Шарлотта Линк - Хозяйка розария
Она выключила телефон. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она разобралась, как он работает. Она стояла у въезда в какую-то прибрежную деревню, не понимала, где находится, но предполагала, что где-то недалеко от Плейнмонта. Она остановила машину на обочине дороги и занялась мобильным телефоном. Еще сидя за рулем, Франка пыталась поймать сеть, но это ей не удалось. Она поняла, что на ходу не справится с телефоном. Если же он не заработает, то она заедет в ближайшее кафе или ресторан и позвонит оттуда.
«Спокойно, — уговаривала она себя, — спокойно. Не нервничай, иначе у тебя ничего не получится».
Телефон вдруг запищал, и Франке даже удалось связаться с сервисной службой оператора. Она попросила дать связать ее с кафе «Вид на море», и, к ее удивлению, вскоре в трубке раздался женский голос.
— Мне нужна миссис Шэй, — начала она объяснять девушке, — седая дама семидесяти лет. Она сидит у вас на веранде, у самой воды.
Потом до нее дошло, что веранда кафе окружена водой с трех сторон, и описание оказалось не вполне точным, но девушка сказала, что найдет. Руки Франки дрожали от волнения, пока она ждала. Правильно ли она поступила? Может быть, надо было сначала позвонить в полицию? Но тогда они упустили бы Жюльена. Она не смела думать об Алане. Она покрылась холодным потом, в пальцах началось привычное покалывание. О, господи, она не смеет сейчас думать об Алане!
Потом она услышала голос Беатрис и срывающимся голосом рассказала ей о случившемся и попросила задержать Жюльена. Она ничего не сказала об Алане и отключилась, прежде чем Беатрис успела задать вопрос. Франка заметила, что Беатрис решила, что она не в своем уме, и не стала ввязываться в бесполезный спор. Она выключила телефон и перевела дух, надеясь, что Беатрис сделает то, о чем ее попросили.
«У меня нет времени об этом думать, нет времени. Я должна позвонить в полицию».
Сейчас надо точно так же связаться со справочной. Она снова включила телефон.
Надо было с самого начала звонить в полицию. Почему она этого не сделала? Почему?
У Франки неудержимо затряслись руки. Слово «почему» стучало в висках, как молот. Привычная пулеметная очередь, она стучала в голове всякий раз после разговоров с Михаэлем. Она все сделала не так. Она вообще ни на что не способна. Она всегда теряется и принимает идиотские решения. По-другому у нее не получается. Она всегда была такой. Выбрала не ту профессию. Выбрала не того мужа. В ресторанах она всегда заказывает не те блюда, а в магазинах покупает не те платья. Вот и позвонила она в неправильной последовательности. Для Алана речь идет о жизни и смерти, а она звонит сначала Беатрис, чтобы задержать какого-то, никому не нужного Жюльена.
«Но даже если ты поступила неправильно, — сказал внутренний голос, — то ничто еще не потеряно. Не время раздумывать. От этого все будет еще хуже. Звони же, наконец, в полицию!»
Пальцы тряслись так, что она не могла нажать нужные кнопки. Все вибрировало — ноги, руки, тело. Она буквально купалась в поту. Ею овладела полная безнадежность и парализующая беспомощность.
Паника. Паника, с которой она боролась весь день, все-таки добралась до нее. У нее было время собраться с силами. И она была полна решимости не поддаться панике. Она отражала ее натиск много часов. Но сейчас силы иссякли, и Франка сдалась.
Не сейчас, не сейчас, не сейчас! Я должна позвонить в полицию. Господи, не сейчас!
Ей перестало хватать воздуха, перед глазами заплясали радужные круги. Она не могла ни на чем остановить взгляд. Все вокруг завертелось в бешеном вихре. Телефон выскользнул из руки и упал куда-то между педалями. Она была такая мокрая, словно только что вышла из воды. Страх окутывал ее, словно туман, сгущавшийся с каждой секундой все сильнее и сильнее. Туман слепил глаза, становился все темнее. Вот он стал черным. Вот он превратился в черную стену, неудержимо падавшую на нее.
Господи, я умру. Я сейчас умру.
