Артур Хейли - Вечерние новости
— Спасибо. — Зная, что Партридж находится на пути в Нуэва-Эсперансу, Рита не собиралась раскрывать его местонахождение и решила не упоминать его в разговоре, чтобы об этом не узнали власти Перу.
Веласко вежливо поклонился, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.
Слоун попытался сначала связаться напрямую с Лэсом Чиппингемом. Телефон молчал — ничего удивительного, так как была суббота и утро. Зато удивительным было то, что заведующий отделом не оставил у телефонистки номера, по которому его можно разыскать. Заглянув в записную книжку, Слоун набрал еще один номер — квартиру Чиппингема в Манхэттене. Опять никакого ответа. Был у Слоуна еще номер в Скарсдейле, где Чиппингем иногда проводит уик-энд. Там его тоже не оказалось.
— Похоже, — заметил Слоун, — что Лэс намеренно скрывается сегодня утром. — Он в задумчивости продолжал сидеть за столом.
— О чем ты думаешь? — спросила Рита.
— О том, чтобы позвонить Марго Ллойд-Мэйсон. — И он взял трубку красного телефона. — Я звоню.
И Слоун набрал номер Стоунхенджа. Ему ответила телефонистка:
— Миссис Ллойд-Мэйсон сегодня на работе нет.
— Говорит Кроуфорд Слоун. Дайте мне, пожалуйста, ее домашний номер.
— Этого номера нет в справочнике, мистер Слоун. Мне не разрешено его давать.
— Но у вас же он есть?
Телефонистка помедлила.
— Как вас зовут?
— Норин.
— Красивое имя — мне оно всегда нравилось. Теперь выслушайте меня внимательно, Норин. Кстати, вы узнали мой голос?
— О да, сэр. Я каждый вечер смотрю “Новости”. Но последнее время я так волнуюсь…
— Спасибо, Норин. Я тоже. Так вот, я звоню сейчас из Лимы — это в Перу, и мне просто необходимо переговорить с миссис Ллойд-Мэйсон. Если вы дадите мне ее номер, обещаю: ни слова не скажу, как я его добыл, вот только в следующий раз, когда буду в Стоунхендже, зайду к вам и лично поблагодарю.
— Ох, правда, мистер Слоун? Мы будем так рады!
— Я всегда выполняю обещания. Так какой же номер, Норин?
Она сказала, и он записал.
На сей раз трубку подняли после второго звонка, и раздался мужской голос — по всей вероятности, говорил дворецкий. Слоун назвался и попросил к телефону миссис Ллойд-Мэйсон.
Через несколько минут послышался голос Марго, которую ни с кем нельзя было спутать.
— Да? — сказала она.
— Это говорит Кроуф. Я звоню из Лимы.
— Мне так и сказали, мистер Слоун. И мне хотелось бы знать, почему вы звоните мне — тем более домой. Правда, сначала мне хотелось бы выразить сочувствие по поводу смерти вашего отца.
— Благодарю вас…
Учитывая свое положение, Слоун никогда не обращался к президенту Си-би-эй по имени, и Марго явно намеревалась держаться такого же правила. По ее тону Слоун догадался, что прямым вопросом ничего не добьешься. И он решил прибегнуть к старому как мир журналистскому трюку, который часто срабатывал даже с самыми высокоинтеллектуальными людьми.
— Миссис Ллойд-Мэйсон, когда вы решили вчера уволить Гарри Партриджа из Си-би-эй, я не уверен, что вы подумали о том, сколько он приложил усилий, чтобы найти и освободить моих жену, сына и отца.
Она мгновенно взорвалась:
— Кто вам сказал, что это было мое решение?
Слоуну очень хотелось ответить ей: “Да вы сами только что!” Но он сдержался и сказал:
— На телевидении в Отделе новостей все становится известно. Потому-то я вам и звоню.
— Я не желаю обсуждать это сейчас, — отрезала Марго.
— А жаль, — сказал Слоун и скороговоркой продолжал, боясь, что она повесит трубку:
— Мне подумалось, что вы, наверное, согласитесь поговорить о связи между увольнением Гарри Партриджа и бартерной сделкой, которую затевает “Глобаник” в Перу. Гарри что же, задел своими честными репортажами кого-то, кто очень заинтересован в этой сделке?
На другом конце провода долго молчали — Слоун слышал только, как дышит Марго. Затем, уже гораздо спокойнее, она спросила:
— Где вы все это услышали?
Значит, есть связь.
— Ну, видите ли, — сказал Слоун, — Гарри Партридж узнал об этой сделке. Так вот, Гарри решил не пускать в ход этой информации, он сказал так: “Это самое малое, что я могу сделать для “Глобаник”, которая дает нам хлеб, да еще с маслом”.
