Максим Веселов - «Клуб Шести»
И денег – хотел продолжить художник, но язык пока не повернулся. А вот, почему не пишется? Может это обсудить?
– Антон Владимирович, я вот что хотел с вами обсудить.
– Да? Я весь – внимание.
– Благодарю. Так вот. Просто писать портреты, соблюдая одно только физическое сходство – как-то банально, видно, не за тем вы меня пригласили. Можно было и сфотографироваться. Или с Арбата народ позвать, всё дешевле выходит. Я правильно понимаю?
– Я сам пока вас не очень понимаю, поэтому, пожалуйста, продолжайте.
Вот же чёрт, не колется. Хороший актёр.
– А что, если помимо лиц, я попробую создать на холсте как бы полный образ человека? Его мысли, желания, думы, надежды… страхи?
– Ну? – уже явно не понимал собеседник.- Что вас останавливает?
– Ага, значит, согласны. А останавливает меня отсутствие информации о персонажах, если так можно выразиться. Вы знаете, они все даже визитки мои мне же вернули… в карманы пальто напихали. Это вы им сказали так поступить?
Улыбки у обоих получились натянутыми. Один не понимал, но – лез с вопросами, желая разобраться, а второй желал какую-то часть информации скрыть, зная, что надо говорить всё. Вот и разберись тут.
– Ну, почему же «я сказал»? – вилял гость.- Ничего я им не говорил. М-м-м… Это традиция… или, точнее – правило. Короче, тут у нас с вами, действительно – дилемма. Что делать будем? Как вы считаете?
– Как я считаю? Я считаю, что мне надо больше узнать о ваших «клубистах».
Слово «член», даже применительно к Клубу, мол, «члены Клуба», выглядело теперь для Теодора вульгарно. Ладно, когда дело касалось «правительства», в новостях это звучало вполне приемлемо и уместно – «члены правительства», этакий монстр-мутант с кучкой скрюченных говорящих члеников. Самая реальная фантастика, не ужасающая никого, привыкли. А тут – язык на эти слова не поворачивался.
– Узнать. Хорошо. Только – невозможно. Клуб – закрытый, никто никому не даёт визиток, мы не знаем домашних и рабочих, вообще никаких телефонов друг друга.
Адреса… знаем визуально. И не все. Я почти не вижу выхода, Теодор Сергеевич. А вы?
– Вы сами говорите «почти». Значит, выход есть. И мне самому надо догадаться, так? -… (попыхтел коричневой сигариллой) – Ну, что ж. Я вижу один ход. Только сначала короткий вопрос: как выходят из вашего Клуба? Или это так же – секрет?
– Почему «секрет», вовсе нет. Выходят. Только мы сами не знаем – как. Просто, в один прекрасный момент – больше не приходят в Клуб и всё.
– Всё???
– Всё. Мы в рабство не записываемся. Каждый сам решает.
Помолчали. Муторное что-то тут было. Явно «пахло краской».
– А не кажется ли вам, Антон Владимирович, что у вас люди в Клубе просто-таки пропадают, а не «не приходят»?
– Всяко можно повернуть. Если человек не приходит, то либо он не хочет больше приходить, либо – пропал. Так ведь? А, в прочем, нам это не интересно, приходы-уходы это личное дело каждого и не это нас объединяет.
– А что? М-гм, простите. Бестактный вопрос. Во всяком случае – пока бестактный.
Ну так вот, раз всё так замечательно просто, то не стать ли мне… э… не могли бы вы принять меня в ваш Клуб? Кстати, Клуб у вас называется «Клуб Шести», а вас там – пять человек, если я правильно всех пересчитал. Одного, так или иначе, не хватает, почему им не стать мне? Как вы считаете? Или название не имеет отношения к числу участников?
– Имеет, имеет. Не беспокойтесь, ничего мистическо-сатанинского в эту цифру мы не вкладываем. Недавно один ушёл. Или, как вы считаете, пропал. (улыбнулись понимающе, мол, шутка, кергуду.) Поэтому, место, действительно – свободно. Я могу вас рекомендовать собранию. Вы заслуживаете наивысших похвал. Это хорошая идея, Теодор Сергеевич. Тогда вы сможете сойтись лично с каждым из нас и узнать то, что вам необходимо. А, может, и даже сверх меры. Но, для вас не может быть «сверх», вам всё будет в масть. Или – в колорит, да?
– Да.
– О’к. Вам удобно будет подойти в Клуб завтра к вечеру?
– А и почему бы и нет! Конечно же подойду. Так, договорились?
– Договорились, я вас рекомендую. Да и вы не пожалеете. А сейчас, позвольте мне откланяться. Дела, Теодор Сергеевич, дела, вы уж извините.
Расшаркавшись, новые заговорщики распрощались.
Нифига себе, думал Теодор, вот тебе и «хорошая идея, Теодор Сергеевич», это, стало быть, теперь его собственная идея. Во оно как. Это, значит, Теодор сам напросился. Ох уж, Селифанов, вот же бизнесмен хренов. Потому у него и дела идут в гору – всё вывернет так, как надо именно ему. И реки потекут вспять, если он приложит руку, а рыба будет думать, что это она, рыба, повернула реку. Вот же «Челове-ек из Ке-емерова».
