Фарид Нагим - Мальчики под шаром
– А-а, ясно. Шорпа!
Он смотрит на меня чуть дольше положенного.
– Будешь с нами? – вдруг приглашает он.
Он смотрел, чтобы понять, может меня обидеть его приглашение или нет.
– Не-е, спасибо, ребята, я дома поел.
– Через пять минут будет готово, приходи.
– Я на работе, спасибо вам. Приятного аппетита.
Мужчина огорченно цокает языком и разводит руками.
Бегу. Вода плюхает в канистрах. Я чувствовал некую истеричность и фальшь своей радости, окончательного примирения с новым видением еще не произошло в моей душе.
Поставил чайник. Пересчитал “пояски”, почитал замечания и смешные споры ночных сторожей в “бортовом” журнале. Потом включил телевизор. На “Культуре” говорили о том, что у москвичей повысился интерес к танго. Показывали, как люди собираются на набережной Москвы-реки и танцуют. Мило.
Оп-оп! Поднимаем шлагбаум. Приехала банкирша, кодовое обозначение “бабулька”. Поставил ее джип возле будки, это место “левое”, и сто рублей за день мы кладем в карман, ночь – двести.
Интересно, утром она переходит дорогу осторожно, а вечером, после работы, идет не глядя, словно жить не хочет.
Я сидел и радовался, что заработал неожиданный стольник. В натуре удачный день. На другом канале показывали выставку ретро-автомобилей. Они действительно очень красивые, творческие.
Вот появился кавказский вор в законе Апокелла – внешность профессора Кембриджа, только у него в горле дырка и он курит, вставляя специальный мундштук в эту дырочку. Видит меня за стеклом и уважительно приветствует.
– Иди-иди, коллега! – шепчу я.
Во мне уже появилось это холопское превосходство обслуги над клиентами, беззлобное и насмешливое ворчание.
– Давай-давай, шевели каблуками! – презрительно шепчу я вслед старой актрисе Туманской. – Машет еще тут.
Она самая настоящая звезда и кумир поколений, на ней все еще играет отсвет алых советских костров, за ней тянется призрачный шлейф из всех сыгранных красавиц, а мне все равно – перед обслугой все равны.
На ТВЦ говорили о винтажной одежде. Вообще вся эта нынешняя любовь к ретро, винтажу, танго – говорит о безвременье, о бесцветности и безысходности.
Оп-оп! На своем джипе БМВ влетела Язвицкая. Фамилия под стать характеру.
– Давай-давай, чухай на тринадцатое. Женщина за рулем – убийца.
Но она вдруг взвизгнула тормозами в центре прохода. Плохой знак. Вышла и резко к будке, следом вылезла ее мамаша.
– Что такое, мать вашу?!
Выхожу.
– Добрый день, Марина.
– Ошибаетесь!
Сердце ёкнуло.
– Что-о такое? – Я добродушно развожу руками и едва не приседаю.
– Извините, мы же предупреждали, что будем забирать сегодня машину! – она показывает на кокетливый “ниссан микра”, которому слегка загораживает выезд джип “бабульки”. – Вам разве не передавали по смене?!
Конечно, старик Богданов либо забыл передать, либо намеренно не передал. Но ей-то что? А завтра скажет, мол, передавал, не надо спать на посту. И “бабульку” эту не вовремя принесло, она же позже приезжает всегда.
– Марина, вы, на самом деле, сможете выехать, давайте я поруковожу.
– Ёпст тудей! Дя я без вашего руководства вижу, что тут не выедешь! Вызывайте эвакуатор!
Шандец. Приехали.
– Марина!
– Эвакуатор!
– Марина, извините, пожалуйста! – Я уничиженно умоляю ее.
– Так! Я, во-первых, Марианна! А во-вторых, нам сегодня срочно на торжество в Ленинских Горках. Действуйте! – она закуривает. – Время пошло!
Мне тоже страшно хочется закурить, а сигареты кончились.
– Извините, можно у вас попросить сигаретку? – Я будто со стороны слышу свою наглую просьбу.
Она замирает, задыхается и с неприязненной, молчаливой ненавистью протягивает тонкую пачку. Я вынимаю сигаретку “зубочистку”, отрываю фильтр и закуриваю, руки дрожат.
– Эта машина не является членом нашей автостоянки! – проявляет бдительность ее мать.
Я курил, и от волнения ломило в груди. Надо сказать, что муж молодой Язвицкой – генерал МВД и глава какого-то фонда, где тоже фигурирует эта аббревиатура. У них четыре машины, и они являются ужасом и головной болью всей нашей стоянки МГСА. У самого генерала две таких роскошных иномарки, перед которыми “лексус” кажется машинкой из детского конструктора.
– Нет, главное дело, я что, буду ждать, пока вы покурите, что ли?!
– Вот, Марианна, вы видите здесь следы от прежней машины, и они не задевают этот джип. Можно вырулить.
– Прекратите включать дурака! Вы давно на этой стоянке?
– Не очень, простите.
– Мы будем жаловаться Владлену Николаевичу. Делайте что-нибудь. Иначе я вызову эвакуатор за ваш счет.
Я звоню “комбригу”. Объясняю ситуацию. Выслушиваю его ругательства. Даже трубку хочется отстранить от уха.
