М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2
Сара Малатеста была женщиной, безусловно, опытной, повидала всякое. Но кусок жареного бекона повис на вилке возле ее красных губ. Жир капал на скатерть.
- В формалине? Пионерку?
Гриша пояснил. Он видит свое произведение так: стеклянный куб, наполненный формалином, а внутри плавает девушка, одетая в форму пионерки советских времен - так в кунсткамерах выставляют обычно раритеты ушедших эпох. Помещенные в формалин мамонты, ящерицы и пионерки хранятся долго и служат к увеселению многих поколений. Посмотрит кто на такую пионерку (или ящерицу), и у него возникает полный эффект присутствия ушедшей эпохи. Ах, ахнет такой зритель, до чего же кошмарно выглядели эти пионерки.
Сара тоже ахнула. Она не собиралась сразу же отвергать замысел, но определенные трудности увидела.
- Из России привезешь? Но если искать станут?
Мысль ее заработала. В Соединенном Королевстве такое предприятие может быть, вызовет нарекания. Скажут, замучили женщину. Найдутся такие крючкотворы и буквоеды, что пристанут с расспросами. Но что, если заняться этим где-нибудь на Востоке?
- Я думаю взять мертвую пионерку, - успокоил ее Гузкин, - даже не обязательно пионерку; сгодится любая девушка - мы ей галстук потом навяжем. Вот, например, Осип Стремовский, - Гриша счел нужным упомянуть опыт Стремовского, хотя испытывал к этому художнику чувство близкое к соперничеству, - Стремовский, он давно использует трупы в формалине для инсталляций.
Замысел стал проясняться для Сары. Действительно, в последнее десятилетие художники актуальные, то есть те, кто (по выражению Стремовского) чувствовали шум времени, в своих произведениях использовали вещи брутальные - трупы из морга, замороженную кровь, отпиленные конечности. Например, один английский мастер выставил акулу в сосуде, заполненном формалином, другой разрезал корову пополам, и опять-таки поместил в формалин, а третий сделал инсталляцию из внутренностей жирафа. Вне всяких сомнений, дерзания художников были обусловлены историческими реалиями. Была ли то буквальная реакция на бомбежки Ирака, резню в Руанде, политику в Сальвадоре - сказать затруднительно. Художники не расставляли акцентов, они были чужды дидактике. Нет, не хотели они прямо сказать, хорошо бомбить Багдад - или плохо, такого рода прямолинейность, уместна ли она в искусстве? Но то, что трупы в формалине, по всей видимости, корреспондировали с трупами, завалившими окраины просвещенного мира, - было очевидно. Следовательно, Гузкин искал в верном направлении. Чуткий к новациям, он понял, что остаться в стороне - невозможно. Так, во времена, предшествующие Первой мировой войне, художники стали (опять- таки, внимая шуму времени) рисовать углы и квадратики - и брутальный язык кубизма отразил жестокое время. Сара испытала гордость за своего избранника. Подобно многим обывателям, Сара верила, что художник наделен особым чутьем - художник, словно медиум, ощущает некие импульсы и их выражает. Через него говорят некие силы - надо просто расслабиться и позволить этим силам говорить. Сам художник, возможно, и не понимает, что он, собственно, выражает - потом за него это додумывают искусствоведы или дельцы. Вот и ее английские друзья, Чарльз Саатчи и другие беспокойные люди, они ищут таких медиумов, что передают дух эпохи. Искания великих арт-дилеров - Саатчи или Соротто, дерзания наиболее актуальных мастеров, жаркое дыхание современности - все это не могло не повлиять на поиски Гриши Гузкина. Вот он каков, ее избранник. Сара покончила с беконом и перешла к мармеладу.
- Превосходная мысль, - сказала Сара Малатеста и намазала горячий тост мармеладом, - как это своевременно! Засунуть пионерку в формалин! А что, если эту пионерку распилить пополам?
Гриша, успевший раскурить послекофейную сигару, поперхнулся дымом, закашлялся. Вот что значит человек понимающий, соавтор. Некоторые аспекты в телосложении Сары его не устраивали - но душа! но что касается способности сопереживать! Тут лучшего и пожелать нельзя.
- Пых-пых, - сказал он, - любопытная мысль. Но не будет ли это повтором? Плагиатом? Кто-то, кажется, уже что-то такое распиливал?
- Но не пионерок же, - резонно заметила Сара. - Распиливали, помнится, коров, а это не одно и то же. А потом, можно распилить ее на несколько частей - по количеству отколовшихся от России республик
- Пых-пых. А чем пилить? - Гузкин всегда входил в технические подробности. Было время, в художественной школе Краснопресненского района он осваивал приемы масляной живописи: какой краской галстук закрашивать у пионеров, какой - сандалики. А тут новая техника, всему надо учиться заново.
- Как это - чем? Бензопилой, разумеется, - удивилась Сара.