День подошёл к концу, художник провожал его на западном балконе с чашкой зелёного чая и думами о бренном и тайном.
Заговорить о новой предоплате он не смог. Не в его характере это оказалось. Ну и ладно, вынесет кривая, нам, русским, только она навсегда осталась верна. Может, ещё «авось», тоже работает исправно. На том и порешил. Но и во сне Теодора продолжали беспокоить размышления о Клубе. А утро готовило собственные сюрпризы.
Пространству свойственно откликаться на человеческие думы.
В жизни ничего не бывает однозначно.
Как в шахматах – в сложной ситуации можно выбрать десятки вариантов ходов, а всё одно, в конце игры кому-то объявят мат. Вопрос только – кому. Но, можно договориться и на ничью. В жизни не всегда можно договориться на ничью. Чаще, она оказывается чья-то. Так вот: поутру прибыл мальчик-курьер. Тот самый, галантный любитель мороженого. Новости порадовали – Мариэтта Власовна вернулась из штатов раньше намеченного. Причина замечательная – всё распродала. Пацан и пришёл сообщить, что Теодора ждал неплохой «зелёный» гонорар. Теперь проблема финансов опять отошла на второй план, да, на самом деле – исчезла. Вот тебе и раз и сказ. Теперь он больше не «вынужден входить в Клуб», как убеждал сам себя во сне, теперь он может тянуть столько, сколько хочет. А вот, хочет ли он тянуть, вот в чём вопрос. Да вопрос ли это? Не мужское дело – избегать приключений. Это ещё одна загадка русской души. Зачем отказываться от того, что предлагает жизнь?
Греби и то и это, а уж после разберёмся, что нам было надо на самом деле. Разве не так? И к вечеру Теодор напомаженный отправился в Клуб Шести, дабы стать Шестым. Какая прелесть, эта мистика! Тайна всегда волнует.
8.
По случаю вхождения в Клуб, Теодор из своего нового гонорара купил себе новое кашне и галстук в тон. Его последние картины висели теперь где-то за Тихим океаном у неговорящих по-русски ценителей, а он шёл по своему заплёванному городу в новом кашне, купленном на их заокеанские деньги, и болтался посреди улицы на узле новенького блестящего галстука. Что ж, и то дело – пополнил национальную экономику несколькими зелёными купюрами. Они, его купюры, конечно же, опять уйдут обратно за океан в обмен на всё те же галстуки и кашне, но – всё же, всё же… процесс идёт и не без его помощи. Тьфу.
Он шёл и представлял себе, как войдёт в Клуб уже претендентом. Как увидит своих персонажей в новом свете, новом ракурсе, ином эмоциональном плане. Опять надо будет изменять, дополнять и тем самым переделывать начатые эскизы. Всегда так: с первой встречи не увидишь, не разглядишь самого важного или какой-то малюсенькой детали, незначительной привычки или вздоха, которые перевернут первичное представление о человеке.
Но, не тут-то было.
Его новые персонажи абсолютно не изменились с момента последней встречи. То есть, вообще абсолютно, если так можно хоть иногда выразиться. Теодор даже неинтеллигентно крякнул или что-то в этом роде. Он обвёл глазами присутствующих, и глаз художника определил: все сидят на тех же (своих, видимо) местах, в тех же позах, и – в той же одежде. Всё, кроме последнего было нормальным, но одну и ту же одежду на разных встречах Теодор понять не смог. Однако, мозг потребовал объяснений. Люди любят мистику, но человеческий мозг воспринимает мистику только теоретическую, в жизни он обязан её объяснить подручными средствами логики, иначе – хана, а ханы допустить нельзя. Поэтому, мозг Теодора впал в ступор и не желал из него выходить, пока есть загадка.
Логика вновь выручила. И на этот раз. Люди-то тут собрались – утончённые, они умеют заботиться о других, предугадывая потребности этих самых – других. Видимо, они сумели предвидеть, что Теодору сложно будет их рисовать, если они станут постоянно переодеваться в разное платье. Вот и пришли в том, в чём сидели здесь на их первой встрече. Вот и всё. Полегчало? М-да, скорее да, чем нет. Тем не менее, Теодор смог говорить, мозг продолжил своё путешествие в пространстве.
– Здравствуйте, дамы и господа,- глухо сказал художник и откашлялся в кулак.
Все с разными степенями улыбок с ним поздоровались. Целый спектр растянутых губ проплыл перед Теодором: председатель Клуба расплылся по своему лицу этак покровительственно и отечески, музыкант Шамир дёрнулся скулой и улыбнулся левым глазом, девочка-женщина Наташа-Мария затрясла косичками-хвостиками и радостно-восхищённо поморгала, дама-модерн Изольда Максимилиановна сняла правую перчатку и кокетливо позволила чмокнуть холодноватую ручку, писатель Михаил Романович приветственно-благосклонно поаплодировал перчаткой о папочку. Ну, что ж, Теодор,- пронеслось в голове у него,- похоже, ты тут всем угодил.
