О Чонхи - Огненная река

Перед дверями гостиницы на некоторое время я ощутил свободу. В какой-то комнате на втором этаже закрыли окно — «щёлк-щёлк»…

В нашем номере было темно. Я догадывался, что жена облокотилась на подоконник, опустила голову на руки и сверху сквозь густой туман смотрит на меня.

Купив обезболивающие средства в аптеке на другой стороне улицы, я положил их в пакет и пошёл по дороге. Мне хотелось выпить несколько стаканчиков сочжу, прежде чем вернуться в гостиницу.

С самого начала у меня не было желания испортить настроение жене. Тем более разбить её надежды на эту поездку. Ведь не зря же она выбрала маршрут, совпадающий со свадебным путешествием. Я не хотел расшатывать ещё не видимые, но уже существующие трещины в наших отношениях. В прошлом месяце мы сделали последний взнос на счёт в банке, на который пять лет откладывали деньги. Мы взяли там кредит, и у нас появились деньги на покупку маленького домика на окраине. Кроме того, как мы и планировали, через два месяца у нас родится ребенок. Я взял отпуск на пять дней, хотя это были дни моего летнего отпуска, которым я не воспользовался, а жена освободила свои руки от пялец. В то время, пока она вышивала, я работал сверхурочно, чтобы заработать дополнительные деньги, а по ночам за копейки делал изрядно надоевшие мне переводы. Я точно не помню, о чём мечтал, когда меня называли молодым человеком, каковы были мои амбиции, не помню, каким я был ещё раньше, в юности. Возможно, я хотел стать лётчиком или моряком и уехать далеко-далеко. Но совершенно точно, что я не собирался потратить почти одну десятую часть своей жизни на то, чтобы купить дом.

С моря дул липкий солёный ветер. Когда я выходил из гостиницы, парень, гладильщик одежды, напевал, перебирая струны гитары. В его крепких руках гитара, хотя и имела форму гибкой женской фигуры, выглядела оружием. «Это копьё снимет твою белую, как лилия, кожу. Твоё тело станет кормом для голодных собак и птиц». Где я прочёл эту фразу? Спокойно звучащая гитара вдруг дрогнула — дзынь! Будто зажгли искру, теплющуюся где-то в уголках моего тела, вскипела похоть, похожая на бешеное желание убийства. Я, глубоко дыша, быстро прошёл мимо.

Когда я повернул в переулок рядом с прачечной, показалась пристань. Чернорабочие разгружали корабль. Из-за густого тумана в их медленных движениях угадывался зловещий заговор, и их крики, раздававшиеся время от времени, казалось, долетали откуда-то из запредельного мира. Хотя на стоявших на якоре кораблях зажгли свет, они выглядели покинутыми. Я шёл по дамбе, глядя сверху на плавающие в волнах брёвна. Туман был таким густым, что если бы не фонари, стоящие в трёх метрах друг от друга, нельзя было бы различить, что находится прямо перед тобой.

Дамба почти закончилась, и я остановился, почувствовав, что кто-то прошёл мне навстречу. Не то, чтобы я точно увидел, просто на сетчатке глаз отпечатался образ кого-то, промелькнувшего мимо. Лишь тогда я обратил внимание на то, что за всё время, пока я шёл через пристань по длинной-предлинной дамбе, я никого не встретил, и почувствовал страх. Я повернулся и быстро пошёл назад. Впереди меня, примерно в двух шагах, шёл мужчина в чёрной одежде. Я догнал его. Либо я напугал его, либо он удивился неожиданному звуку шагов, но он что-то выронил, а я в тот же миг наклонился. Я уже поднял то, что упало, а мужчина всё ещё щупал землю палкой и ногами. Чёрный пакет, шириной примерно в тридцать сантиметров, показался мне лёгким.

— Спасибо.

Я вложил пакет в его руки, он поднял голову и посмотрел на меня. Мужчина был в комбинезоне, и, хотя он смотрел на меня, я никак не мог прочитать выражение глаз за толстыми чёрными стёклами очков.

— Куда вы направляетесь? Кажется, вам тяжело идти, хотите, я вас провожу?

Я был в этом районе в первый раз, но предложил ему помощь и коснулся рукой рукава его одежды. Он слегка улыбнулся.

— Я возвращаюсь домой с работы. Вы не здешний?

Мужчина говорил мягким, проникающим в душу, голосом. А я колебался, не зная, как к нему обращаться, Всё это время он шел вперед, поэтому я вынужден был идти рядом. Стук от прикосновения палки к цементному тротуару опережал шаги и был слышен яснее и отчетливее. Наверное, до этого я не слышал, как стучит палка по тротуару из-за волн, ударяющихся о дамбу. Я незаметно опустил руку, которой держался за его рукав. Шаги мужчины были решительными и точными.

