Екатерина Вильмонт - Полоса везения, или Все мужики козлы

— Ах, хорошо! Я сегодня так устал, замерз, проголодался… А сейчас как в раю. Маша, давайте выпьем за наше знакомство, мне кажется, счастливое… Ох, я что-то не то, наверное, говорю… Но вы уж меня извините! Так за знакомство, да?

— За знакомство!

Мы выпили, как и положено, неотрывно глядя друг другу в глаза, отчего сердце у меня ухнуло куда-то, а потом забилось в горле, так что я едва сумела проглотить водку.

Немного справившись с собою, я вдруг вспомнила, что должна задать два вопроса. И взглянуть на его руки. Руки оказались великолепными. Крупные, с длинными красивыми пальцами, очень мужские. Но на безымянном пальце правой имелось обручальное кольцо, впрочем, я была в этом почти уверена.

— Макс, мы вот с вами сидим, встречаем Рождество, а я ничего о вас не знаю, даже фамилии…

— Ох, верно! — засмеялся он. — Просто у меня такое ощущение, будто мы давным-давно знакомы… Так вот, фамилия моя Мартьянов.

У меня отлегло от сердца.

— А по профессии я… Работаю техническим директором одной телекомпании. Женат, как вы, наверное, догадались. У меня есть сын, довольно взрослый… Ну вот… Я рассказал о себе. Теперь ваша очередь.

— А я переводчица с немецкого, иногда еще даю уроки. Трижды была замужем, в четвертый раз меня туда калачом не заманишь, я слишком ценю свою свободу, поэтому, Макс, если у нас с вами что-то получится, не надо рассказывать мне, что ваша жена тяжело больна, и вы ни при каких обстоятельствах не можете ее оставить…

Кажется, я опьянела. Что я такое несу? Он смотрел на меня с явным огорчением. Правы мои подруги, я безнадежная дура. Вот опять сама все испортила. А начиналось так хорошо.

— Маша, я не стал бы ничего подобного говорить, поверьте мне. И не мучайтесь…

— Почему это я должна мучиться? — вскинулась я.

— Потому что я вижу, — ласково улыбнулся он, — вы раскаиваетесь в том, что сказали. Не надо, я понимаю… Забудьте, наплюйте! Из всего вами сказанного я услышал только то, что мне хотелось.

— А именно?

— Что у нас с вами может что-то получиться.

Я чуть не разревелась, но все-таки сумела с собой справиться. Вот только слез еще не хватало!

— Маша, бросьте, все отлично, просто замечательно. А особенно вот этот салат. Сроду ничего подобного не ел. Но умоляю, откройте тайну, из чего он?

— Из сельдерея, — все-таки шмыгнула носом я. — С ананасами.

— Вы шутите?

— Нисколечко. Я вычитала этот рецепт в поваренной книге, которую сейчас перевожу.

— Невероятно!

— Вам правда понравилось?

— Честное слово! Вы же видите, сколько я съел. И вообще, у вас все очень вкусно. И уютно! Одним словом, хорошо!

Он старается меня успокоить, и это ему удается. Вскоре я начисто забываю о возникшей было неловкости, и мы говорим, говорим, не можем наговориться. И смеемся, и пьем. О вопросе насчет машины я позабыла вовсе. Знаю только одно — хочу, чтобы он остался. Но до этого момента еще далеко, я кормлю его телятиной, запеченной с грибами и картошкой, и замечаю, что он не сводит с меня глаз, и мне так хорошо от этого…

— Маша, вы недавно постриглись? — вдруг спросил он.

— Почему вы так решили? — удивилась я.

— У вас… У вас нет привычки к коротким волосам! Вы иногда встряхиваете головой, как делают женщины с длинными волосами. Я прав?

— Правы. Да, я только на днях отрезала волосы.

— Жалко!

— Господи, почему это все мужчины любят длинные волосы? Атавизм какой-то! А мне нравится стрижка, и возни меньше… Я давно решила, что постригусь, когда мне стукнет сорок.

— Не хотите же вы сказать… — он удивленно округлил глаза.

— Вот именно! А вас это пугает?

— Пугает? — рассмеялся он. — Господь с вами. Напротив, меня это вдохновляет. Маша, а что, если нам потанцевать немного?

— Потанцевать? — испугалась я. Совершенно ясно, это предлог, чтобы перейти к решительным действиям. Ну и что? Чего мне бояться? Да, я, кажется, и впрямь превратилась в старую деву. — Можно, только вот с музыкой у меня не очень. Старый проигрыватель и пластинки старые…

— Замечательно! Обожаю старые пластинки. Вы позволите мне самому выбрать?

— Пожалуйста! А я пока уберу со стола…

— Нет, уберем мы вместе!

Я не стала возражать. Вдвоем мы мгновенно привели стол в порядок, и он занялся пластинками.

— Готово! — объявил он через две минуты. — Джо Дассен, вы не против?

— Я — за!

Он подошел ко мне.

