Умберто Эко - Маятник Фуко

104

Эти тексты не предназначены для простых смертных… Гностическое восприятие — это путь лишь для избранных… Поскольку в Библии сказано: не мечите бисер перед свиньями.

Arcana publicata vilescunt: et gratiam prophanata amittunt. Ergo: ne margaritas obijce porcis, sou asinus substerne rosas.

Где же искать того, кто смог бы ждать на камне в течение шести веков и кого надо было ждать на камне? Конечно, Аламут в конце концов пал во времена монгольского нашествия, но секта исмаилитов продолжала свое существование на всем пространстве Востока: с одной стороны, они смешались с нешиитским суфизмом, с другой — породили ужасную секту друзов, а с третьей — уцелели вместе с индийскими хаджами, сторонниками Ага Хана, пребывавшими невдалеке от того места, где находится Агарта.

Однако мне удалось обнаружить еще одну прелюбопытную вещь. В эпоху правления династии Фатимидов понятия древних египтян о герметизме были как бы открыты заново благодаря академии Гелиополиса в Каире, где был воздвигнут Дом Наук. Дом Наук! Так что же вдохновило Бэкона на создание его Дома Соломона, который должен был стать моделью для Консерватория?

— Да, это верно, верно, больше нет никаких сомнений, — промолвил совершенно опьяневший Бельбо. И вдруг встрепенулся. — А что же каббалисты?

— Это всего лишь параллельная, никак не пересекающаяся с первой история. Иерусалимские раввины почувствовали, что между тамплиерами и ассасинами что-то происходит, и испанские раввины, которые кружили по Европе и делали вид, что хотят одалживать под проценты деньги разным командориям, тоже что-то пронюхали. Они не были посвящены в тайну и, решив сохранить национальное достоинство, собрались разгадать ее собственными силами. Как это: мы, Богоизбранный Народ, и не ведаем Тайны Тайн? И трах-бах, зарождается традиция каббализма, самоотверженная попытка представителей всех существующих на свете диаспор жить и действовать так, словно им все известно и они господствуют над всеми.

— Однако, поступая так, они заставили христиан поверить в то, что им действительно все известно.

— И в определенный момент кто-то допускает грубейшую ошибку. Путает Исмаил с Израилем!

— В таком случае Баррюэль, «Протоколы» и все остальное — не что иное, как результат путаницы в согласных.

— Шесть миллионов евреев убито по вине Пико делла Мирандолы.

— Или же, возможно, существует другая причина. Богоизбранный народ занялся толкование Книги. И тем самым распространил некую навязчивую идею. А остальные, не найдя ничего в Книге, решили отомстить. Люди опасаются тех, кто ставит их лицом к лицу с Законом. Но почему же ассасины не дали знать о себе раньше?

— Да что вы, Бельбо! Представьте себе, насколько был опустошен этот регион со времен Лепантского сражения. Ваш Зебботендорф хорошо понимает, что надо что-то искать среди турецких дервишей, однако к этому времени Аламут больше не существует, а дервиши укрылись невесть где. Они выжидают. И вот их час пробил, они поднимают голову в период исламского ирредентизма. Вставив в План Гитлера, мы отыскали одну из достоверных причин второй мировой войны. А сделав действующими лицами Плана Аламутских ассасинов, бросаем луч света на все, что произошло за этот период в районе между Средиземным морем и Персидским заливом. И именно здесь может существовать ТРИС, Тамплиеры-рыцари Интернациональной Синархии, общество, целью которого может быть восстановление ранее утраченных контактов между духовным рыцарством различных вероисповеданий.

— Или же оно разжигает конфликты, дабы все это заблокировать и самому половить рыбку в мутной воде. Это ясно. Итак, мы приблизились к концу нашей работы по исправлению Истории. Неужели в момент высшей истины Маятник укажет на то, что Центр Мира находится в Аламуте?

— Это было бы преувеличением. Лично я предпочитаю этот последний пункт оставить в подвешенном состоянии.

— Подвешенным, как Маятник.

— Если вам так нравится. Нельзя во всеуслышанье заявлять о том, что нам может взбрести в голову.

— Конечно, конечно. Достоверность прежде всего.

В это вечер только я мог гордиться тем, что мне удалось придумать красивую историю. Я сравнивал себя с эстетом, использовавшим плоть и кровь окружающего мира для создания Прекрасного. С этого момента Бельбо был лишь моим адептом. Как все, не потому, что был просвещен, a faute demieux.

105

Claudicat ingenium, delirat lingua, labat mens.