И верно, теперь для художников любые инструменты продают, не то что при советской власти, когда кисточку, и ту не купишь. Преимущества западного искусства, искусства стран цивилизованных, прежде всего в том, что технические детали не представляют труда - если надо закрасить холст, то к твоим услугам любая кисточка, если надо распилить пионерку, проблем тоже не возникнет. Искусство Запада, подумал Гриша, фактически устраняет проблему исполнения - техника здесь превосходная. Остается только придумать, что пилить и как красить.
- Значит, распилим частей на десять, и каждый кусок пометим биркой, так что ли? Напишем на руке - Латвия, а на ноге - Грузия. Не слишком ли многословно?
- А что, если, - Сара расправилась с тостом, вытерла остатки мармелада с губ, - что, если расфасовать пионерку по отдельным сосудам и на каждом наклеить этикетку с флагом суверенного государства?
Гриша испугался полета мысли - уж слишком жестоко выглядела инсталляция. Гриша даже вспомнил своего московского друга Струева и его грубые выходки. Как-то по-струевски жестоко получалось. Впрочем, тут же подумал Гриша, почему же непременно по-струевски? Если и напрашивается параллель с иным мастером, то прежде всего с Леонардо: тот тоже препарировал трупы. Да, вот где следует искать истоки замысла.
- Уверена, - сказала Сара и намазала мармеладом новый тост, - именно этого и ждут от тебя.
- Кто ждет? - спросил Гриша. Вряд ли пионерки ждут, подумал он. Не думаю, чтобы инертная толпа оболваненных российским режимом ждала. Не стоит ждать признания от плебеев. Прогрессивная общественность, та, конечно, ждет. Можно понять ее, прогрессивную общественность - она, понятное дело, обеспокоена молчанием Гузкина. Но ведь нужно время, чтобы замысел созрел, отстоялся.
- Кстати, - мысль о Струеве напомнила Грише о неприятном, - ты не выручишь меня? Я хочу дать некоторую сумму денег московскому коллеге, - он несколько смутился и рассеянно добавил: - Мы не должны забывать тех, кому не повезло.
- Не сомневалась, - сказала Сара, - что ты их поддерживаешь. Не удивлюсь, если ты кормишь их всех. (Гриша потупился, рассеянно сказал «пых-пых».) Эти ленивые русские. Но, прошу, думай иногда и о себе. Ты каторжно работаешь, хрусть-хрусть, - она отправила в рот мармеладный тост. - Ты и так в ответе за многих. А тут еще и паразиты на твою шею. Люди неблагодарны - они будут эксплуатировать твою отзывчивость, пользоваться твоей добротой
- Пых-пых, - сказал Гриша, - я уже обещал. Знаю, - махнул он рукой, - знаю, что это только испортит человека. Они не привыкли работать, не уважают труд, пых-пых. Не понимают, что такое рынок. Но я обещал.
- И без того, - заметила Сара, - ты фактически выполняешь работу за них: это они должны были осмыслить, где живут, что из себя представляют.
Гриша ограничился скорбным пыханьем. Трудно было возразить на очевидное.
Тем не менее он вторично попросил Сару выделить сумму денег своему бедному другу. Мой бедный друг, сказал Гриша и почувствовал, что ему и впрямь жаль Струева. Он решил потратить еще некоторое количество энергии на то, чтобы Сара Малатеста отдала Струеву деньги. И чем больше усилий он тратил, тем туманнее становилось воспоминание о том, что деньги эти принадлежат Струеву, и Гриша должен вернуть чужое. Теперь Грише казалось, что он (как обычно) использует свое влияние, чтобы помочь бедному другу. И он действительно хотел помочь. Он даже употребил выражение, смысл которого теперь стал ему вполне понятен.
- Не is a great guy, - сказал он со снисходительной улыбкой. Сейчас это прозвучало уместно: доброта и терпимость позволили ему считать Струева достойным помощи - то есть выделить среди прочих неудачников одного и оказать ему посильную поддержку, - he is a great guy.
Сара согласилась выделить искомую сумму: great guy - это было понятно для нее. Great в современном мире обозначает нечто, чему можно поспособствовать: вложить некоторую сумму денег или дать поощрительный приз. Величие - это такая вещь, вроде хорошего обеда в ресторане или качественного гарнитура: потратиться можно, но и переплачивать не рекомендуется. На всякий хороший ресторан найдется другой - не хуже; на всякого великого человека (повара, философа, артиста) сыщется другой великий человек - с более скромными запросами. Она была удивлена размерами суммы, но согласилась, и Гриша подумал, что действительно тяжело и трудно работает для других: разве не отдал он свою жизнь, судьбу, тело - за то, чтобы Струев получил эти деньги? Разве нельзя сказать, что он пожертвовал собой ради человека, который ему и товарищем-то фактически не является?
