Факир Байкурт - Избранное
Глядя на них, Мертали страшно тревожился, как бы не напортачили.
«Нет-нет, — успокаивал он себя, — все будет хорошо. Иншаллах, сработают и быстро, и добротно. Да и чего тянуть: мертвеца и то долго обмывать не положено».
Песка он не достал, цемента не купил. Все строительные материалы вздорожали так, что не подступишься. Вот почему раствор пришлось замешивать на глине.
Мухаррем-уста, проведя мастерком по камню, громко кричит:
— Раствор!
Дочка еще слабенькая. Жена не может нагнуться: поясница болит.
«Ах, земляки, почему вы до сих пор не пришли? — продолжал сокрушаться Мертали. — Ведь и я вам могу сгодиться. Мало ли случаев, когда моя помощь может понадобиться. А у меня какой-никакой дом будет. Живи в нем, радуйся. Уж не полиции ли вы испугались? Стыд и срам!»
— Раствор! Камень!
Мертали трудился изо всех сил. Подавал камень и раствор. Один из мастеров работал с наружной стороны, другой — с внутренней. Руки у них двигались безостановочно. Не люди, а машины. Исмаил из Гюдюля весь пропотел. Он что-то бормотал себе под нос. И все время покрикивал:
— Раствор!.. Камень!..
— Плохо ты подготовился, Мертали-эфенди, — проворчал Мухаррем-уста. — Нанял бы двоих подсобных рабочих, каждому по сотне. Есть такие, что и за восемьдесят согласятся. Не поспеваешь ты за нами. А теперь нам требуется немного гальки. Сейчас веревка и гвозди понадобятся.
— Беги, доченька, принеси гальки… И ты помоги, женушка.
Труднее всего было с водой. Они не успевали натаскать ее вдоволь.
— Воду надо носить издалека. А у жены поясница болит, не согнуться, — оправдывался Мертали.
— Ты в этом деле ничего не смыслишь, — наступал на него Мухаррем-уста. — Нужно было заранее позаботиться, достать шланг. Сунул его под кран — и ничего больше не надо, вода сама пойдет. Кто же таскает бидонами воду для стройки?
«Ах, земляки, подвели вы меня, — качал головой Мертали. — Хоть бы двое пришли. Пусть бы уж не работали — советами помогали. Откуда мне знать про шланг-то?»
«Но ведь колонка не вверху, а внизу, — недоумевала его жена Гюлистан. — Не потечет же вода в гору!»
В темноте замаячила какая-то тень, послышался кашель.
«Уж не полицейский ли это? — испугался Мертали. — Да нет, вроде бы не похоже. Так, вразвалку, полицейские не ходят. Верно, кто-нибудь из моих земляков. Заговорила все-таки совесть…»
Тень приблизилась. Знакомый голос спросил:
— Здесь строят геджеконду Мертали?
Это был дядюшка Шемистан. Приехал он издали, аж из махалле Фатих.
Мертали бросился ему навстречу, крепко сжал руку.
— До ущелья я доехал на маршрутном такси. А там уж пешком в гору. Ну-ка помоги мне. Устал до смерти. Не знаю, как работать буду.
На плече у него висел смотанный в круг резиновый шланг, под мышкой торчала кирка. Мертали забрал у него все это, поцеловал ему руку и поднес ее ко лбу.
— Добро пожаловать, дядюшка Шемистан! Уж так ты меня порадовал своим приходом! Да возблагодарит тебя Аллах! Да пошлет он тебе здоровья и счастья!
Старый Шемистан с трудом отдышался.
— Наклонись-ка ко мне, Мертали!
Высокий Мертали нагнулся. Шемистан взял его голову в обе руки, поцеловал сперва в правый глаз, затем в левый.
— Да воцарятся счастье и мир в твоем новом гнезде! — сказал он, стягивая с себя латаную безрукавку. — Я к твоим услугам. Приказывай. Работник я хоть не очень опытный, но старательный.
И Гюлистан поцеловала ему руку.
— Добро пожаловать, дядюшка Шемистан. Ты принес нам радость.
— Да воцарятся мир и счастье в твоем новом гнезде, Гюлистан.
Дядюшка обнялся с Халисом. Поздоровался с его женой Мюессер и с его дочерью. Наиле поцеловала ему руку. И Исфендийар поцеловал. Старик потрепал их по волосам, по спине и взялся за работу. Он углубил выемку киркой, вынутую глину побросал туда, где замешивали раствор. Разровнял землю. Халис размотал длинный шланг, надел один конец на кран. Вода тонкой струйкой полилась в большой котел, откуда ее уже легко было черпать бидонами.
— Спасибо тебе, дядюшка Шемистан! Вовремя ты пришел, — снова и снова повторял Мертали.
Только сам дядюшка и знал, сколько домов и геджеконду он помог построить в своем махалле.
С приходом старого Шемистана работа пошла живее. Зазвучали смех и шутки. Строителем он и правда был не очень опытным, но зато, как никто другой, умел поддерживать трудовой дух. Тут он был настоящим мастером.
