Корбан Эддисон - Пусть к солнцу

В конце коридора стоял большой деревянный книжный шкаф. Их провожатый нащупал что-то на его левой стенке и потянул на себя. Шкаф неслышно отодвинулся в сторону — петли были щедро смазаны маслом; за ним была еще одна лестница. Молодой человек скользнул внутрь и махнул девочкам, чтобы они следовали за ним.

Ахалья вцепилась в дрожащую руку Зиты и не сдвинулась с места.

— Я никуда не пойду до тех пор, пока вы не скажете, где мы находимся, — сказала она на хинди, стараясь, чтобы ее слова прозвучали как можно более твердо.

Молодой человек нахмурился:

— Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования.

Сердце Ахальи бешено заколотилось, но она взяла себя в руки и язвительно произнесла:

— Вы не можете делать с нами все, что вам заблагорассудится. Мы ваши гости. Как вы себя ведете?

— Kutti! Сука! — прошипел он.

Грубое слово шокировало Ахалью. Молодой человек сделал шаг назад, в коридор, размахнулся и ударил ее по лицу. Ахалья отлетела к стене; из разбитой губы потекла кровь.

— Будете выступать — мало не покажется, — пообещал он. — Вы теперь наши. Сухир заплатил за вас шестьдесят тысяч рупий. Вы будете делать то, что вам скажут, и отрабатывать свой долг.

Зита умоляюще посмотрела на Ахалью:

— Пожалуйста, не спорь с ним. Делай, что он скажет.

Ахалья прижала ладонь к пылающей щеке. Потом взяла Зиту за руку и ступила на лестницу. Стены здесь были почти черными от сажи и плесени. Молодой человек проводил их в маленькую комнатку, где стояли кровать, комод с зеркалом, туалет и раковина. Он покрутил лампочку, свисавшую с деревянного потолка. Загорелся свет.

— Будете жить здесь, если только Сухир не решит перевести вас в другое место. Еду будут приносить сюда. Если что-то срочно понадобится, постучите в пол. Кто-нибудь вас услышит.

— Как мы будем выплачивать наш долг? — тихо спросила Ахалья.

Молодой человек ухмыльнулся.

— Bajaana. Будете спать с мужчинами, конечно. — Он расхохотался. — Ты же не думала, что это отель, а? Это Каматипура[9].

Он еще раз рассмеялся, вышел и запер за собой дверь.

Зита упала на пол и тихо разрыдалась. Ахалья опустилась на колени рядом и обняла сестру. Голова у нее кружилась. Неужели после всего, что им пришлось пережить, человек с седыми волосами, Сухир, собирается ими торговать? Заставлять заниматься сексом за деньги? Это просто не укладывалось у нее в голове. Зита была еще совсем девочкой. Да и она никогда не была с мужчиной. Одна мысль об этом наполняла Ахалью нестерпимым ужасом.

В дверь постучали. Ахалья подняла голову. В комнату вошла женщина средних лет в фиолетовом сари. Ее волосы были убраны в аккуратный узел. В одной руке женщина держала кувшин с водой, а в другой гирлянды нежно пахнущих цветов малати.

— Вы говорите на хинди? — спросила женщина.

Ахалья кивнула.

— Хорошо. Меня зовут Сумира, но другие девочки называют меня бади-ма.

Сумира села напротив и вынула из кувшина мокрую полотняную салфетку. Выжав ее, она протянула салфетку Ахалье.

— Наверное, вы устали в пути.

Ахалья, недоверчиво глядя на женщину, взяла салфетку и передала ее Зите. Зита вытерла лицо и приложила салфетку ко лбу.

— Я принесла гирлянды для волос, — продолжила Сумира — Заплести вас?

Ахалья ничего не ответила. Целое море разных чувств вдруг нахлынуло на нее. Каждый год, в день ее рождения, мама вплетала ей в волосы гирлянды цветов жасмина и бархатцев. То же самое она делала в день рождения Зиты. Цветы в волосах — символ радости и праздника. Здесь дом греха. Как эта странная женщина может предлагать им сделать такое?

Сумира кивнула и посмотрела на нее понимающе.

— Когда-то я была такой же, как и ты, — сказала она. — Незнакомые люди увезли меня из дома, и я оказалась здесь. Жизнь в adda тяжела, но вы должны научиться принимать ее. Нет смысла бороться с кармой. Подчинитесь воле Бога, и, может быть, в следующей раз вы родитесь в лучшем месте.

Положив гирлянды на край кувшина, Сумира тяжело поднялась и вышла из комнаты.

Зита еще раз намочила салфетку и дала ее Ахалье.

— Как ты думаешь, это правда? — шепотом спросила она. — Это наша карма?

