Анатолий Гладилин - Тень всадника
В субботу Инга сказала, что присутствовать не сможет потому и потому (я и не сомневался), но чтоб я рассказывал исторические анекдоты на тему: кто кого и каким способом. Я поблагодарил и подумал... Ну, ясно, что я подумал.
Ларри мне ничего не сказал, ибо после славного рабочего совещания в мужской компании исчез с горизонта. Наверно, Инга его наказала, поставила в угол и не выпускала на свет Божий.
Дженни я предупредил заранее, причем позвонил ей в госпиталь, чтоб она могла нормальным голосом послать меня к... Дженни сказала, что это замечательно, Ларри прав, о гостях Субботнего клуба сообщает в хронике "Лос-Анджелес тайме" (!!!), а Инга ревнует и злится, и она, Дженни, пока не знает, но постарается.
В десятом ряду я заприметил Молли Горд и Сарру Джейн. Молли оделась так, будто пришла на дискотеку. Что ж, раз есть возможность продемонстрировать свои бедра большой аудитории... Дженни я не увидел, однако это ничего не значило, дальше пятнадцатого ряда я не различал лиц. Она могла опоздать, могла сидеть в задних рядах, могла сказать, что сидела в задних рядах - с ней никогда не известно.
Я начал бодрой рысью:
- Про Наполеона говорят: "Великий полководец, который выиграл двести сражений и проиграл лишь одно, но решающее. Между тем ни к одной битве Император не готовился так тщательно, как к Ватерлоо...
Если Дженни в зале, она поймет намек. Моя первая и последняя публичная лекция, на которой она присутствует. Или ей потом расскажут. Я тоже тщательно подготовился, полки кирасир на флангах, артиллерию постепенно введу в дело. И припрятал резерв, чтоб преподнести сюрприз.
...Ощущение, что пушки стреляют вхолостую. Кирасиры топчутся на месте. В войсках ропот.
В зале ропот. Бывает, что вежливо не слушают. Тут мне откровенно показывали, что слушать не хотят. Кашляли. Громко переговаривались между собой. В третьем ряду лениво перелистывали иллюстрированный журнал.
Я споткнулся. Остановился. Я был еще там, на Ватерлоо, и в тыл мне заходил корпус Блюхера. Сарра Джейн поймала мой растерянный взгляд и опустила голову.
Поблагодарить публику за внимание и уйти? Под шиканье и иронический аплодисмент. Но все-таки сохранив хоть какое-то достоинство. А если Дженни в зале? "Инга предупреждала, а ты заподозрил ее в зависти, - скажет она со своей обычной логикой. - Это так на тебя похоже. Субботний клуб - праздник для студентов. Они приходят не учиться, а развлекаться, без малейшего пиетета к выступающим. Профессор испугался молодежной аудитории?"
"Сожалею, что не могу ни петь, ни плясать", - хотел бросить в зал, а там пускай улюлюкают. Молли меня опередила. Встала, покрасовалась и, перекрывая шурум-бурум, блядским голосом спросила:
- Профессор, а правда ли, что настоящая сексуальная революция началась не у нас в Америке, а двести лет тому назад в парижских тюрьмах, в эпоху Террора?
В третьем ряду захлопнули иллюстрированный журнал.
Молодец, Молли! Умница! Почуяла критический момент, правильно выбрала вопрос, правильно выбрала тон. Когда о сексуальной революции спрашивает такая сексапилочка (да с таким придыханием!), - всезнающим, пресыщенным, яйцеголовым господам студентам вдруг становится интересно (им становится или у них становится?). Какая девка! Поняла, что тонешь, бросила спасательный круг и, думаю, понимает, что ты это понимаешь.
"Везунок, профессор, бабы тебя всегда выручали", - сказала бы Дженни, которая такие вещи сечет моментально. Или еще скажет, за ней не заржавеет.
Памятуя, что когда-то в ответ на подобный вопрос я нахамил Молли, я ответил так, как она хотела это услышать, пространно, соответствующим тоном, с соответствующими подробностями. Я старался персонально для Молли, но заслужил благосклонность зала.
С ее легкой руки вечер покатился по накатанным рельсам научной дискуссии вопросы и ответы.
Почему во Франции закрыли публичные дома? Почему ночью в Булонский лес запрещен въезд машин, где же ваша хваленая свобода? Все ли молодые супружеские пары практикуют обмен партнерами? Где теперь сексуальный центр Парижа: площадь Пигаль или улица Сен-Дени?
Иногда из уважения к моей специальности вопросы касались, как казалось аудитории, древней истории.
- Профессор, по вашему мнению, у кого было больше любовников, у Брижит Бардо или у Элизабет Тейлор?