— Да осенит тебя Аллах своей милостью, дядюшка Шемистан, — неустанно повторяла и жена Мертали. — Да избавит тебя Всемогущий от всех горестей и бед! Да уготовит тебе он рай. Да будешь ты там обитать вместе с пророками! — Это благопожелание она повторяла до самого утра. — Сыскался наконец помощник. Не только сам работает, но и всем нам силы прибавляет. Один за всех, можно сказать, да вознаградит тебя Аллах!
В тот самый момент, когда солнце показалось из-за вершины Гюндегмеза, Мухаррем-уста кончил настилать черепицу и спустился на землю. Он стоял, потирая руки. Тем временем Исмаил успел оштукатурить дом изнутри. И тоже потирал руки. Чуть отдохнув, он присел на корточки, умылся водой из-под шланга и вытерся насухо.
Гюлистан хотела было накормить всех супом, но жена Халиса уже ушла к себе — спать. Мертали вытащил из кушака деньги и дал обоим мастерам по двести лир.
— Да возблагодарит вас Аллах!
Мастера поднесли руки к козырькам своих кепок и тоже ушли.
— Хватит. Остальное доделаем сами, — сказал Халис.
К счастью, Мертели мог не бояться за свой новый дом. Он уже подмазал всех, кого следует. Тут же повесили занавески на окна, намалевали номер. Словом, сделали все, что посоветовал им старый дядюшка Шемистан. Принесли из дому Халиса горшки с геранями. Принесли Коран. Принесли ящик с курами.
— Главное — привязать ишака к крепкому колу, а уж что с ним будет — воля Аллахова, не так ли, мой дорогой Мертали?
Мертали подошел к Халису.
— Ты уж завари чайку, земляк, — попросил он.
Когда открылась бакалейная лавка, Мертали купил растительного масла, маслин, хлеба и халвы. Солнце только-только взошло, когда все уселись перекусить.
— К осени я принесу тебе рассаду цветов — это будет мой подарок на новоселье.
Старый Шемистан стал прощаться. Дети поцеловали ему руку. И Гюлистан поцеловала. Мертали крепко обнял старика. Он проводил его до самого шоссе. Они вместе ждали маршрутное такси. Ждали долго. Мертали не уходил: хотел подсадить старика вместе с его шлангом и киркой. Наконец со стороны Гюндегмеза подъехал минибус. Двое пассажиров сошли. Ожидающих было трое. Один сразу же сел.
— Я тоже поеду, Мертали. Доберусь до Улуса, а там пересяду.
— Счастливого тебе пути. Будь здоров. Спасибо тебе, дорогой.
Подошел нарядно одетый помощник шофера, взял Шемистана за руку.
— Садись, дядюшка! Не будем же мы тебя ждать двое суток!
Ох уж эти городские парни! Еще и трех недель не прошло, как приехал из деревни, а смотришь, уже стал развязным и наглым. Никакого тебе уважения к старости. Минибус загудел. «Прыгай!» — закричал помощник шофера, прыгнул сам, дернул старого Шемистана за шиворот. В эту секунду шофер резко рванул с места. Старик повалился ничком. Хорошо хоть не расшибся, только лоб немного оцарапал.
— Садишься — так садись, нет — так нет, — проворчал громко помощник шофера. — Еще попадешь под колеса, отвечать придется. Скажут, человека задавил. А какой ты человек?
Минибус уже скрылся за поворотом, когда старый Шемистан поднялся с песчаной обочины. Он посмотрел в лицо Мертали, но не сказал ни слова. И Мертали молчал.
«Домов понастроили, городов понастроили, а о доброте, человечности совсем забыли», — хотел было сказать Мертали, но придержал язык. Он терпеть не мог такого вот хамства. Но что поделаешь? Это ли подобает сказать старому Шемистану?
— Откуда тебе знать, человек я или нет, а если человек, то какой? — вдруг со злостью закричал Шемистан. — Вот осел! Ты хоть раз приходил ко мне в гости? Побыл у меня хоть полдня? Просил ли хоть раз о помощи? Откуда тебе знать, скотина! — Он раскричался так, будто хотел, чтобы его слышала вся столица, все города: пусть это будет им уроком человечности. — Сводник проклятый!
Мертали вдруг вспомнил, будто молния в уме блеснула, что в кармане брюк у него завалялись две двадцатки и одна десятка. Он принялся останавливать идущие мимо такси. Три, четыре. Пятое, слава Аллаху, остановилось.
— Отвези дядюшку в махалле Фатих, брат, — попросил Мертали шофера. — Вот тебе деньги. Доставь его прямо к дому.
Он протянул ладонь с деньгами, готовый, если надо, отдать их все.
— Не надо, племянничек. Я уж как-нибудь сам доберусь, — запротестовал старик.
Шофер взял двадцатку.
— Выговор у тебя точь-в-точь как в моих родных краях. Земляки мы, видно. Хватит и двадцати.