Ахалья взяла салфетку и уставилась в пол. На глазах у нее закипали слезы.

— Я не знаю, — сказала она.

И она действительно не знала.

Глава 4

Главный нравственный закон состоит в том, чтобы неустанно трудиться во благо человечества.

Вашингтон, округ Колумбия.

Томас Кларк сидел в конференц-зале на десятом этаже «Клэйтон-Свифт» и смотрел в окно, на здание расположенной прямо напротив юридической фирмы «Маркиз и Леклер». Черный деревянный стол был рассчитан на двадцать четыре человека. На совещании присутствовало шестнадцать — двенадцать адвокатов, два помощника юриста и два интерна. Для дела «Уортон груп» была созвана самая большая в истории фирмы команда.

Темой сегодняшнего собрания была апелляция «Уортон». Из двенадцати адвокатов говорили в основном пятеро. Остальные, включая Томаса, молчали. Часы отсчитывали секунду за секундой. Каждая минута будет учтена хитрой компьютерной программой, которую фирма использовала для выставления счетов. Встреча была решающей. Руководство угольной компании, возмущенное вердиктом жюри, рвало и метало.

Никто не хотел верить, что это все-таки случилось. Три года юристы «Клэйтон» вели игры с судебной системой, пытаясь не допустить, чтобы дело о преступной небрежности, повлекшей за собой смерть людей, дошло до слушания, сражаясь за каждое пенни, — обвинитель требовал взыскать с «Уортон груп» миллиард долларов. Все доказательства были не в пользу «Уортон». Активисты экологической организации не раз старались привлечь внимание общественности к состоянию одной из угольных шахт в Западной Виргинии, принадлежавшей компании, предсказывая взрыв. Против подрядчика, объявившего, что трубопровод вполне надежен и с гидросмесью ничего не случится, было возбуждено уголовное дело. Кроме того, пострадавшими были дети. Погиб девяносто один ребенок. Их затопило прямо во время обеда, когда пятьдесят миллионов галлонов грязной воды, смешанной с частицами горной породы, из прорвавшегося трубопровода хлынули в столовую начальной школы, расположенной поблизости. Единственным способом одержать победу над семьями погибших для «Уортон груп» было не дать им изложить свои истории перед жюри.

И эта стратегия едва не сработала. Угольная компания с практически неисчерпаемыми средствами и «Клэйтон» так сильно давили на истцов, что те оказались на грани гражданской войны, едва не перессорившись между собой, и почти согласились на мировую с «Уортон». Но потом все же отказались от примирения, и дело было передано в суд. Таким образом, вопрос теперь заключался в том, насколько суровым будет приговор.

После трех жутких недель слушаний жюри удалилось для принятия решения. Они вернулись спустя час с вердиктом, который поразил даже самых толстокожих, видавших виды адвокатов-ветеранов: 300 миллионов долларов в качестве компенсации ущерба и 600 миллионов штрафа. Девять десятых миллиарда долларов. Это был не просто прецедент. Это была разорвавшаяся бомба.

Эффект оказался немедленным и ужасным. За одну ночь акции «Уортон груп» упали наполовину. Но в «Клэйтон» считали, что последнее слово еще не сказано. Давая интервью у входа в здание суда, глава корпорации «Уортон» заявил, что его компания отрицает свою вину и готова оспаривать дело дальше в Верховном суде США. В действительности он собирался просто потянуть время. Даже если вердикт будет признан окончательным, истцам придется ждать своих денег пять лет, и никто не знал, что еще может произойти до этого.

Несмотря на то что обсуждались важные вопросы, Томас с трудом заставлял себя сосредоточиться на предмете совещания. Его мысли возвращались то к похищению в Фейетвилле, то к Тере Атвуд, сидящей напротив, то к школьным фотографиям, которые адвокаты истцов предъявили жюри. То, что он сказал вчера отцу, являлось чистой правдой: трудно испытывать симпатию к компании, из-за которой погибла целая школа ребятишек. С другой стороны, личная симпатия или антипатия к «Уортон» не имела никакого значения для дела. Задачей адвоката было защищать своего клиента, и пусть другие решают, прав он или не прав.

Томас внутренне встряхнулся и вернулся к обсуждению. Слово взял Максимиллиан Юнгер, управляющий партнер «Клэйтон-Свифт», глава группы по делу «Уортон» и по совместительству старый приятель отца Томаса.

— Над апелляцией будет работать команда под началом Марка Блейка, — заявил Юнгер. У него был глубокий, красивого тона голос — в течение тридцати лет Юнгер очаровывал с его помощью членов жюри. — Помощником назначается Ханс Кристоф.