Тимонг Лайтбрингер - Ненависть, Неверие, Надежда. Проза

И все же они приходят. И все же они продолжают стучаться, зная, что им не откроют - потому что открывать больше некому.

И все же они надеются, что однажды, много-много лет спустя, ты вспомнишь о том негромком стуке, что слышала когда-то совсем-совсем давно, бессчетные дни назад, но не стала открывать двери, потому что нежданный гость пришел в грозу - а ты не хотела замочить ноги.

Вспомнишь - и улыбнешься, поняв, что за путник был на дороге.

Редко, очень редко они приходят к тем, кто мог бы открыть свои двери - но двери по-прежнему стоят закрытыми - потому что открывать их некому.

Они не вымерли. Они не исчезли.

Вы сами убили своих принцев.

Письмо в одну сторону

Помнишь, как легко и непринужденно мы общались с тобой с самого начала ?

Помнишь, как ты не боялась меня ?

Помнишь, как уверяла, что не боишься других ?

Помнишь, как мечтала никогда не оказаться в золотой клетке ?

Тебе казалось, что так будет всегда ...

Но я вижу тебя идущей по иному пути.

Я не знаю, как повернется твоя жизнь и каким станет твой самый главный и окончательный выбор.

Возможно, у тебя будет много работы.

Быть может, у тебя будет еще больше денег.

Может случиться, что у тебя появится собственный бизнес.

Но все это будет золотая клетка.

Но и золота может оказаться слишком много.

По самое горло может оказаться его.

И успеешь ли закричать "Довольно !" ?

Должна успеть.

Я любил тебя как свою сестру, пусть нам и не суждено было встретиться.

Я искал возможности помочь тебе.

Разорвать собственными руками эту чертову клетку.

Я просил за тебя ...

Надеялся, ты услышишь шепот моих губ среди какофонии голосов, зазывающих во тьму.

Будь то тьма бессмысленной суеты, дела которой порастут прахом.

Или вражды людских сердец, во взаимной неспособности понять друг друга и обливающих своей собственной кровью.

Или самомнения, лишающего подлинных сил сломать клетку.

Я беззвучно шептал тебе тихими вечерами, в тщетной надежде дозваться.

Достучаться до твоей Души.

Достучаться до тебя подлинной.

Мы не можем кричать, как это делают другие, мы можем только шептать.

И потому мы давно затерялись в людской толпе, обуянной страстями хлеба и зрелищ.

Но однажды подойдет срок - и что станет с теми толпами ?

Уже подходит.

Ты видишь, что происходит с планетой ? Никогда еще не было столько стихийных бедствий за такой краткий срок.

Никогда еще планета не пыталась столь яростно расправиться с бушующими на ее поверхности паразитами.

Если не считать прошлых погибших цивилизаций, ныне ставших историей.

Ты хочешь стать историей ?

Но и истории бывают различны, особенно для видящих и слышащих.

Но как можно открыть глаза незрячим и рассказать о невероятном глухим ?

Решительно невозможно.

Пусть твоя глухота временна - но это все-таки глухота.

И неужели ты боишься попросить Бога ?

Не меня. Не нас. Бога !

Разве Он враг тебе ?

Такой шанс дается раз в жизнь.

Раз в множество жизней.

Его трудно найти и так легко потерять.

Но мы не ценим, пока не потеряем, ведь правда ?

Ничто не повторяется.

И мои слова - в том числе.

Жаль, что ты не слышишь.

Жаль, что Он не может докричаться до некоторых через нас.

Да, я верю в Бога.

Да, я слышал Бога.

Да, я с Ним.

А ты ?

Последняя исповедь верующего

С сегодняшнего дня я больше не буду верить в то, чего нет и чего не может быть - чего не может быть хотя бы потому, что никогда не было ранее. Я был слишком глуп. Я был слишком наивен. Я был слишком легковерен. Больше этого не повторится. Мне надоело.

Мне надоело каждый день вновь и вновь видеть, как мучаются и страдают близкие мне люди. Мне надоело страдать самому. Я устал кричать в пустоту, в тщетной надежде дозваться там, в этой беспросветной мгле, кого-нибудь, хоть кого-нибудь.

Я устал просить. Я устал требовать. Я устал умолять. Я устал верить.

Я устал видеть, как то, что называется высшей справедливостью, оборачивается неимоверным страданием, выдержать которое уже не остается сил.

Ты, мнящий себя справедливым, неужели ты просто не можешь оставить нас в покое?! Уйди из нашего мира, не мучай нас, я прошу тебя. Сделай это, если в тебе еще осталось хоть немного … человечности !

