Сергей Герасимов - Шаги за спиной
– О чем ты думаешь?
– О своем.
– Скажи мне, я хочу знать.
– Я думаю… Я думаю о том… Как это тебе сказать… Я думаю о том, что мне надоела эта жизнь. Я хочу вырваться.
На днях мы чуть не сбили машиной человека. Даже двух человек. Мы хотели их сбить и передумали в последние секунды. И вот что я думаю: если бы мы все же сбили их, никто бы не нашел нас. Можно убить человека и тебя никто не найдет…
– Кого ты хочешь убить? – вяло откликнулась Люда.
– Никого пока… Но ведь не только убить… И зачем обязательно убивать? Я молод, силен, умен, мне дико, неправдоподобно везет – почему бы не использовать это для собственной пользы? Что такого плохого в собственной пользе, что ею все тычут в нос? Я способен на поступок.
Мне хочется придумать что-нибудь огромное и сильное – настоящее преступление, о котором бы говорили все, которое бы никто не смог повторить. Я хочу быть богат, не только для себя, но и для тебя. Да, я хочу быть богат. Но если этого нельзя сделать честно? Ты меня слушаешь? Ты мне поможешь.
Например, я неплохо играю в карты. С моим везением я мог бы много выиграть. Нет, это совсем не то. Или, я знаю дачу, недалеко от пашкиного домика, это трехэтажный дворец, возле нее крутятся автомобили как муравьи у муравейника. Сколько денег может быть там? Почему бы не прийти и не взять их?
Вчера в парке ко мне пристали, но я запросто отделался от них, просто взглянул на штырь, который торчал неподалеку…
Эти люди глупы… И у них нет моего везения. А ты – ты такая женщина. Не могу поверить, что ты со мной… Мы так много сможем сделать вместе… Ты меня слушаешь?
Но Людочка спала. Ночь и половинка таблетки сделали свое дело.
20
Они проснулись от стука в дверь. Часы показывали половину шестого. Валерий начал быстро одеваться.
– Люда, открой! – громыхал папаша.
Люда открыла окно, но неудачно, со звоном.
– Что ты там делаешь? – голос из-за двери.
– Любовника выпускаю, – ответила Люда и продолжила тихо, обращаясь к Валерию: – быстрее вылазь, я люблю тебя! (последнее она добавила для храбрости, все же четвертый этаж).
Валерий посмотрел вниз и развел руками.
– Да по винограду, по винограду! – продолжала шептать Людочка, подталкивая его к окну.
– Ну открой в конце концов, мне надоело!
– Сейчас, любовник упирается! Не хочет сползать по винограду.
Валерий издал несвоевременный звук и папаша насторожился.
– Ушел, – сказала Люда тихо, – пошел на балкон, чтобы посмотреть что делается здесь у окна. Если бы ты был смелее, мог бы сам перелезть на балкон, а потом выйти через дверь. Но теперь уже поздно. Сейчас ты его увидишь.
Валерий подошел к двери и отпер ее. В зале не было никого.
Людочка высунулась из окна по пояс и что-то говорила отцу.
Отец был на балконе. Валерий вышел в зал и направился к дверям. И тут заверещал звонок.
21
Сегодняшинй день был особенно счастливым. Не потому, что Люда сказала напоследок «Я люблю тебя», хотя могла бы и не сказать. Не потому что все, в конце концов, хорошо обошлось со странным папашей. Не потому, что, наконец-то, он познал последнюю важную тайну, которую так долго скрывала от него жизнь – собственно, в тайне и не было ничего особенного; такое же развлечение, как и любое другое. Слишком много об этом говорят. Сексуальные меньшинства, те вообще сбрендили на этом. Большинства пока держатся. Есть вещи поинтереснее.
Одной из вещей поинтереснее было искусство. Сегодня Валерий был приглашен на концерт фортепианного авангарда.
С группой городских авангардистов он познакомился два года назад, случайно. Группа была довольно прозрачной общностью, с тремя фанатами во главе, издавшими несколько пьесс. Было еще человек двадцать или тридцать авангардистов невидимых, размазанных по всему городу с плотностью вероятности близкой к нулю в каждой точке. Сам себя Валерий считал безусловно талантливее их всех, вместе взятых, но, так как то же самое думал о себе любой из тридцати трех, собственное мнение как-то теряло в значительности. Совсем друге дело – мнение толпы. К толпе авангардисты относились двойственно: искренне ее презирали и так же искренне, с замиранием дыхания на бледных губах, прислушивались к ее словам. Но чаще толпа молчала.
Сегодня состоится большой концерт столичного авангарда и, хотя звезд вроде Макарова или Леонтьева не ожидается, все звездочки поменьше обязательно будут.
