Нина Башкирова - Последняя надежда. Шпионская сага. Книга 1
На подготовку отводилось всего два дня. Идея казалась в высшей степени авантюрной, но тем не менее я ни от чего не отказался. Меня вообще всегда тянуло к вещам сложным и рискованным. Понятно было также, что в Моссаде меня проверяют. Проведу операцию нормально – может, отпустят, в противном случае искать меня никто не станет, как того русского.
На следующий день Рафи познакомил меня с напарником. Моше говорил по-русски с заметным американским акцентом, но понимал меня очень легко. В течение нескольких часов он обрисовывал обстановку в Организации Освобождения Палестины. Проще говоря, он объяснил мне, кто с кем и кто против кого. Из его слов вытекало, что каждый главарь из семнадцати входивших в ООП организаций имел по крайней мере двух-трех кровных врагов из тех же палестинцев. Их главный закон – закон силы. Единственное, что их всех объединяло – борьба с Израилем, хотя в большинстве случаев первое место занимала грызня между собой. За теракты платили, и хорошо. Группа Хаддада принадлежала к наиболее радикальному крылу ООП и активно действовала в Европе.
Мы несколько раз обсудили детали предстоящей операции и вылетели в Берлин. Среди европейских городов он считается одним из самых спокойных и безопасных. Сейчас, отправляясь на непростое задание, мне в это верилось с трудом.
В Берлине Моше ушел встречаться с американцами, а я вселился в номер своего русского двойника, чью роль предстояло сыграть.
В условный час раздался телефонный звонок. После обмена краткими паролями грубый мужской голос с сильным арабским акцентом произнес по-русски: «Шесть часов, вход в универмаг „Кивенбрассен“.
Около полудня я надел широкополую шляпу, приклеил усы и отправился на ознакомление с местом встречи. Универмаг располагался относительно недалеко от центральной части города в тихом месте по соседству с небольшим парком. Пройдя вокруг здания и прогулявшись по парку, я понял, что идти на встречу придется одному: организовать здесь незаметную слежку невозможно.
Я вернулся в гостиницу, когда до встречи оставалось около двух часов. Войдя в вестибюль, увидел сидящего в кресле напарника. Еле заметным кивком показал на дверь лифта, нажал кнопку двенадцатого этажа и, пока кабина поднималась, вкратце описал ситуацию.
– Ты не можешь идти один, – пытался разубедить меня Моше. – Не мне рассказывать, какой это риск. Нет прикрытия – нет операции. Таков закон нашего ремесла. Иначе средняя продолжительность жизни оперативников была бы, как у инструкторов парашютного спорта – двадцать семь с половиной лет. Причем они погибают не на своей основной работе, с парашютами в последнее десятилетие все в порядке. Просто у этих ребят высокий уровень адреналина в крови, вот они и ищут приключений. Они не чувствуют страха, и это обычно плохо кончается. Так что перестанешь бояться – вспомни цифру 27,5. Затем, поняв, что отговорить меня не удастся, Моше протянул мне игрушечный с виду фонарик и продолжил:
– Ладно, вот тебе «маячок». Я буду идти за тобой, сколько смогу. Даю тебе час на разговоры. Если после твоего исчезновения из моего поля зрения от тебя не будет известий в течение шестидесяти минут, мне придется подключать местную полицию. Я буду знать твое местонахождение – «маячок» покажет. Сообщу им, что видел похищение. Они обязаны откликнуться и, как всякая полиция, наделают много шума. Мы тем временем прибудем на место и попробуем тебя забрать. Так что постарайся не оплошать – у тебя только час один на один с ними, не больше.
Я крепко пожал напарнику руку, вышел из лифта и направился в «свой» номер, а Моше поехал выше, чтобы незаметно покинуть гостиницу.
Вскоре и я отправился к месту встречи. В назначенный час ко мне подошел молодой араб с неожиданно голубыми глазами. Похоже, на его внешности сказалась английская оккупация Палестины.
После обмена паролями он не без хвастовства бросил несколько фраз на довольно приличном, хотя и ломаном русском языке, всячески демонстрируя наивное желание понравиться советскому человеку. Мы вошли в магазин, побродили между шикарными витринами, несколько раз проехали на лифте и вышли через боковую дверь. Парень явно боялся слежки, часто озираясь по сторонам. Я старался как можно меньше говорить, предоставляя эту возможность ему. А он никак не мог понять, почему русский не проявляет к нему интереса. Ни упоминание о революции, ни о победе над сионистским врагом не удостоились полноценного ответа или хотя бы сочувственной реакции с моей стороны.
