Герман Садулаев - Таблетка
Но мы не помним об этом. Мы обмануты, введены в заблуждение, это побочный эффект мультипликации красоты. Мы всерьёз надеемся, что увидим по-настоящему красивую девушку за поворотом или на остановке, познакомимся в магазине, обязательно трахнем или, в крайнем случае, сделаем своей женой.
А пока ждём, ждём и живём со своими полукрасивыми, которых мы не можем по-настоящему любить из-за веры в доступность совершенства, которых в глубине души считаем временным вариантом, пока мы не встретим назначенную нам Афродиту.
Лучше бы мы знали правду, правду о том, что пренебрегать своей Клавой в ожидании Венеры с обложки – всё равно что не менять масло в родном «Хёндае», думая, что вот-вот у меня будет навороченный «Порше Бокстер». Чувак, откуда у тебя возьмётся «Порше» за двести тысяч евро, если тебе ещё пять лет отдавать кредит за «Ассент», стоивший меньше десяти?
Мы понимаем это и, хотя мечтаем о «Порше», заботимся о наличном автомобиле как о члене семьи. Мы не очень-то надеемся сменить свой «Ас-сент» на «Порше», но твёрдо верим, что заменим Клаву Венерой, как два пальца!
Нам кажется, что Венера – доступнее, чем «Порше». Она ведь улыбается нам с каждой рекламной картинки! И она в отличие от «Порше» бесплатная!
Братаны, э… боюсь кого-нибудь удивить свежестью мысли, но… в этом мире нет вообще ничего бесплатного.
Красота стоит денег. Больших денег. Таких денег, каких нам с тобой не заработать за всю нашу жизнь. Если ты не можешь позволить себе сраный «Бокс-тер», даже не думай об Афродите. Просто забудь.
Резюмируя свои рассуждения, я скажу так: «Не верьте искусству и рекламе, красивым картинкам и несбыточным мечтам о счастье и совершенстве. У вас никогда не будет всего этого. Любите своих жён и подруг, дорожите теми, кто рядом с вами».
Further more: China trip[21]
Все эти мысли были навеяны мне эпизодом встречи с Венерой, Афродитой, богиней всяких приятных вещей, в лифте бизнес-центра, но сейчас, когда я составляю этот текст. В тот момент мой ум был далёк от подобных рассуждений. Афродита вышла, я доехал до своего этажа, с коробкой в руках и идиотской улыбкой (как приклеилась!). От греха подальше я упрятал коробку в техническое помещение, к запасам чая и бумаги для принтера. Таблетки явно вставляли, вот только мне было ещё не понять как. Сознание как будто бы изменилось, одновременно оставшись неизменным. Никакой дезориентации в пространстве и двигательных дисфункций: только лёгкая эйфория жизненного позитива. Да навязчивые мысли о голландском картофеле.
Пристроив коробку, я вернулся к своему рабочему месту.
Электронная почта была полна письмами, упавшими в мой ящик, пока меня не было. Очередная порция спама, сообщения системного администратора, запросы от филиалов и послание моего любимчика, китайского партнёра, продававшего нам рыбу.
Менеджера, с которым я общался, звали Ни Гу-ань. Или Эдик. Все китайцы, ведущие дела с иностранными партнёрами, берут себе псевдонимы. Ли, Чань, Су, Хин становятся Льюисами, Викторами, Кристинами и Танями – у кого на что хватает фантазии. Говорят, эти имена дают им ещё на курсах по иностранному языку.
Сдаётся мне, они поступают так, чтобы мы не коверкали их настоящих имён и не оскверняли их своим произношением. Они не хотят тратить времени на бесполезный и неблагодарный труд объяснять нам фонетику своей родной речи: «Меня зовут Ли Ли. Нет, это не одно и то же. Ли – это имя, а Ли – фамилия. Да нет, это совершенно разные слова. Имя Ли произносится вот так: „Ли“. А фамилия Ли чуть длиннее и на полтона выше: „Ли“. У этого слова совершенно другое значение. Ладно, в общем, зови меня Колей. Так тебе будет проще».
Эдик спокойно, без истерики, в сто восьмой раз напоминал о нашей просроченной задолженности в четыреста тысяч долларов и убеждал не уменьшать объёмов закупок в текущем квартале.
Меня всегда поражало парадоксальное и трансцендентное отношение китайцев к собственному бизнесу. В первый раз я столкнулся с ним, работая в табачной компании. Мы поставляли табачное сырьё российским фабрикам, которые тихо умирали, не выдерживая конкуренции с транснациональными корпорациями. Одной из таких полумёртвых фабрик была омская. Когда началась процедура банкротства, я приехал на собрание кредиторов отстаивать права своей компании и пытаться получить хоть что-то из неоплаченного кредита, составлявшего около ста тысяч долларов.