Валерий задержался у кассы, наблюдая полное отсутствие потенциального зрителя. Стояла только Преображенская Наталья, известная ему по фотографиям. Наталья обьясняла, что это ее концерт, ее собственное выступление сразу после антракта, она сама будет играть собственные сочинения, у нее такая работа, за это платят деньги, а несгибаемая старушка на все аргументы отвечала, что без билета никаких Преображенских она пускать не собирается. Чем меньше человечек, тем сильнее его пучит от власти.
– Ну что с ней делать? – отчаялась Преображенская. – У вас нет билетика, случайно? Я любую цену заплачу.
– Нет, – ответил Валерий, – меня пускают бесплатно. Я по приглашению.
Покинув Преображенскую, он вошел в зал – и зал был неожиданно полон.
У входа продавали разные неожиданные вещи, чтобы подготовить слушателя к музыкальным неожиданностям. Валерий купил стеклянный елочный шарик в маленьком целофановом пакете. По инструкции, шарик нужно было разбить о другой, точно такой же. Внутри шариков лежали предсказания и пожелания. Если два пожелания совпадали, то они сбывались. По крайней мере, так обещал продавец шариков.
Валерий пробрался, высмотрев свободное место (было еще несколько свободных впритык за колонами, там, где слышно, но не видно); рядом сидела девушка, показавшаяся смутно знакомой, и использовала вместо веера голубую программку.
Было жарко и шумно.
Валерий улыбнулся и девушка ответила, улыбаясь в ответ:
– Никак не ожидала встретить вас здесь.
В ее глазах загорались звездочки, как в вечернем небе. Что такое? – подумал Валерий. – Минуту назад все было так прочно, моя крепость могла выдержать любой артобстрел. Но вдруг вырастает колокольчик на камнях и стены падают. Неужели так может быть?
– Я не совсем поняла, – сказала девушка, – вы что-то сказали об артилерии и колокольчиках.
– Я что-то говорил?
– Да.
– У меня привычка думать вслух. Я думал о вас. Мы где-то встречались раньше.
– Да, – ответила Тамара, – может быть, вам будет больно от моего напоминания, но я видела вас в больнице. Вы чуть не погибли тогда. Мне было страшно жаль вас. Вы сидели, сжав кулаки, и разговаривали с пустотой. Это так страшно потерять кого-то – я еще никого не теряла в жизни, но мне кажется, что это очень страшно.
– Да, – сказал Валерий, – это самое страшное, что можно представить. Я только что представил, что потеряю вас, и мое сердце сбилось с ритма.
– Не стоит делать таких комплиментов.
– Почему?
– Сердце остановится. В лучшем случае вы опять попадете в больницу, а в худшем – на тот свет.
– На том свете я уже был, – сказал Валерий, – целых четыре минуты. О рае ничего не могу сказать, но ада там точно нет.
Вы купили шарик?
– Да, и вот не знаю что с ним делать.
– Давайте чокнемся?
– Давайте.
Они хлопнули кулечек о кулечек и шарики разбились, сразу оба, с очень мелодичным звуком.
– Что там написано?
– Позвольте я, – Тамара открыла кулечек, – мужчина обязательно порежется… Вот. Похоже на лотерейные билетики.
– Что у вас? – спросил Валерий.
– Я… Нет, я не могу прочесть.
– Тогда наши судьбы совпали. На моем написано, что я вас люблю. И это правда.
– Но нельзя же так, – ответила Тамара. Ей вдруг захотелось прижаться к этому человеку, наверное, теплому, сильному, доброму, так захотелось, что она вздохнула со стоном – а на сцене кто-то настраивал скрипку и скрипка застонала именно тем тоном.
– Нельзя, – сказал Валерий, – но я необычный человек. Мне очень хочется быть откровенным. Сегодня я ночевал у женщины и был уверен, что люблю ее. К ней неожиданно приехал отец, и мне пришлось прятаться, потом отец заснул в кресле и мы любили друг друга прямо на ковре в двух метрах от него. Утром я уже собирался сбежать и почти выходил в двери, когда кто-то позвонил. Мне пришлось спрятаться в туалет. Это была женщина, шофер, она хотела отвезти отца куда-то. Тот отказался и женщина ушла, но перед тем, как уйти, она попробовала зайти в туалет. Внутри не было крючка, а я как то не ожидал ее. Она открыла дверь и посмотрела на меня. На ней были огромные очки и под очками огромные темные круги – от усталости. Я сказал: «пожалуйста, помолчите», а она ответила «это не мое дело» и ушла. Я вышел за ней и она подвезла меня к центру. По дороге она не сказала ни единого слова. Я думал, что это настоящее приключение, я думал, что это настоящая любовь. Но ведь и настоящее приключение, и настоящая любовь начались лишь с того момента, когда мы сели рядом. Мы оба понимаем это.
