Валерий Грузин - Гибель Киева
Не повредят делу и несколько грамматических ошибок, лучше в согласовании времён, или нет – в окончаниях мужского и женского рода, ведь такой изъян – верный путь к закавказскому следу. Хотя наверняка поймут, что их пытаются дурачить.
Слова подбирать простые. Предложения короткие. Никаких прилагательных, минимум наречий и местоимений – этих опознавательных знаков речевой характеристики.
Арго? Пожалуй. Позволительно употребить одно словечко из воровского жаргона. Заковыристое, редкостное даже для «фени». Что ж, чем больше поставить помех, тем больше шансов остаться неузнанным. Ну а главное – ноль эмоций и побольше металла в голосе. Клиент просто обязан поверить, что с ним не шутят.
Время звонка? Тут думать нечего – полночь. А что если фоном запустить «В двенадцать часов по ночам из гроба встаёт полководец»?.. Не-а, дешёвый трюк, к тому же характеризующий личность. Зеки и лица кавказской национальности отдыхают. Лучше обойтись без аффекта. Тогда что? Метроном? Что-то цокающее, напоминающее включённый счётчик. Стоит подумать. Такое действует. И последняя фраза получается хорошо оформленной: «Всё! Время пошло». Тик-так, тик-так, тик-так…
Бессмертный Остап Бендер знал толк в процедуре отнимания денег. «Союз меча и орала» – достойный пример. Но он на мизансцене присутствовал лично и играть роль ему приходилось без репетиций. У Александра перед ним явное преимущество. Анонимность, невидимость, отсутствие лица надвинувшейся угрозы. Его лицо будет создавать воображение клиента. Что ж, тем оно будет страшнее. И воображению надо бы помочь, ибо неведомое ужаснее зримого, а ожидание беды куда страшнее самой беды.
Надо бы создать впечатление, что клиента преследует какая-то мощная организация, а не шантажист-одиночка. Посему обороты типа «нам известно», «мы располагаем», «в наших архивах хранятся сведения», «у нас длинные руки везде» и тому подобное должно подвести к закономерному итоговому приговору: «Мы постановили взыскать с тебя сумму в сто тысяч евро. Дополнительно десять тысяч за каждый день просрочки, а за разглашение – пятикратный номинал. Ты понял, штымп? Четверть миллиона плюс! Или пулю в затылок. Тебе и твоим уродцам!»
Передачу назначить на десять тридцать следующего утра. Пробок в это время поменьше, да и денег раздобыть успеет. Правда, посоветоваться тоже. Силы подтянуть. Нет, пожалуй, на десять. Тогда ресурс времени у него будет меньший.
Дату операции оттягивать не стоит, поскольку с каждым днём в клиенте будет ослабевать чувство страха за свою репутацию, а его страх – главная сила Александра. Правда, в обойме не доставало одного патрона. Того самого – для контрольного выстрела. И доставить этот патрон обещал политический обозреватель Владимир, который был хорош собой, носил исключительно белые рубашки, однотонные галстуки и был слегка заносчив.
Александр знал, что весной конецкие наняли его для разработки стратегического плана по проведению избирательной кампании в Киеве. Обещанные деньги да и масштаб заказа Владимиру понравились, и он стал ещё заносчивее. Два месяца день и ночь корпел над заказом с такой самоотдачей, что прочерчённый острой бритвой парикмахера старомодный пробор перестал просматриваться, а главный редактор начал подумывать о поиске нового кандидата на его позицию.
В тот день, когда работа была завершена и представлена на рассмотрение и, естественно, к оплате, его даже не пустили в кабинет заказчика. После двухчасового ожидания в приёмной к нему вышла «шестёрка» конецкого воротилы и сообщила, что, дескать, его работа их больше не интересует, поскольку московские её уже сделали.
На резонный вопрос: куда же девать созданный с такими муками труд? было получено исчерпывающее разъяснение: куда хочешь, туда и девай. Когда же он заметил, что приближаются выборы и такое «кидалово» может выплыть и навредить заказчику, он получил ещё более исчерпывающее разъяснение: да, выборы время шебутное. Многое в это время случается. Даже люди, бывает, исчезают. Когда же теряющий уверенность, как подбитый немецкими зенитками ястребок высоту, Владимир задал несоответствующий месту и набору действующих лиц вопрос: так что, считать это угрозой, он получил ещё более исчерпывающее разъяснение: как хочешь, так и считай.
Рана у Владимира ещё кровоточила, поэтому расчёт у Александра был верный: он обратился к нему за помощью и рассчитывал её получить.