Мы не позволяли тебе так издеваться над нами. Мы не давали тебе права решать, кто прав и виноват. Мы не хотим видеть, как виноватые оказываются правыми, а правые - виноватыми. Мы слишком устали пытаться понять тебя. Глупцы, называющие твои пути неисповедимыми … в какой дыре ты должен был шляться, чтобы они стали таковыми?!

Мир полон твоими глупцами. На кой ты создал их, этих своих шутов? Быть может, у тебя столь извращенный юмор, что ты и не мог иначе? Они первобытны, эти шуты. Они жгут воск, почти также, как ранее другие жгли мясо. Они поют настолько заунывные и грустные песни, что хочется поскорее зажать уши, дабы не слышать их. Они бьют лбами стены, раз за разом, в тщетной надежде прошибить себе лоб и набить шишки мудрости. Они поклоняются доскам. Они совершают длинные и столь же нудные ритуалы, непонятные никому, даже им самим. Они столь гордятся своей приобщенностью к чему-то высшему, в то время как даже не поднялись до уровня разумных.

К чему тебе они? К чему тебе столько рабов? Ведь ты даже не можешь их прокормить, так что им приходится кормиться за счет других самим !

Я не твой раб. Я никогда им не был и никогда не буду. Мне нравится быть свободным и я не буду - по крайней мере собственными руками - ковать себе цепи. Больше я не буду этого делать.

Больше этого не повторится никогда - я не хочу допускать столь серьезных ошибок дважды. Я должен наконец-то чему-нибудь научиться на них. Я слишком долго надеялся на чудо. Я слишком долго не понимал, что чудес не бывает. Я слишком долго был рабом и даже не помышлял о том, чтобы наконец стать свободным - свободным от глупости.

Отныне я назову тебя, Всевышний - глупостью наивных !

Жалкие, слабые люди - они столь привыкли прятаться за своими соломенными стенами от невзгод жизни…но тронь эти стены - и они рассыпятся в прах. И тогда не будет ни веры в то, что “все к лучшему”, ни даже понимания, на кой черт надо было ломать этот такой уютный дом… И тогда они проклянут тебя и отвернутся от тебя и ты станешь для них воистину неисповедимым.

Это ведь они твои Избранные Рабы, правда?! Сколь плохо ты выбираешь людей, Всевышний ! Впрочем, только глупцы верят глупцам.

Я устал видеть, как ты мучаешь людей. Я устал видеть, как ты пренебрегаешь ими. Мне больно смотреть на то, как даже над доверившимися тебе ты постоянно совершаешь экзорцизмы, после которых они уже не могут нормально жить. У тебя слишком своеобразная логика … слишком нечеловеческая, чтобы мы могли понять и принять ее.

Именно поэтому однажды тебя не станет. Ты уйдешь, как уходит болезнь. Ты исчезнешь без следа, как без следа растворяется грусть, оставляя место улыбке. Тебя просто не станет - ты станешь ненужным. И свободные станут разумными - им больше не будут нужны цепи, дабы сдерживать их исчезнувшие обезьяньи повадки.

Мне не нужна твоя справедливость. Я смеюсь над твоими избранными. Я … мы - не будем твоими рабами.

Для меня ты исчез - так что можешь и не возвращаться. Больше не нужно заботиться обо мне - я смогу позаботиться о себе и о других сам.

Потому что даже когда умирают боги … люди - остаются.

Простить

Удар. Еще удар.

Маленькие струйки крови, стекающие из разодранной кожи.

Боль. Волны боли, бороздящие и сжимающие в судорогах тело, туманящие разум.

Отчаянный тихий-тихий полувскрик, полный неизбывной тоски.

Грозное лицо отца, нависшее совсем-совсем рядом. Обнаженные белки глаз… полный злобы и ненависти взгляд.

Снова боль. Еще. Еще.

Комок чего-то теплого, застрявший в горле и не дающий дышать. Плевок на пол, плевок - кровью.

- Папа, остановись ! Не нааааадоооо….. За чтоооооо?

- Ах ты маленький гаденыш ! Я разве тебе не говорил, что со взрослыми нужно разговаривать вежливо и уважительно?! Тем более со мной! Ты почему посмел назвать меня гадом? Как ты смел так назвать своего родного отца ?! Ах ты неблагодарный выродок! Получи, маленькая скотина ! Получи, тварь !

Хрип. Дышать уже невозможно.

- Да остановись ты, отец ! За что ты бьешь ребенка, засранец ! Что же ты за зверь то такой ! Остановись, говорю тебе - ты же сейчас убьешь его !

Голос матери, еле дошедший до сознания - тихий и ласковый голос, сейчас сделавшийся каменно-твердым и каким-то совершенно изломанным. Он всегда делался таким, когда отец бил его. Но - и только.