Дмитрий Новоселов - Нарушители правил
Минут за тридцать я выболтал первой попавшейся девчонке цель своей командировки, все тонкости своей работы и большую часть произошедших со мной событий за последние сутки.
– Так ты здесь с другом? – уточнила она.
– Да. Я совсем забыл про своего приятеля.
Аркашка хлыщ и прощелыга. Он еще тот парень. Точно отобьет у меня Жанну. Я со своими мослами и очками ему в подметки не гожусь. Хотя с другой стороны, это не в его интересах. Он ведь чего-то от меня хочет.
Аркашка отнесся к Жанне индифферентно. Он поздоровался, что-то сказал вежливое, налил себе из графина, замахнул рюмаху потом отвернулся и снова стал смотреть на голых девочек. Мы с Жанной пили, ели что-то и танцевали. Я окончательно окосел – то ли от девушки, то ли от выпивки. Причина плохого Жанниного настроения объяснялась очень просто. Оказывается, она сегодня ходила устраиваться на работу в одну московскую компанию, которая открывала в городе небольшой филиал. Ее не взяли.
– Понимаешь, – горевала она, – я три этапа прошла, самые трудные. Сегодня была вообще ерунда какая-то, психологические тесты. Я была так уверена в себе, что потом не могла поверить. Сидел старый противный бородатый мужик и задавал идиотские вопросы. Через два часа пришла за результатом, передо мной извинились.
Я как мог, успокаивал девчонку. Получалось плохо. Неожиданно Жанна сняла очки и убрала в сумочку.
– Надоели, – сказала она.
– А как ты будешь без очков?
– А они без диоптрий.
– Как это?
– У меня зрение нормальное. Я их для солидности надела. Одна подруга посоветовала: когда идешь на работу устраиваться, надень очки. Будет умный вид.
Вот все и прояснилось. Вот почему она никак не отреагировала на мой метод знакомства. Она не ассоциировала себя с очкариками. У нее комплекса нет. Она нормальная! Если бы я знал, то на выстрел бы к ней побоялся подойти!
В двенадцать Аркаша засобирался домой. Мы договорились созвониться. Его изрядно штормило, тем не менее, он не забыл расплатиться за столик. Примерно через час собрались и мы.
– Где ты живешь? – спросил я, когда мы вышли на улицу.
– Недалеко. Только я не хочу домой.
– Тогда поехали ко мне.
– Поехали.
Мы сели в такси и отправились в гостиницу.
Вот он мой город! Узнаю его. Сколько раз мы проводили девочек в общагу. Я, чаще всего, чужих. Легче легкого. Нужно только втереть уши дежурному. Тряхнем стариной!
Через стекла фасада я увидел Спартака. Он стоял за стойкой, разговаривал по телефону и при этом смотрел на себя в зеркало. Швейцара в дверях не оказалось, мы беспрепятственно прошли прямо к моему старому знакомому. Увидев меня с дамой, Спартак бескрайне улыбнулся. Теперь он смотрел на меня как на равного. Типа, хоть ты и из люкса, но слабости у тебя как у всякого мужика. Он взял меня под локоть и отвел в сторонку.
– Пусть живет хоть неделю, – заговорщески подмигнул он. – Я все устрою.
Наверное, он надеялся на чаевые, но я просто сказал:
– Спасибо, – и собрался уйти.
– Постой, – остановил он меня. – А презервативы?
– А есть?
– Легко, – он повернулся спиной к Жанне и, таясь, вытащил из кармана две пачки. – Вот здесь четыре штуки в упаковке по шестьсот рублей, а в этой – шесть, по тысяче.
– А что так дорого?
– Монополия. Если купишь шесть, сделаю скидку.
– Ты мне льстишь, – похлопал его по плечу, – давай ту, где четыре.
– А шампанское в номер?
– Лучше мартини.
– Легко.
Я подождал секунды две, думая, что он и вино вытащит из кармана, но этого не случилось. Видимо его карманы оказались не такими уж бездонными, как могло показаться.
Мы поднялись наверх, сели за стол, дождались мартини и стали разговаривать. Жанна разоткровенничалась.
– Неделю назад меня человек бросил.
– Да ну, не верю.
– Взял и бросил. Прекрати делать глупые комплименты.
– Просто не могу себе представить.
– Я ведь замужем была. Хороший такой дядька. На пятнадцать лет меня старше. Богатый. Я шесть лет как сыр в масле каталась.
– А тебе сейчас сколько?
– Тридцать.
– Никогда не скажешь!
– Кончай! У меня все было. Правда, он детей не хотел, но я бы его все равно уломала. Я его любила. Не по расчету выходила. Полтора года назад он пригласил к себе из Калуги сына от первого брака. Там у парня что-то не складывалось, а он ему тут работу хорошую обеспечил, хату купил. И все.