Дело в том, что Владимир какое-то время проработал в конецкой городской газете (может, и заказ оттого получил?) и у него там остались связи. Дескать, при подготовке разоблачительного материала Александру понадобились нелицеприятные подробности из биографий… и он назвал тройку фигурантов, среди которых, естественно, припрятал своего клиента. Расчёт обещал немедленный и на выбор – борзыми щенками, полдюжиной коньяку или ответной услугой. В таких делах среди газетчиков деньги не ходят.
Презрев заносчивость, Владимир выбрал последнее, обозначив фамилию обидчика, которого Александр в своём материале должен был разделать под орех. Так что мотивация у него присутствовала во всей красе. Да вот беда, данные из Конецка запаздывали, а счёт шёл на дни.
Жизнь приучила Александра к тому, что засыпаешь с одним раскладом дел, а просыпаешься с другим. Вечером ложись, на заре иди, говорят уйгуры, ибо время уносит всё, и законсервировать его пока никому не удавалось.
Вот уже второй вечер в жизни Александра раскладывался совсем по другим полкам, чем прежде. Выгул собаки перед сном отодвинул на потом привычные вечерние дела. Стоило ему взять поводок и ошейник, и Барбара мигом оказалась у двери. И если дома она вела себя респектабельно, старалась не шуметь, деликатно открывала двери, то при выходе из квартиры вся подбиралась, вела себя нервно, возбуждённо, облаивала соседей и готова была броситься на любого незнакомца.
А что тут понимать… покидаем своё логово… и всех нужно отогнать подальше… и ко всему подготовиться…
Осень в тот год выдалась не в меру тёплой, и потому вечер ничем не отличался от его летних собратьев. Та же расслабленность в теле и сгустевший от дневных испарений воздух. Всё-таки в замечательном месте выпало ему жить! Центр города, а тишина сельская. Разве что выскользнувший из раскрытого окна обрывок негромкого разговора летит и, не спеша, кружится, как сухой лист.
Обойдя свой, стоявший на холме дом, человек и собака вошли на территорию детского садика, огороженного проржавевшей сеткой «рабица». Там, в глубине сада располагался сбитый из грубых сосновых досок и покрашенный синей совковой краской внушительный павильончик, куда, на случай дождя по замыслу его устроителей, очевидно, должна прятаться детвора. По вечерам там уединялись влюблённые или любители выпивки. Спущенная с ошейника Барбара с увлечением обнюхивала деревья и кустарники, сканируя записанную на них её сородичами информацию.
Вечер был соткан из мира и покоя и окрашен то бледнеющими, то чернеющими красками уходящего дня. Однако Александр не расслаблялся. В последнее время его отличала ранее не свойственная ему аллертность, а тут в любой миг мог возникнуть какой-нибудь нежданный странник, и тогда, кто знает, послушалась бы его запрещающей команды собака? Не так хорошо он пока её знал. А потом отвечай в суде.
Им всё чаще овладевало состояние беспричинной тревоги. Да, мир менялся. И не в лучшую сторону. Менялся и его Город. И не только внешне. В его ранее беспечные гостеприимные улицы клубком змей заползала агрессия, беспрепятственно свивая свои гнёзда. А на его площадях бесновались толпы юнцов, привозившие за пазухами из своих городов и городишек провинциальных крыс жестокости, зависти и тупости, которые мелкой, торопливой и кривой походкой косяками разбегались по аллеям и скверам, устраивая свои кубла под каждым каштаном. Город на глазах менял светлую ауру, и его многочисленные храмы, ранее справлявшиеся с сонмищами местных бесов, изнемогали в битве с нашествием новой орды.
Опасность таки пришла. Из ночи. В виде питбуля, который атаковал Барбару без единого звука. И только когда собаки сплелись в клубок, послышалось боевое рычание. Катаясь по траве, они превратились в одно целое, и Александр не знал, как помочь своему другу. Наконец, улучив мгновение, когда Барбара сбросила с себя напавшего хищника, который тотчас принял боевую стойку, он носком туфли ударил питбуля в нос. Туфля была (слава уходящей моде!) остроносая, лаковая, твёрдая, а удар получился точным. Хвалёная нечувствительность к боли этой бойцовской породы оказалась мифом – пёс взвыл. И тут возник хозяин. Он матерился, угрожал, но собаку увёл.
Александр поспешил домой. Осмотрев тяжело дышащую взволнованную догиню, он обнаружил три укуса и тщательно обработал их перекисью водорода и зелёнкой, а затем наложил густой слой мази «Спасатель». Барбара жалась к нему, смотрела в глаза, жаловалась.