Она судорожно хватала ртом воздух. Она всегда боялась, что в один прекрасный день паника задушит ее. И этот день наступил. Она сидит на Гернси, в машине, на обочине дороги, у въезда в деревню, название которое ей неизвестно, а Алан висит на волоске между жизнью и смертью, а, может быть, его уже убили, как Хелин, а она, как всегда, все перепутала и теперь не может даже позвонить в полицию, а сейчас на нее нахлынула паника, которая ее задушит. Сердце бешено колотилось, в ушах стоял неумолчный звон. Она хотела открыть дверь машины, выбраться на воздух, но руки отказывались повиноваться. К тому же она ничего не видела и не могла отыскать ручку двери. Ей казалось, что ветровое стекло наваливается ей на грудь, лишает способности дышать. Она не могла даже закричать. Ужас сковал ее до такой степени, что она не могла вымолвить ни слова. Крик о помощи оглушительно звучал в голове, но не мог вырваться из горла. Ей становилось все хуже. С каждой секундой нарастал страх, чувство смертельной опасности и угрозы. С каждым мгновением хуже становилось и положение Алана.
От мысли об Алане ей стало немного легче. Появились какие-то ассоциации, мысли. Она сама не могла пока толком понять, что это, но, во всяком случае, в океане бушующего хаоса появился маленький островок порядка. За него можно было ухватиться, как за соломинку. Возник какой-то образ… Она пыталась удержать его, но он, как уносимый ветром листок, ускользал каждый раз, как она протягивала за ним руку.
Но вот она ощутила листок между пальцами и крепко его ухватила. Волна. Образ волны. Волны, которая нарастает, нарастает и нарастает, возвышается, как гора, а затем стремительно рушится вниз, опадает и успокаивается, накатываясь на берег плоским барашком пены.
Об этом говорил ей Алан. Это он нарисовал ей когда-то образ волны. Как он сказал тогда? Она была уверена, что если вспомнит его слова, то паника пройдет. Что же он сказал о волне?
Ничто не может подняться выше своей наивысшей точки. После этого начинается спад. Как у морской волны.
И еще он сказал:
Вы должны всегда помнить, как спадает паника. Помнить, как снова приходит способность дышать, как уходит дрожь, как возвращается способность жить.
Она должна помнить, что останется жива. Франка ухватилась за эту мысль, явственно представила себе голос Алана, который говорил ей:
Что вы останетесь живы. Вы не умрете от паники. Вы в любом случае ее переживете. Вы не должны испытывать и половину того страха, какой мучает вас сейчас.
Волна продолжала нарастать. Франке было по-прежнему трудно дышать, но слова Алана были ее якорем спасения. Она перестала сопротивляться панике, поддалась ее напору. Черная стена была уже перед самыми глазами. Она так близка… вот она приблизилась еще на миллиметр, вот она уже рядом, сейчас она задушит ее, придавит, убьет, раздавит…
Но именно в этот момент волна достигла своей высшей точки. Франка еще раз попыталась схватить ртом воздух, ее еще раз облила волна холодного пота, но паника вдруг начала опадать, съеживаться, слабеть и уменьшаться. Она превратилась в плоскую пену, лениво накатывающуюся на плоский берег.
Она снова задышала, утих звон в ушах. В глазах перестали мелькать радужные круги, все предметы снова проступили из темноты и обрели ясные очертания. Она увидела деревья, цветы, асфальтированную дорогу, ведущую в деревню, почувствовала запах машинного масла и бензина, запах сидений и резиновых протекторов. К этим запахам примешивался сладковатый запах начавшего высыхать пота. Франка услышала щебетание птиц, где-то в небе проревел самолет. Она была в сознании и жива. Жива — в полном смысле этого слова. Она выстояла. Одна, без таблеток, без людей, которые могли бы ей помочь, как Алан на Отвиль-Роуд в Сент-Питер-Порте. Паника перекатилась через нее, и теперь Франка могла поднять голову и сказать себе, что никакой трагедии не произошло. Было, конечно, неприятно, мерзко и страшно, но в конце концов и длилось это не так долго.
«Если даже приступ повторится, то теперь я его переживу», — подумала она.
Но у нее не было времени сидеть и праздновать победу. Это можно будет сделать и позже. Она нужна Алану. Она наклонилась и пошарила рукой между педалями в поисках мобильного телефона. Надо немедленно направить полицию к Жемчужной бухте и в «Вид на море» в Сент-Питер-Порте.
9
Беатрис не спеша вернулась к столу на залитой солнцем веранде. Мысли путались в голове. То, что срывающимся голосом рассказала ей по телефону Франка, казалось таким до невозможности странным, что Беатрис не могла в это поверить. Жюльен — участник банды, ворующей яхты и продающей их во Францию? Кажется, она еще сказала, что все это имеет какое-то отношение к смерти Хелин. Франка, видимо, окончательно свихнулась.
«Что же мне теперь делать?» — подумала Беатрис.