– Что все?
– Мы с этим сынком полюбили друг друга. Просто дико полюбили. Он меня на семь лет моложе, но это ничего не значит. Я хмыкнул, как бы соглашаясь.
– Мы честно пришли к моему мужу и все рассказали. Тот поорал, вначале хотел сына отговорить, но сынок упрямый оказался, тогда папаша послал нас к чертям собачьим. Лишил денежного содержания. Жили мы в однокомнатной панельке, с хлеба на квас перебивались. Я так счастлива была!
– И что?
– Год прошел, и он меня бросил, вернулся к своему папаше. Теперь у них все в порядке – семья, а я одна, как дура. Дура я – дура.
– Да уж, – я не нашелся что сказать.
– Знаешь, я сейчас думаю, что сынок отбил меня, чтобы отомстить отцу. Тот ведь их бросил с матерью. Я как вещь. Они там решают свои психологические проблемы, а я теряю целую жизнь, – у нее на глазах навернулись слезы. – Меня все бросают. Даже мать.
– Как это?
– Вот так. Мне было четыре года, когда она меня оставила с отцом и уехала с каким-то греком. Греку, видите ли, такой груз как я не нужен был. Я ее даже не помню.
Что-то сексом тут и не пахнет, сплошная передача «Жди меня». Я почувствовал себя ущербным, в моей жизни таких лихих поворотов не было, не о чем поплакаться.
– Мое детство сплошной кошмар, – тем временем продолжала Жанна.
– Что, папа пил?
– Нет, хуже.
– А что может быть хуже?
– Ладно, проехали.
– Знаешь, почему люди с теплотой вспоминают детство? – меня потянуло на философию.
– Нет.
– Потому что это самое беззаботное время. Там проблем не было. Несчастной любви не было, ненависти тоже. Время тянулось, день бесконечен. Впереди вечность.
– У меня не было беззаботного детства.
– У меня тоже.
– А у тебя то что?
– Были проблемы. Папа хотел, чтобы я стал вундеркиндом. Он сам учитель и водил меня ко всем знакомым репетиторам. Английский, французский, немецкий и т.д. Тогда было модно оканчивать школу за пять лет, всякие там дети-поэты, художники и математики. Но, из меня вундеркинда не получилось.
– Почему?
– Я во всем преуспел кроме математики. Не давалась она мне, хоть убей. Не то, что впереди идти, я даже школьную программу не тянул. Мне в основном папу было жалко. Мечта всей его жизни рушилась. Я так старался, переживал. Папа говорил, что мозг – это мышца, его нужно тренировать. Он заставлял меня считать все подряд, все свободное время. Фонари, ступеньки, ворон, номера у машин. Я придумывал задачи, складывал в уме, потом умножал, делил.
– И что, помогло?
– Да, папа оказался прав. Я все-таки осилил эту науку. С легкостью оперирую в уме любыми четырехзначными числами. Складываю, вычитаю, делю, умножаю.
– Здорово.
– Но есть побочный эффект. Я до сих пор считаю ступеньки, столбы, этажи и все что можно посчитать. Я все еще придумываю задачи.
– Ну, это ерунда. Ты ведь не наркоман. А где теперь твой папа?
– Родители умерли.
– Извини.
Я рассказал, что именно из-за своей способности считать в уме я попал в эту командировку. Ее взгляд на эту проблему был для меня неожиданным:
– Если бы тебя не послали сюда, то мы бы с тобой не встретились. А ты такой здоровский!
Она посмотрела на меня влюблено.
Мы допили мартини, и она сказала, что пора спать. Это очень ответственный момент. Сейчас все решится. Жанна пошла в ванную. Она пробыла там минут пятнадцать и вышла в одном полотенце. Полотенце, хоть и большое, но ничего не прикрывало. На меня напало непривычно сильное возбуждение. Я тоже побежал в ванную. Почистил зубы и принял душ, но возбуждение не спадало. Тогда я надел презерватив и тоже обмотался полотенцем.
Жанна сидела на диване. Я опустился рядом, близко-близко. Обнял ее за плечи и поцеловал в губы. В грудь мне уперлась ее стальная возмущенная рука.
– Ты хочешь сказать, что я блядь? – почти крикнула она.
Ну вот.
– Нет, я такими словами не разговариваю, я такими словами даже не думаю.
– Забудь, – сказала она и разрыдалась.
Я пошел в ванную, снял презерватив и надел трусы.
– Иди, ложись на кровать, – сказал я Жанне, – а я прикорну тут на диване.
– Нет, сам ложись на кровать, мне что-то расхотелось спать.
Мы оба были очень пьяны. Я неожиданно остро это почувствовал.
– Хорошо. А ты что будешь делать?
– Пойду, открою окно, положу титьки на подоконник и буду выть на луну.
3.