— Вы тоже, кажется, не здешний. В вашей речи совсем не слышно диалекта.

— Я здесь почти год. В дождливые или туманные, как этот, дни особенно много работы. Наверное, люди чувствуют одиночество и спешат утешиться с помощью чужих рук.

Мужчина говорил так, будто немного хвастается своей сообразительностью, поэтому я чуть было не рассмеялся. В тот момент я вспомнил жену, оставленную в гостинице.

— Вы знаете, что сегодня туман?

Мужчина издал низкий звук, похожий на смех.

— Сейчас туман довольно густой. Поскольку рядом находится море, здесь постоянно туманы. Я даже догадываюсь о его концентрации, такие люди, как я, живут чутьём. В непогоду народ либо развратничает втихую, будто крадет что-то, либо прячется в кабаках.

— Вы тоже хотите куда-нибудь спрятаться?

Мужчина тяжело вздохнул.

— Вы поняли, кем я работаю?

— Под вечер я слышал, как в гостиницу приходил массажист.

— У слепых нет страха перед тем, что они могут увидеть. Для нас туман всегда связан с хорошими доходами.

Мы уже вернулись на причал. Я был пропитан сыростью, одежда стала влажной, я дрожал от холода и заметил, что он тоже весь продрог.

— Давайте выпьем по стаканчику. Я вас угощаю.

Я как раз увидел ресторанчик около причала и повёл его туда.

— Это хорошо.

Когда мы вошли внутрь, толкнув стеклянную дверь, люди, распивавшие сочжу, взглянули на нас с удивлением. Под ярким светом лампы мой спутник суетливо ощупывал пространство своей палкой, хотя на улице вёл себя уверенно. Мне пришлось вести его осторожно, чтобы он не ударился об углы столов.

— Они все на нас смотрят, — сказал мужчина, когда мы сели за стол.

— Какая разница, давайте примем наше лекарство.

Хотя я сказал это, стараясь скрыть свои искренние чувства, он не засмеялся. Женщина принесла стаканы и сочжу, я налил ему до краёв. Сидя прямо, не сгибая спины, он пошарил ладонью по столу, нашёл стакан и осторожно взял его.

При свете я увидел, что он не очень молод. Как бывает у большинства слепых, его лицо было одутловатым, на тонкой переносице сидели очки. Тёмные стекла были очень толстые, блестели и отражали свет лампы. Я смотрел на его руки, державшие стакан, полные и нежные, как у женщины.

— Извините, вы по каким делам здесь? В командировке?

— Путешествую.

— Хорошо вам. У вас свой бизнес?

— Не совсем так.

— Вы сотрудник фирмы?

— Почему вы так думаете?

— Человек носит свою жизнь с собой, куда бы он ни шёл. Или вы думаете, только улитки носят на себе свои домики? Я даже представляю, как вы выглядите.

— Ах, хватит. Неинтересно. Завтра утром я сяду на корабль.

— Вы сюда приехали один?

— На этот раз вы не угадали, жена в гостинице, а я вышел, чтобы купить лекарства.

Некоторое время мы молчали. Бутылка сочжу опустела настолько, что уже виднелось дно. Большинство посетителей, похоже, составляли портовые грузчики. Основной темой их разговоров были только что прибывшие океанские лайнеры, грузы, привезенные ими, и контрабандисты, которым в такие дни, когда всё заволокло густым туманом, легче прятаться от морской полиции.

Лицо моего спутника раскраснелось. Он что-то сказал, но люди вокруг шумели так, что я не смог его понять. Компания за соседним столом стучала по столу палочками для еды и горланила песню.

— Что-что?

Я приложил ладонь к уху и наклонился ближе к мужчине, чтобы расслышать его слова. Но он говорил так тихо, что я никак не мог его понять. В этот момент вдруг гулко затрубил туманный горн, прорвавшись сквозь шум, от которого ресторан, казалось, вот-вот взлетит. Горн звучал в густом тумане, и было в этом звучании что-то пробуждающее, соблазнительное и угрожающее. Кто-то зло крикнул, чтобы прекратили шуметь: «Вы здесь не одни!» Кто-то в ответ выругался, полетели стаканы, опрокинулся стол. В ресторане разгоралась драка. Работница укрылась в углу и лениво покрикивала, призывая к порядку; видно, что для неё это было привычным делом. Я подумал, что нам надо скорее выбираться отсюда, помог встать мужчине и вложил ему в руки палку. А он пошарил ею по полу и вдруг бросился в самую гущу драки. Я очень удивился такому неожиданному повороту и молча наблюдал за ним. А он дрался как фехтовальщик в кино.

— Уведите отсюда этого урода, пока он не довыпендривался! — орала со злостью женщина. Я обхватил буяна со спины. Тот упрямо вырывался, пытаясь освободиться, но его выволокли за дверь. Палка была сломана, от неё осталась только половина.