Возможно, именно в эти дни Бельбо попытался разобраться во всем, что с ним произошло. Однако беспощадность самоанализа не смогла отвести от него зло, которое стало уже привычным,

Придумывать План: План оправдывает твое существование настолько, что перестаешь чувствовать собственную ответственность даже за сам План. Достаточно бросить камень и спрятать руку за спину. Если бы действительно существовал План, не было бы неудач.

Цецилия так и не досталась тебе, потому что архонтам было угодно, чтобы Аннибале Канталамесса и Пио Бо не справились с самым симпатичным из духовых инструментов. Ты убегал от банды с Канальчика, потому что деканы хотели тебя сохранить для другого искупительного жертвоприношения. А человек со шрамом обладает более могущественным талисманом, чем твой.

План и виновник. Некое подобие мечты. An Deus sit. Если так, то из-за него.

Вещью, адрес которой я потерял, есть не Конец, а Начало. Это не объект, которым обладаю я, а субъект, который обладает мной. Общая боль, половинчатая радость, о чем еще говорит Миф? Двойной восьмисложный стих.

Чья это была мысль, самая успокаивающая из когда-либо существовавших? Ничто не сможет разубедить меня в том, что мир — это порождение мрачного бога, а я — продолжение тени этого бога. Вера ведет к Абсолютному Оптимизму.

Да, верно, я прелюбодействовал (или не прелюбодействовал), но это Бог не сумел решить вопрос Зла. Ну-же, давайте растолчем плод в ступе с медом и перцем. Так угодно Богу.

Если уж надо верить, то пусть это будет религия, которая не внушает тебе чувства вины. Какая-то неизвестная религия, окутанная дымкой, подземная, не имеющая конца. Как роман, а не как теология.

Пять путей и одна-единственная цель. Какое расточительство! Лабиринт, наоборот, ведет куда угодно и никуда. Чтобы красиво умереть, нужно роскошно жить.

Один лишь злой Демиург может вызвать в нас ощущение того, что мы сами хороши. А что если космического Плана нет? Какой фарс жить в изгнании, хотя никто тебя не изгонял! И быть в изгнании в несуществующем месте.

А что если План действительно существует, но тебе никогда не суждено его разгадать?

Когда религия бессильна, помогает искусство. Его придумывает План, метафора непознаваемого. Даже заговор, составленный людьми, может заполнить пустоту. Они не издали «Сердце и страсть», потому что я не принадлежу к тамплиерской клике.

Жить так, как будто План существует — вот камень философов. If you cannot beat them, join them.[124] Если План существует, достаточно к нему присоединиться…

Лоренца испытывает меня. Смирение. Если бы у меня хватило смирения воззвать к ангелам, даже не веря в них, и начертать подходящий круг, моя душа была бы спокойна. Может быть.

Поверь, что тайна существует, и ты почувствуешь себя посвященным. Это ничего не стоит.

Создать огромную надежду, которую невозможно будет искоренить, потому что у нее нет корней. Несуществующие предки никогда не придут к тебе сказать, что ты их предал. Религия, которую можно наблюдать, бесконечно ей изменяя.

Как Андреаэ: придумать ради забавы, будто ты сделал величайшее в истории открытие, а когда остальные начнут ломать над этим голову, поклясться остатком жизни, что ты здесь не при чем.

Создать истину с размытыми очертаниями: как только кто-то попытается дать ей точное определение, изгнать его. Оправдывать лишь тех, кто высказывается еще более туманно, чем ты. Jamais d'ennemis a droite.

К чему писать книги? Лучше переписать Историю, которая впоследствии станет реальностью.

Почему бы вам не перенестись в Данию, господин Вильям Ш.? Лимонадный Джо, Иоганн Валентин Андреаэ, Люкматье избороздил Зондский архипелаг между Патмосом и Авалоном, от Белой Горы до Минданао, от Атлантиды до Фессалоник… Никейский собор, Ориген отрезает себе яйца и показывает их, окровавленные, отцам Города Солнца, скрипевшему зубами Хираму, который грызет filioque, filioque, в то время как Константин вонзает свои хищные когти в пустые орбиты Роберта Фладда, смерть, смерть евреям в Антиохийском гетто, Dieu et mon droit, реет хоругвь, к черту офитов и борборитов с их ядовитыми борборизмами. Пусть грянут трубы и появятся Благочестивые Рыцари из Святого Города с головой мавра, насаженной на пику, Ребис, Ребис! Магнитный ураган, разрушай Башню. Рачковский воет над обгоревшим трупом Жака де Молэ.