Снова молчание. Затем Марго спросила:
— Значит, это не будет опубликовано?
— Ага, вот это уже другой разговор. — При других обстоятельствах Слоун получил бы удовольствие от этого разговора, а сейчас он был бесконечно удручен. — Дело в том, что в Лиме есть радиорепортер, который раскопал всю эту историю, у него есть экземпляр соглашения, и он намерен передать об этом по радио на будущей неделе. Я думаю, это сообщение подхватят за пределами Перу. А вы как думаете? Вы еще не повесили трубку?
— Нет.
— Вы, случайно, не пожалели, что приняли такое решение по поводу Гарри Партриджа?
— Нет. — Ответ прозвучал как-то отвлеченно, словно мысли Марго были далеко. — Нет, — повторила она. — Я думала о другом.
— Миссис Ллойд-Мэйсон, — Кроуфорд Слоун произнес это самым своим язвительным тоном, каким говорил иногда в “Новостях” о чем-то уж очень мерзком, — вам никто не говорил, что вы самая бессердечная сука?
И он положил на рычаг трубку красного телефона.
Марго тоже повесила трубку. Настанет день — и скоро, решила она, когда она найдет способ разделаться с этим самовлюбленным Кроуфордом Слоуном. Но пока время еще не пришло. Сейчас было кое-что поважнее.
Известие насчет “Глобаник” и Перу серьезно потрясло ее. Но с такими вещами ей приходилось сталкиваться и в прошлом, и она довольно быстро овладевала ситуацией. Марго забралась так высоко в мире бизнеса не сразу и не без серьезных трудностей и всякий раз умудрялась оборачивать дело в свою пользу. Должна она что-то придумать и сейчас, взвешивая возможные шаги. Без сомнения, надо сообщить Тео Эллиоту, что в Перу стало известно насчет сделки с “Глобаник”… Си-би-эй никакого отношения к этому не имеет — как вообще ни одна американская телестанция или газета: просочилось это там, в Перу, что скверно.
Это крайне неприятно, скажет она Тео, и она не собирается никого осуждать, но не может не подумать о том, не сказал ли что-то лишнее Фосси Ксенос — в частности, когда был в Перу. Восторженность Фосси ведь широко известна, и он вполне мог проболтаться.
Она скажет также Тео, что перуанская пресса подняла вокруг этого дела шум, потому Отдел новостей Си-би-эй просто не мог не узнать о соглашении. Однако она, Марго, категорически приказала, чтобы Си-би-эй об этом помалкивала.
“При удаче, — думала она, — с начала будущей недели все внимание переключится на Фосси. И прекрасно!”
Во время этих размышлений Марго не обошла вниманием и Гарри Партриджа. Не следует ли его восстановить? Потом решила — нет. Партридж не такая уж важная “шишка”, так что оставим решение без изменений. А кроме того, Тео, конечно же, захочет позвонить президенту Перу в понедельник и сказать, что смутьян уволен и отозван из Перу.
Уверенная в том, что ее стратегия сработает, Марго улыбнулась, подняла трубку телефона и набрала незарегистрированный домашний номер Тео Эллиота.
Владелец и пилот “Аэролибертад” Освальдо Зилери слышал о Кроуфорде Слоуне и был почтителен с ним.
— Когда ваши друзья договаривались о чартере, мистер Слоун, я сказал, что не желаю знать, для чего им это нужно. А сейчас я вот увидел вас и догадываюсь, в чем дело, и желаю вам успеха и им тоже.
— Спасибо, — сказал Слоун. Они с Ритой находились в скромном кабинетике Зилери возле аэропорта Лимы. — Когда вы сегодня расстались с мистером Партриджем и остальными, как там все было?
— Джунгли как джунгли — зеленые, непроходимые, бесконечные. Кроме ваших друзей — никого и ничего.
— Когда мы раньше говорили о том, что оттуда полетят дополнительные пассажиры, — сказала Зилери Рита, — мы надеялись, что их будет трое. Теперь их двое.
— Я слышал печальную весть насчет отца мистера Слоуна. — Пилот покачал головой. — В дикие времена мы живем.
— Я подумал, что теперь, когда их там осталось двое… Зилери докончил за него:
— …сможете ли вы с мисс Эбрамс слетать туда?
— Да.
— Вполне. Ведь одним из пассажиров будет мальчик, да и никакого багажа не предвидится, так что с весом проблемы не будет. Приезжайте сюда завтра до зари.., и на следующий день тоже, если снова придется лететь.
— Будем вовремя, — сказала Рита. И, повернувшись к Слоуну, добавила:
— Гарри не был уверен, что ему удастся в первый же день выйти на свидание. Так что полетим лишь на всякий случай — а вдруг самолет им нужен. Гарри считал, что скорее всего они полетят на второй день.
