не существуют? — спросил Марсиаль с улыбкой. — Я тебя совсем не вижу, ты возвращаешься бог знает когда и даже не поцелуешь перед сном своего старого отца.
Иветта с наигранной горячностью кинулась ему на шею.
— Ну, теперь ты доволен?
— А этот писатель? Что ему от тебя надо?
— Что значит — что ему от меня надо?
— То, что слышишь. Я спрашиваю, что ему от тебя надо? Ты видишь, она уже показывает когти… — сказал Марсиаль жене. — Говорят, он распутник.
Дельфина уже теряла терпение, но вместе с тем разговор ее все же забавлял.
— Нашли время спорить! — воскликнула она. — Пошли спать!
— Распутник? — переспросила Иветта с гримаской недоумения. — С чего ты это взял? Такой же распутник, как ты, папа.
— Это еще не гарантия. — Марсиаль покачал головой. Вид у него был слегка фатоватый.
— Мы с ним товарищи, — сказала Иветта. — Вот и все.
— Ну, знаешь, не заливай нам насчет товарищеских отношений между двадцатилетней девчонкой и мужчиной лет сорока с хвостиком… Кстати, сколько ему?
В это мгновенье под одной из дверей вспыхнула полоска света и послышался голос мадам Сарла:
— Что случилось? Пожар?
Спокойный тон, которым были заданы эти вопросы, как-то противоречил их смыслу.
— Ну вот, дождались! — прошептала Дельфина. — Разбудили тетю Берту.
— Не страшно, — сказал Марсиаль. — Она всегда просыпается в это время. Пожелаем ей доброй ночи. — Он постучал в дверь. — Можно к тебе, тетечка?
Услышав, что можно, все трое вошли к ней в комнату. Мадам Сарла сидела на кровати, прислонившись к изголовью. На ней была розовая ночная рубашка с кружевными оборками. Лицо ее было таким же свежим и взгляд таким же живым, как и днем.
— Ты не спишь? Мы тебя разбудили? — спросил Марсиаль, присаживаясь к ней на кровать.
— Ты же знаешь, как я чутко сплю. Просыпаюсь от малейшего шороха. А вы-то почему не спите в такой поздний час? Я уже давно слышу, как вы спорите о чем-то на лестнице.
— Бедный Феликс умер, — сказал Марсиаль проникновенным голосом.
— В самом деле? — Судя по тону Мадам Сарла, это известие ее ничуть не взволновало. — Умер?
— Да…
— Когда же?
— Мы об этом узнали в одиннадцать от его жены, она сюда позвонила. Ты только что поднялась к себе. Помнишь, мы сегодня как раз говорили о нем перед ужином?
— Конечно, инфаркт? — спросила мадам Сарла как о чем-то само собой разумеющемся.
— Нет, инсульт. Подумать только! Ведь я сегодня провел с ним полдня.
— Это ничего не значит. Нам не дано знать ни дня, ни часа…
— Да, это так… Ты права.
Наступило молчание. Каждый думал о своем.
— Какая ты хорошенькая, тетя, в этой розовой рубашке, — сказала Иветта, подходя к кровати. Она поцеловала старушку. — Ты похожа на маркизу времен Людовика XV.
Мадам Сарла была не в восторге от полученного комплимента. Она окинула взглядом туалет своей внучатой племянницы.
— Мини-юбки все еще в моде? — спросила она с непроницаемым видом.
— Да, но длинные юбки перешли в наступление. Носят длинные юбки и высокие башмаки на пуговках, как в тысяча девятисотом году. Представляете себе? — спросила Иветта, обращаясь к женщинам. — Ты, наверно, носила такие, тетя?
— Конечно, носила… Очень красиво.
— Длинные юбки будут, вероятно, стоить дороже, — вздохнула Дельфина, усаживаясь в кресло.
— Не уверена, что это привьется, — сказала Иветта.