— Позвольте…

Я положила руки ему на плечи, он слегка обнял меня, и нас обоих словно тряхнуло током. Но мы справились с собой, только старались не смотреть в глаза друг другу. Но мало-помалу под нежный голос Джо Дассена он все крепче прижимал меня, и вот уже голова моя пошла кругом, а он прошептал мне на ухо:

— Что у тебя за духи? От них можно сойти с ума…

Но тут в дверь позвонили, резко и громко. Я словно пробудилась от сладкого сна.

— Вы кого-то ждете?

— Нет!

— Может, не открывать? — проговорил он страстно.

Но звонок повторился.

— Я спрошу, может, сосед за сигаретами… Кто там?

— Маша, тетя Маша, открой! Это я, Белла!

Я распахнула дверь.

— Белка, ты откуда? Что-то случилось? С отцом?

Белка — моя племянница, дочь Кости, и живет она, естественно, в Питере с родителями, и лет ей неполных шестнадцать. Она со слезами кинулась ко мне на шею:

— Машенька, Маша, ты меня не прогонишь, нет?

— Белка, что стряслось? Что-то с папой?

— Нет, ты не пугайся, ничего такого, просто… просто… — рыдала она.

— С матерью поссорилась? — догадалась я.

— Да! Она… Она мне жить не дает! Она… — И тут вдруг Белка заметила стоящего в дверях гостиной Макса. — Ой, я не вовремя, да?

— Ты не вовремя, но что уж теперь поделать, заходи! — засмеялась я. — Максим Павлович, познакомьтесь, это моя племянница из Петербурга.

— Очень приятно, — едва скрыв тяжелый вздох разочарования, произнес он.

Она смерила его любопытным взглядом и стала расстегивать куртку.

— Ты когда приехала?

— Только что, сидячим поездом.

— А почему не позвонила?

— Потому что ты ни за что бы не согласилась… Я знаю, ты бы стала меня воспитывать…

Ах, мерзавка, ей смешно, она страшно собой довольна, а что у тетки, может, вся жизнь кувырком пойдет, ей дела нет, да и какая может быть жизнь в такой глубокой старости? И что мать там с ума, наверное, сходит…

— Варвара знает, что ты сюда поехала? — строго спросила я.

— Нет! Пусть поволнуется! Так ей и надо!

— Ну вот что! Либо ты сию минуту позвонишь матери и скажешь, где ты, либо можешь отправляться на все четыре стороны!

— Маша! Ты же не выгонишь меня на улицу зимней ночью!

— Не выгоню, факт! Но матери твоей позвоню!

— Ну, Машенька, ну пожалуйста, давай позвоним утром!

— Никаких разговоров! Ты боишься ей звонить? Ладно, я сама.

Меня одновременно душили смех и ярость — причудливое сочетание, ничего не скажешь. Взбалмошная девчонка, дурища, явилась и все мне поломала. Странно, что Макс еще не смылся. Неужели выжидает, чем все это кончится? Я набрала питерский номер. Трубку тут же подняли.

— Алло!

— Варя? Привет, это Маша!

— А, это ты! — в ее голосе послышалось разочарование. — А Кости нет, он в Америке.

— Варя, послушай, ты, наверное, волнуешься из-за Белки?

— Что? Откуда ты знаешь?

— Она только что заявилась ко мне, живехонька-здоровехонька!

— К тебе? В Москву?

— Ну не в Париж же! — раздраженно ответила я. Никогда мне не удавалось найти с этой женщиной общий язык. — Но ты не беспокойся, с ней все в порядке. Постараюсь как можно скорее отправить ее домой.

— А где она деньги взяла на дорогу? — закричала вдруг Варвара. — Это твоих рук дело, я знаю, ты с ней заодно.

— Варвара, опомнись, что ты несешь? Если хочешь знать, она мне испортила такой вечер…

— Вот-вот, подобное тянется к подобному! Она будет такой же шлюхой, как и ты!

Здрасьте, я ваша тетя! Дождалась благодарности. Если бы не присутствие Макса, я бы ей ответила, да так, что она бы надолго запомнила, но пришлось проглотить обиду..

— Ты можешь думать и говорить все, что угодно, а я свой долг выполнила, сообщила, что девочка цела и невредима. На этом я разговор прекращаю, и, надеюсь, очень надолго!

Я в бешенстве швырнула трубку.

— Ага, она и тебе нахамила? — не без злорадства осведомилась племянница. — Ой, а чем это у тебя так вкусно пахнет?

Начинается! Я глянула на Макса. Он улыбался. Я молча пожала плечами, ничего, дескать, не поделаешь, накрылся наш вечер медным тазом.

— Ой, Маш, а я не буду вам мешать, я сама тихонечко на кухне поем, ладно?

И не успела я ответить, как она юркнула в кухню.

— Да, не повезло, — покачал головой Макс.

Я промолчала. А что я могла сказать?

— У меня есть идея. Маша! — прошептал он с видом заговорщика.