То есть мне давали понять, что заслуги Франции признают в определенном ракурсе. Пока я не отхожу от магистральной темы - ко мне снисходительны. А войнами, революциями, историей народов, государств и прочей европейской ерундистикой просьба не беспокоить.
Вспомнив одну из филиппик Дженни, я провел эксперимент. Нашел зацепку и вставил, дескать, вот эта песня, ставшая всемирно известной в исполнении Фрэнка Синатры, - французского происхождения. Клод Франсуа откорректировал первую строчку и появилось "Comme d'habitude", a в Штаты из Парижа песню привез Пол Анка. Секунд на сорок пять меня даже зауважали.
Что, если Дженни в зале и созерцает, как я изворачиваюсь на потребу публики?
Волшебный голос мне ничего не скажет, однако в понедельник утром она прокомментирует: "Ты не выправил положения, ты им просто подмахивал!"
Я пошел на обострение, начал отвечать не так, как они ожидали. Запахло паленым.
Вопрос:
- Согласны ли вы, профессор, хотя понимаем, согласиться вам трудно, что в двадцать первом веке престиж гуманитарных наук упадет окончательно, и миром будут править не политики, а компьютеры, то есть программисты?
- Не знаю про остальной мир, а Америкой будут править доктора. Самой престижной профессией станет профессия врача. И не потому, что они лечат (лечить в Америке научились практически от всего), а потому, что они вам пообещают долголетие без болезней. Нет больше другой страны в мире, которая так озабочена своим здоровьем. Политические партии заменят партии вегетарианцев, мясоедов, гомеопатической и традиционной медицины. Какие предстоят жестокие предвыборные баталии! На здоровье американцев будут делать самый прибыльный бизнес. Бизнесу, чтобы быть прибыльным, требуются постоянные новации. Американцы будут потреблять рекордное количество медикаментов. Расцветут параллельные медицины. Вас будут колоть иглами, подвешивать за ноги, опаивать травяной отравой, топить в ваннах и вываливать в грязи (якобы целебной). В конце концов вся страна поголовно сядет на диету, ибо это станет модой, а мода в Америке всевластна. Но если найти чудотворную диету раз и навсегда, то врачам придется закрыть свои лавочки. Кто же с этим смирится? Диеты будут модернизироваться, видоизменяться, а так как выбор ограничен, то придется возвращаться к ранее забракованным продуктам. Например, сейчас все уверены в полезности брокколи и шпината. Лет через десять наука откроет, что в брокколи и шпинате имеются канцерогенные элементы, а мясо, наоборот, очень помогает сопротивляемости организма. И курение (в меру) необходимо для здоровья. Вы будете кушать гвозди, гвоздевое железо улучшает пищеварение.
- Вы нас за идиотов принимаете или это шутка?
- Я тут ни при чем. Все это будет вам подаваться как новейшие достижения медицины. Запустят рекламу на полную катушку, и вы никуда не денетесь. Будете, пардон, уплетать собственное дерьмо, ибо вам докажут, что оно тоже повышает, улучшает и очищает. Правда, в небольших дозах, - поспешил добавить я, чтобы перекрыть нарастающий шум в зале.
- Профессор, - крикнул задорный голос, - вы нам просто завидуете. Завидуете тому, что мы будем иметь чудотворные лекарства, которых сейчас у вас нет. Небось вы сами чрезвычайно озабочены своим здоровьем: не пьете, не курите, едите одни лишь протертые кашки.
Дружный смех.
Хорошие ребята, пришли повеселиться. Почему я на них взъелся? Ведь угадал парень, действительно, я им завидую. Правда, по другой причине. Кстати, причина отсутствует, присутствует или уже смоталась на какую-нибудь свиданку?
Смех стих потому, что им было интересно, как я отвечу и отвечу ли я. И вообще, теперь им было интересно.
- В зале сидят несколько студентов из моего класса. Они мне не дадут солгать. Так вот, я выкуриваю пачку "Малборо" в день, выпиваю как минимум бутылку вина за ужином, не брезгую более крепким пойлом, ужин мой состоит из колбасно-ветчинной закуски и мясного горячего блюда.
Щадя их нервы, я утаил, что ужинаю после десяти вечера. Однако сказанное (ничего особенного, так живут большинство французов) настолько потрясло воображение мальчиков и девочек, выдрессированных с детства подсчитывать витамины и калории, что меня как будто приняли за экстрареволюционера, подрывающего все общественные устои. Такая фигура естественно вызывает жгучее любопытство студенческой аудитории.
Ангел мира спланировал откуда-то с потолка, и мы готовы были подписать Венскую конвенцию, Ялтинское соглашение, Компьенское перемирие, но тут последовал вопрос (с какого ряда - не заметил), вопрос хлесткий, как автоматная очередь.