Так мы плутали по улицам около часа. Я уже собирался «разговорить» этого борца за свободу, обдумывая, с чего бы начать, но внезапно он остановился возле старого особняка.
– Пришли.
Я осмотрелся. Район довольно тихий, дом выглядит небольшим, хотя и двухэтажный. Рядом с ним доживало свой век полувысохшее дерево, свесившее остатки когда-то пышной кроны на старую потрескавшуюся черепицу. От всего веяло сыростью и запустением. После нескольких условных ударов в дверь в доме послышался шорох. Дверь открылась: на пороге стоял небритый мужчина лет тридцати, одетый в темные джинсы и дешевую кожаную куртку. Он назвал себя Халедом. Колючий взгляд черных, как перезрелая черешня, глаз, буравил мое лицо. Я уставился ему в переносицу, не оставив никаких шансов проявить взглядом превосходство – такие игры хороши для новичков, а мне-то они зачем? Нехотя отступив вглубь, Халед небрежным кивком пригласил нас в дом, и мы прошли в довольно обширный салон, где на потрепанных креслах сидели еще четверо мужчин определенно ближневосточного происхождения. Я пожал руку каждому из них и представился Алексом. К моему облегчению, граничащему с удивлением, буквально через пару секунд выяснилось, что все присутствующие получили образование в Советском Союзе и неплохо говорят по-русски.
Часы показали 19:15. Мои новые компаньоны, похоже, никуда не торопились. Они говорили о чем угодно, один даже попытался по-новому изложить теорию насилия как средство достижения святой цели, но о деле не прозвучало ни слова. Присутствующим явно хотелось продемонстрировать свою любовь и почтение ко всему русскому, и бестолковый разговор, участники которого не собирались слушать собеседников, довольно быстро переключился на воспоминания о годах, проведенных в СССР. Я держал в поле зрения всех пятерых, но особенно внимательно следил за Халедом. Он выделялся среди присутствующих угрюмой замкнутостью и задал только один вопрос: «Как в Москве, что слышно?» Я решил, что он явно опасен: пока остальные по-восточному бурно выказывали зависть по поводу моего скорого возвращения домой, Халед молчал, а его взгляд оставался полным недоверия и злобы.
Наконец Абу-Юсеф – так звали главаря – вынул объемистый пакет с бумагами и предложил собравшимся обсудить подробности предстоящего дела. Я снова посмотрел на часы: еще пятнадцать минут драгоценного часа канули в вечность. Я заранее приготовил легенду, почему должен уйти ровно в назначенное время, но Халед неожиданно взял Абу-Юсефа под локоть и отвел в сторону, нашептывая что-то на ухо. То т выслушал, и после минутной паузы заявил, что выявилась недоработанная деталь и ее нужно обсудить. Они с Халедом куда-то вышли из салона, а трое оставшихся со мной палестинцев вновь принялись крушить мои нервы избитыми лозунгами борьбы «с сионистским злом».
Прошло несколько томительных минут. В воздухе начала сгущаться напряженность. Внешне я оставался спокойным, не забывая вставлять словечко-другое в непрекращающуюся словесную кашу, но внутренняя тревога росла с каждой минутой. Я снова посмотрел на часы: контрольный час заканчивался через двадцать минут. Ситуация становилась безвыходной, и я решил ускорить события. Встав с кресла, я направился к двери.
– Куда ты, товарищ? – все трое с криками кинулись за мной.
– Когда решите, чего хотите, известите. Я пробуду в Берлине еще три дня, – сказал я не оборачиваясь, продолжая двигаться к выходу.
В ту же секунду дверь, ведущая в кухню, распахнулась от мощного пинка. На пороге стояли Абу-Юсеф и Халед, направив на меня пару стволов. Абу-Юсеф довольно громко произнес:
– Ну ты и влип, сионист! Я таких, как ты, за версту вижу. Если сейчас же не скажешь, где Алекс, отсюда не выйдешь!
Относительно спокойная ситуация в секунду стала критической. Я понимал, что мои шансы ничтожны, что у меня нет никакой защиты. В Моссаде, конечно, выразят горькое сожаление по поводу провала задания, но не более того. Свой долг по отношению к ЦРУ они выполнили. Да еще и кровью заплатили. Это всегда приносит зачетные очки.
– Успокойтесь, идиоты! – Я даже удивился собственному спокойствию и ровно звучащему голосу. – Думаешь, твоя просьба – приказ к исполнению? – процедил я сквозь зубы в сторону Халеда, понимая, что опасность идет именно от него. – Алекс занят, он далеко отсюда и попросил решить ваши проблемы. Уберите пушки и кончайте дурить! Вы же знаете телефон, ну так позвоните да спросите!