Все ожидали, что главным действующим лицом на собрании будет представитель Всекитайской табачной корпорации, которая поставила в Омск сырья более чем на три миллиона долларов.
Но из Китая никто не приехал. И даже никак не заявил своих требований.
Китайцы отнеслись к финансовой несостоятельности своего клиента философски. Ну, не получилось… Бывает. Мир несовершенен. Или, напротив, мир совершенен, и крах омской табачки – тоже дао (путь), часть вселенского плана, аккорд в музыке гармонии мира. Списали три миллиона и продолжили бизнес.
Возможно, публично расстреляли пару топ-менеджеров своей корпорации или трёх, по одному за каждый потерянный миллион, мы об этом никогда не узнаем. Но не толпились у турникета на проходной фабрики, не носились с судебными исполнителями, описывающими имущество, не впрягали в тему местных русских бандитов и чиновников. Зачем? Лишняя суета. Всё есть дао.
Китайские партнёры корпорации «Холод Плюс» тоже готовы терпеть годами невозвращённые долги, стоически выдерживать постоянные попытки отхватить у них компенсации и дискаунты по любому поводу и без повода, даже удовлетворять наши порой безосновательные претензии. Лишь бы мы продолжали везти в Россию их товар.
У них своя логика, своё понимание выгоды. Мы планируем на год-два, они на столетия. Недоплачивайте, торгуйтесь за каждую копейку, обманывайте нас. Главное – покупайте больше наших товаров, потребляйте больше наших товаров. Вы обманываете только самих себя и своих детей, делаясь рабами всего, что мы производим, разрушая собственную экономику, отвыкая создавать ценности. Придёт время, и мы возьмём вас голыми руками.
Я подумал, что было бы интересно влезть в голову китайцу, понять, действительно ли он мыслит так? Что вообще думает тот же Эдик?
Я набрал на компьютере стандартную отписку о том, что мы «планируем произвести оплату в этом месяце», а объём закупок «обсуждается нашей коммерческой службой», и подвёл курсор манипулятора к виртуальной кнопке «отправить» в интерфейсе почтовой программы. На мгновение я задержался, глядя в монитор, и плавно нажал левую кнопку мыши.
Всё, что произошло далее, похоже на галлюцинацию, но я до сих пор уверен в реальности своих переживаний.
Я смотрел в монитор, и именно через глаза моё сознание было высосано из черепной коробки, как яйцо всмятку. Я подумал о яйце ещё и потому, что оно, это сознание, оказалось жёлтым. Оранжево-жёлтым сгустком. Провалившись в монитор, я по кабелю оказался в системном блоке и, пробежавшись по микросхемам плат, спиралью ввернулся в телефонный провод. Дальше я стремительно рванул по медным жилам, изредка проскакивая трансформаторы и коммутаторы. И вырвался из другого монитора, в пару глаз напротив, в которые было почему-то трудно протиснуться.
Теперь я снова смотрел на экран и видел то самое своё письмо, только в папке «INBOX», «Входящие».
Здесь затемнение и небольшая пауза. Можете вставить свою рекламу.
Дао м.с.з.
В сплющенной комнате с низким потолком и стеклянными окнами на всю внешнюю стенку низко гудел старый кондиционер. Высокие частоты шумового диапазона были заняты щебетанием девочек-практиканток, непрерывно разговаривавших по телефону и друг с другом. Только в полосе средних частот было относительно тихо. Ни Гуань привычно настроил свой мозг на средние частоты и наслаждался тишиной.
Эту технику, подобную разделению высоких и низких частот в телефонной линии, Ни Гуань освоил много лет назад. Иначе голова могла просто развалиться от чрезмерного обилия звуков.
Программа виртуального общения. (I-C-Q произносится так же, как I seek you – «Я ищу тебя» (англ.).)
Ни Гуань был отключён от высоких частот и не услышал о-оу ICQ1, но флажок нового сообщения
замигал в правом нижнем углу экрана, и Ни Гуань обратил на него внимание. Сообщение было от Син-ди, молодой сотрудницы, помощницы Ни Гуаня по контрактным отношениям с северными варварами.
Настоящее имя Синди было Цинь Чи. Ей исполнилось двадцать два года. Она была стройна, умна и смешлива и оказывала Ни Гуаню, пожалуй, большее расположение и внимание, чем принято проявлять к просто старшему товарищу по работе.
Ни Гуань открыл сообщение и прочитал:
Я погнал колесницу
из Восточных Верхних ворот.
Вижу, много вдали
от предместья на север могил.