– Дайте сюда! – Марианна выхватывает трубку. – Дима! Что это такое?!
Я слышу его плачущий, растерянный голос.
– Как вырулить, Дима? Это невозможно! Вы меня за дуру, что ли, держите?! Да, эвакуатор! “Дорожный ангел”! Четыре тысячи.
“Четыре тысячи, твою ма-ать. Что же делать? Что же делать”?
– Да знаю… Да знаю я. Эта машина “левая”, Дима! Она вообще не должна перегораживать мамину машину, понимаешь? Это здесь не стояло! А у него вообще вид сонный какой-то… Мы будем ставить вопрос перед вашим руководством! – Она передает мне трубку.
– Посмотри в записных книжках телефон “бабульки”. – Голос его по инерции рыдает. – Василий, слов нет, сколько раз я тебя предупреждал, особенно по Язве. Поздравляю, ты попал на бабки и на проблемы!
Трясущимися руками роюсь в пыльных книжках. Обе дамы нервно курят. Вот, слава богу, телефон “бабульки”. Звоню. Женщины подходят ближе и настораживаются.
– Извините, – слышу я холодный голос в трубке. – Извините. Я понимаю, но я не могу, я уже еду на дачу.
– На да-ачу! – У меня обрывается сердце.
– Да на какую дачу?! – взрываются мать с дочерью. – На дачу как раз на своих машинах ездят. Пусть не врет! Она еще не могла на дачу уехать. Мы ее сейчас эвакуатором на обочину выкинем! Вас здесь не стояло!
– Извините, извините, – тихо говорю я банкирше и кладу телефон на стол, как надгробный камень на свою могилу.
– На дачу уже уехала! – повторяю я.
Как-то так получается, что я веду себя с ними заодно, точно я не виновник их проблемы, а такая же жертва, как и они. Марианна кого-то вызванивает: либо своего генерала, либо эвакуатор. И вдруг я снова слышу испуганные трели своего мобильника. Номер незнакомый. Голос банкирши “бабульки”, но уже не холодный, а слегка озадаченный:
– Погодите, а когда вы мне звонили, я слышала, эти бабы там так разорялись за вашей спиной?
– Да, – шепотом жалуюсь я. – Да, они возмущены. Эвакуатор хотят вызвать.
– Я буду через пятнадцать минут. Передайте этим кошелкам, что я их порву, как Тузик грелку!
– Что вы?! – Я в ужасе отстраняюсь от трубки.
Дамы нервно ходят по двору, и обе с мобильником возле уха.
– Она приедет! – кричу я. – Минут через десять, даст бог!
– А-а, сучка! – потрясает мобильником мать. – На дачу! Я же знаю, что она врет! На дачу за пятнадцать минут не доедешь.
– Ну мы ей тут щас устроим дачу! – обещают они в два голоса. – Пусть приезжает!
– Что вы, что вы! – Я уже жалею, что “бабулька” вызвалась приехать. Как я их тут буду разнимать?!
Через пятнадцать тяжелейших минут у ворот стоянки тормозит “Желтое такси”. Обе дамы с тихой ненавистью смотрят на “бабульку”. С таким же презрительным молчанием, даже не взглянув на них, она заводит свой джип, и я провожаю ее на запасное место на “пожарке”. А она совсем не бабулька, это молодая женщина, может быть, даже моя ровесница. Очень обаятельная, только очки неудачные. Она крепко пожала мне руку и вообще ведет себя так, точно я ей в чем-то очень помог.
– Никогда и ни перед кем не оправдывайтесь! – говорит она мне, садится в такси и уезжает.
Ольга, так ее зовут. И это тоже чудо, потому что это мое самое везучее имя. Ольги – мои добрые помощники по жизни.
Нелепое событие истеризировало мою душу, и остаток смены я досиживал в счастливой эйфории и все вспоминал, как она сказала, что приедет через пятнадцать минут и порвет этих дур. И еще я с печалью вспомнил, до меня только сейчас дошло это, что мать и дочь Язвицкие приехали из церкви, они были в платках и упоминали, что сегодня какой-то религиозный праздник.
Вдруг позвонил Виталик, и я едва не закричал от радости.
– Привет. Ты где?
– На стоянке, Виталь!
– Я на Арбате, – сказал он пыльным голосом. – Рисую… Вернее, не рисую, клиентов нет. Может, ты после работы придешь? Пива попьем.
– Конечно, Виталь, у меня скоро смена кончается.
Расскажу ему про сегодняшний случай, разделю пополам горькую обиду и радость эйфорическую. Денег дам хоть чуть-чуть.
Купил пива. Приятно было идти с работы, пусть дурацкой и отстойной, но все-таки работы. Прошел по бульвару и сел на троллейбус “Б”. Ехал в почти пустом салоне. На подступах к площади стояли вереницы военных “Уралов” с зарешеченными окнами и даже несколько “кашээмок” – командно-штабных машин связи. Я вспомнил, что сегодня 31-е. Несколько раз в этом году конец моей рабочей смены совпадал с этими мероприятиями. На входе на площадь меня обыскивал милиционер, мой ровесник. В рюкзаке посуда с остатками еды и грязные носки.
